Лорел Гамильтон - Гамильтон

- Если он станет мохнатым, можно я приведу его сюда, чтобы он побеседовал об этом с твоими друзьями?

- Да, конечно.

Эдуард кивнул, и его глаза, обращенные на меня, потеплели немного.

- Я знаю, ты считаешь, что я должен бросить Донну и детей. Ты изначально считала это плохой идеей.

- Может, и так. Но ты их любишь, а они любят тебя. Любовь на дороге не валяется, Эдуард. Никогда не стоит отбрасывать ее в сторону только потому, что это плохая идея.

- Бессмыслица какая-то, - хохотнул он.

- Объясняю, как могу. Я хотела сказать, что вы ведь любите друг друга. Если бы только мог заставить Питера оставаться дома, пока он не пройдет должную подготовку… Я считаю, что через пару лет, если у него все еще будет такое желание, Питер сможет участвовать в семейном бизнесе, но сейчас он пока не готов. Стукни кулаком по столу и объясни ему все в подробностях, после чего закрепи урок.

Эдуард кивнул.

- Так ты считаешь, он сможет заниматься тем же, чем мы?

- Думаю, да. Если это небольшое приключение не отобьет ему всю охоту.

Эдуард снова кивнул, после чего сказал:

- Пойду поищу доктора.

И вышел из палаты, ни разу не обернувшись. Я откинулась на подушку, слушая внезапно воцарившуюся в помещении тишину. И молилась о том, чтобы Питер не стал ликантропом. А еще о том, чтобы Совет не позволил Арлекину объявить нам войну. Молилась о том, чтобы мы все выжили. Ну, для Циско, пожалуй, уже поздно. Я не так уж хорошо его знала, но он погиб, защищая меня. Умер в восемнадцать лет, выполняя свою работу, защищая тех, кого поклялся защищать. Это благородная смерть, хорошая… так почему же я так паршиво себя чувствовала? Была ли у него семья? Был ли он кому-то сыном? Любимым? Кто сейчас плачет о нем? А может, никого у него не было? Может, кроме нас, его сотрудников и друзей, у Циско никого и не было. Странно, но эта мысль опечалила меня больше, чем предыдущие.

ГЛАВА 36

В дверь осторожно постучали. Эдуард стучать бы не стал, а когда стучит врач, то дверь открывается практически без задержки. Кто вообще станет стучать в больнице?

- Кто там? - спросила я.

- Это Истина, - донеслось в ответ.

- И Нечестивец, - добавил второй голос.

Они братья-вампиры, лишь недавно присоединившиеся к группе Жан-Клода. При первой нашей с ними встрече Истина едва не погиб, помогая мне ловить плохого парня. Они были воинами и наемниками на протяжении многих веков. А теперь они наши. Жан-Клода и мои.

Нечестивец вошел первым. На нем был светло-коричневый дизайнерский костюм, пошитый на заказ на его широкие плечи и мощную мускулатуру рук и ног. Помимо того, что было изначально, он за последнее время накачал изрядный объем мышц в спортзале. Рубашка была полностью застегнута, поверх нее болтался элегантный галстук с золотой булавкой. Светлые волосы едва прикрывали уши. Он был так чисто выбрит, что стала видная ямочка на бороде. Он был красив чисто мужской красотой, и совершенно современен - начиная со стрижки и заканчивая блестящими туфлями. Только рукоятка меча, выглядывавшая из-за плеча, портила это впечатление.

Истина, как повелось, следовал за братом. Он по-прежнему носил наполовину отросшую бородку. Бородой это не назвать, впечатление скорее такое, что он некоторое время до того, как помер, не брился. Похоже, его это вполне устраивало. Эта темная щетина скрывала его чистое, мужественное лицо и ямочку на подбородке, такую же, как у брата. Вообще, чтобы понять, насколько же они друг на друга похожи, надо было поставить их рядом и некоторое время пристально изучать. Истина носил волосы до плеч, и цвета они были темного, неопределенно-коричневого, почти черного. Одевался он в кожу, но ничего готического в его внешности не было. Скорее, его прикид напоминал гибрид кожаного доспеха пятнадцатого века и современной байкерской кожи. Сапоги до колена выглядели так, что они вполне могли быть его ровесниками. Но они были удобны, хорошо сидели и вполне ему шли. Истина любил свои сапоги так, как некоторые мужчины любят промявшееся под их спину кресло. Ну и что, что слегка потрепанное да залатанное; зато удобное.

У Истины на спине тоже висел меч. И я знала, что оба при пистолетах - у одного под идеально сидящим пиджаком, у другого под кожаной курткой, видавшей лучшие времена. Братья всегда были отлично вооружены.

- Реквием сказал, что не доверяет себе настолько, чтобы быть рядом с тобой, так что Жан-Клод прислал нас, - сообщил Нечестивец. Он произнес это с легкой улыбкой, и его голубые глаза наполнились предположениями.

- С чего бы это Реквием такое сказал? - спросил Истина. Глаза его были зеркальным отражением глаз брата, но заполняло их совершенно другое выражение. Истина был до боли искренен. Нечестивец, напротив, казалось, постоянно смеялся - надо мной ли, над собой, а может и надо всем миром сразу.

- Арлекин воздействовал на его сознание.

- Так он решил, что не может гарантировать тебе безопасность, - понимающе сказал Истина.

- Вроде того, - подтвердила я.

В дверь снова постучали, но Грэхем сразу приоткрыл ее и заглянул внутрь.

- У нас посетители.

Истина и Нечестивец тут же насторожились. Это трудно объяснить, но так же реагируют копы. В одну минуту все хорошо и обычно, а в следующую - словно переключателем щелкнули. Они были готовы ко всему.

- Кто? - спросила я.

- Рекс львов.

Я озадаченно моргнула.

- То есть, Джозеф?

Грэхем утвердительно кивнул.

- Что этому ублюдку здесь нужно? - спросил Нечестивец.

- Ты озвучил мою мысль, - заметила я.

Нечестивец слегка поклонился в мою сторону.

- Извини меня за это.

- И чего он хочет? - спросила я.

Грэхем прикрыл дверь, прислонившись к ней спиной, и облизнул губы.

- Полагаю, пришел вымаливать у тебя прощения, или что-то в этом духе.

- Не чувствую в себе желания прощать, - сказала я, разглаживая простынь. Нет, что-то, а прощать я не расположена.

- Знаю, - кивнул Грэхем. - Но он пришел один. Львы сочли возможным оставить тебя, вампиров и нашего Ульфрика умирать. Ты ничего им не должна.

- Тогда зачем ты вообще доложил о его прибытии? - спросил Нечестивец. Грэхем снова облизнул губы.

- Потому что, не сообщи я Аните, что он приходил, она бы все равно об этом после узнала, и рассердилась на меня за это.

- Из-за чего бы мне сердиться? - пожала плечами я.

- Джозеф считает, что с его львами может что-то случиться.

- Его львы меня больше не беспокоят, - сказала я, чувствуя, что сердце вполне согласно с этим утверждением.

- Хорошо, - кивнул Грэхем. - Только потом не говори, что я не предупреждал. - Он отлип от двери, чтобы открыть ее.