Дэвид Дрейк - Королева демонов

— До чего же смешная картина! — воскликнула Илна. Она всякого повидала в своей жизни, чтобы сильно удивиться, но все же не могла скрыть своего отвращения.

— Роми изолировал Третью Атару от остальных Островов, — пояснил Церикс. Он устал висеть на руках и опустился назад в коляску. — Когда он был жив, то мог следить за этим, ни один корабль не попадал на остров без разрешения Роми. Если пытался, то мог плыть вечно: остров удалялся все время, пока корабль приближался. Но когда Роми, в конце концов, умер, Третья Атара перестала отличаться от любого другого места, и пираты проникли и сюда тоже.

Илна заметила движение позади линии зрителей. Она наклонилась над поручнями, чтобы лучше видеть. Верхние этажи нависали над нижними, поэтому было трудно видеть пешеходов, приближавшихся к зданию.

— Наконец-то Халфемос идет сюда! — воскликнула девушка. — Правда, он и не должен был. Ведь приглашение — это не приказ.

Она поняла, что в ее голосе звучит горечь, и состроила гримасу.

— Лучше прислушиваться к самой себе, — приглушенно пробормотала Илна.

Халфемос и Церикс разместились на постоялом дворе под названием «Пес и кот», истратив на это последние гроши. Илна жила у своего нанимателя — это входило в контракт. Маги устраивали уличные представления, в то время как Илна вернулась к ткачеству, зарабатывая деньги, пока не разберется с ситуацией.

Асцелей быстро оценил преимущества вытканных Илной шпалер. Он бы оплатил бы ее проживание на постоялом дворе, пожелай она того. Но девушка не видела в этом никакого смысла. Зато она надеялась, что оба волшебника примут ее приглашение посмотреть представление с верхнего этажа дома ее работодателя.

Церикс подъехал к дому самостоятельно, неловко объяснив, что Халфемос получил другое приглашение, но вскоре прибудет сюда. Он не захотел объяснить, что это было за приглашение. Илна догадалась: дело касается женщины. Хотя у нее не было никаких романтических намерений насчет Халфемоса (мальчишки!), ее все же раздражало то, что она ощутила нечто вроде ревности.

— Еще один твой гость, госпожа? — спросил Асцелей.

Колесница миновала дом Асцелея и приближалась к следующему. Скоро процессия скроется из виду. Барон Робилард двигался вперед.

Илна скривила рот. Лучше бы этот самый барон вместо себя нарядил в золото статую, а сам занялся бы чем-нибудь полезным. К примеру, вынес бы ночные горшки в своем дворце!

За колесницей Робиларда следовало около дюжины важных лиц в паланкинах, которые несли специальные слуги обоего пола. Некоторые из дворян имели смущенный вид — они явно боялись выглядеть не столь роскошно, как их соперники в соседних паланкинах.

Проживая в Барка Хамлет, Илна редко общалась с представителями знати. Если и думала о них когда-либо, так только в таком аспекте: эти люди верят, что их предки совершили нечто выдающееся. И с тех пор, как девушка очутилась в большом мире, лучше думать о дворянах она не стала.

Третья Атара, последний из маленьких островов, окружающих собственно Атару, экспортировала вина и цветной мрамор во все уголки Островов. Илна заметила, что расцветки одежды здешних придворных, может быть, благодаря изолированной жизни на острове, напоминают различные оттенки моря: синие, голубые, зеленоватые, бирюзовые и даже сиреневые и фиолетовые, как баклажаны.

Среди тканей преобладали шелка, прибывающие из Сериза и Канбезы. Клиентами Асцелея были преимущественно люди его класса: богатые купцы, занимающиеся торговлей шерстью и стрижкой овец. Небольшие панели, которые Илна ткала из чистой шерсти, уже заинтересовали людей из дворца — к вящему удовольствию торговца.

Мажордом ступил на балкон и зашептал что-то на ухо Асцелею. Торговец раздраженно махнул рукой:

— Разумеется, пусть поднимается. Неважно, что он пришел сам по себе!

Он извиняющимся взглядом посмотрел на Илну. Она кратко кивнула: понимаю, мол. У Асцелея была дюжина слуг, если не считать подручных в его магазине, внизу. Он нуждался в них, ибо положение в обществе обязывало иметь прислугу, так он объяснил Илне. Она же полагала: если бы ее наниматель разогнал большую часть своих слуг, ему жилось бы куда комфортнее.

Самый хвост процессии еще был виден: барабанщики и пешие дворцовые слуги. Илна усмехнулась. Хорошо еще, прислуга не разодета так пышно. Она представила себе целую толпу служанок и конюхов в сверкающих драгоценностями нарядах. Нелегко было бы такое вынести налогоплательщикам.

— Мастер Халфемос, не сообщивший, кто его почтенный родитель! — провозгласил мажордом, и на лице его застыла презрительная гримаса. Да и одежда на молодом волшебнике явно не соответствовала ситуации.

Илна была не в настроении. В приступе холодной ярости она схватила мажордома за воротник и, закрыв глаза, пробежала пальцами по ткани.

Потом снова открыла глаза и отпустила воротник. Мажордом трясся от страха. Асцелей смотрел с любопытством, Халфемос же отошел в сторонку, держась за рукав.

— Тебе известно, кто был твоим отцом? — спросила Илна резким тоном, не сводя глаз со слуги. — Вот я это точно знаю.

— Я Отем ор-Алмагар! — произнес мажордом. — Моим отцом был личный егерь барона Орде!

Он ощупал воротник, проверяя, не порвала ли его Илна. Как будто ткань в чем-то виновата!

— Твоего отца звали Гарзаура, и он был конюхом в дворцовых конюшнях, — бросила Илна, достаточно громко, что ее могли услышать стоящие вокруг слуги. — Хотите узнать еще что-нибудь о своих почтенных предках, мастер Отем?

— Но это не… — начал мажордом. И не закончил своей мысли. Так и остался с открытым ртом, быстро повернулся и исчез, невзирая на былую степенность и важность.

Халфемос благодарно усмехнулся, хотя и чувствовал некоторую неловкость оттого, что за него заступилась женщина.

— Спасибо, госпожа, — произнес он. И кивнул в направлении, куда удалился посрамленный мажордом. — Он теперь не уснет, пока не выяснит, служил ли сорок лет назад при дворе конюх по имени Гарзаура, верно?

Асцелей переводил взгляд с Халфемоса на Илну. Наконец, Церикс подал голос:

— Но в то время при дворе действительно служил Гарзаура. Разве не так, госпожа?

— Так, — согласилась Илна с улыбкой, которой можно было бы стекло разрезать. — Как ни странно, был, мастер Церикс.

— Она не шутит, сынок, — поговорил калека. — Она говорит правду. И, в каких бы богов ты ни верил, лучше не сердить ее.

— Я прошу прощения, мастер Асцелей, — сказала Илна, чувствуя ком в желудке, как это всегда с ней случалось, когда она использовала свои способности не для того, чтобы, сделать мир лучше и справедливей. — Я — гость в вашем доме. И не мое дело призывать ваших слуг к порядку, мне не стоило так поступать.