Леонид Бутяков - Владигор

Арес быстро произнес какие-то непонятные слова — и тут же раздался сильный грохот. Едва он затих, латники с опаской выглянули за башенные зубцы и попытались оценить урон, понесенный бунтовщиками.

Да, огненные «снаряды» крепко вмазали синегорской голытьбе. Больше половины их самодельных щитов было разбито, меж дымящихся обломков и кусков рогожи валялись трупы, кое-кто с дикими воплями спасался бегством… Но все же у бунтовщиков оставалось достаточно сил и глупого упрямства, чтобы, заслонясь уцелевшими щитами, продолжить безрассудные попытки ворваться в Ладор. Меднолобые «быки» вновь задубасили в крепостные ворота…

— Эй, смотрите! — крикнул один из латников. — К ним подмога скачет!

Так и есть: примерно полсотни всадников с громким свистом и улюлюканьем выскочили из Ладейной рощи, и столько же пеших следом за ними рассыпались по склону холма. Арес удивился — что они задумали на сей раз? И сколько еще голодранцев скрывается за деревьями? Но особо размышлять по этому поводу ему было некогда. Пусть с ними лучники разбираются.

Черный колдун не догадывался, что отчаянный Ждан повел в бой свою вторую— и последнюю — сотню, надеясь внезапной атакой отвлечь на себя удары борейцев, дать время синегорским лучникам подобраться поближе к Надвратной башне. Тогда, может быть, удастся хоть немного облегчить положение собратьев, гибнущих у крепостных ворот…

Раздосадованный настырностью бунтовщиков, Арес злобно выругался и, сверкнув глазами, велел борейцам взять новые бочонки.

Колдун чувствовал, что должен спешить. Его не покидало тревожное ощущение близкой опасности. Оно возникло незадолго до полудня, когда сброд Владигора еще отсиживался в своих берлогах. Но уже тогда Аресу вдруг показалось, что черная магическая сеть, надежно опутывающая Ладорскую крепость, где-то дала слабину. Дальше — больше. Неожиданно ему почудилось, будто каменная кладка стены дрогнула под ногами… После этого в груди возникла острая боль, значение которой ему было предельно ясно. Сеть прорвана. Но где и кем? Он не знал ответа. Неведенье усиливало страх, боль в груди не давала возможности сосредоточиться, торопливость приводила к ошибкам.

А черная сеть продолжала трещать и рваться, словно сам великан Ладорий, восстав из мертвых, раздирал ее на клочки…

Аресу нестерпимо хотелось обратиться за помощью к своему Господину. Но разве мог он удалиться в колдовскую обитель, когда в разгаре битва у крепостных ворот? Бездарному и вконец опустившемуся Климоге ничего нельзя доверить. За последнее время он полностью утратил способность к самостоятельным действиям, без указки «любимого советника» шагу не ступит. Поэтому пришлось с утра запереть его в княжеских палатах: пусть себе медовуху лакает и предается мечтаниям о сладостной ночи с Любавой, лишь бы под ногами не путался!

И на сотника Дигура, заменившего убитого в слободке Кугдиса (вот надежный воевода был!), уповать в этом деле нельзя. Борейцы не признают его командиром, считают трусом и лизоблюдом. Они правы, конечно, другого нужно было сотником назначать, да сейчас-то что делать?

Одно остается — поскорее разбить бунтующих смердов, хотя бы от главных ворот отбросить, а затем уж в обитель спешить, Господина звать на подмогу. Колдун вдруг сообразил, что, погрузившись в тяжкие раздумья, он совершенно перестал командовать боем. Латники давно ждут приказа, а княжий советник почему-то молчит, уставясь в трещинку на каменной стене.

Арес тряхнул головой, прогоняя обрывки беспокойных мыслей, и торопливо рявкнул:

— Чего ждете? Кидай!

Уверенный в беспрекословном выполнении своего приказа, он тут же произнес заклинание, вызывающее огонь внутри «снарядов». Он не видел, что самый крайний из латников, сраженный синегорской стрелой, упал на колени и выронил бочонок на пол. Два взрыва прогремели одновременно — над головами мятежников и под ногами борейцев!

Все, кто находился на верхней площадке Надвратной башни, были мгновенно иссечены железом и ядовитыми зубами нечисти. Они даже не успели понять, что случилось, — смерть была нелепой и быстрой.

И только Черный колдун, перед началом сражения создавший вокруг себя невидимый защитный кокон, почти не пострадал. Его лишь отбросило к стене, сильно ударив о камни и обрызгав чужой кровью…

Придя в сознание, он увидел склонившееся над ним лицо перепуганного сотника Дигура. Тот что-то говорил, беззвучно, как рыба, разевая рот. Наконец звуки стали проникать сквозь плотную пелену звенящей пустоты, и Арес смог разобрать слова борейца:

— Измена в крепости!.. Дружинники напали сзади… Сейчас ворота…

Арес глухо застонал от ярости. Как смогли они выйти на волю? И куда стража смотрела?! Ну все, хватит цацкаться с ладорскими ублюдками. Дружинники, смерды, купчишки, подмастерья, старики, бабы, девки — все они одного поля ягоды, всех давно пора под корень рубить!

— Трубача на площадь! — взревел колдун. — Пусть немедленно трубит общий сбор. Давить, резать, душить без всякой пощады! — Он посмотрел на трясущегося Дигура и добавил уже спокойнее:

— Не дрожи, вояка. Дружинников едва ли сотня наберется, твоих борейцев впятеро больше. Главное, не теряй времени и не слюнтяйничай. Быстро управишься — воеводой сделаю, промедлишь — посажу на кол. Действуй!

Звуки борейской трубы Владигор услышал, когда до Перечных ворот было уже рукой подать. Похоже, и Устин не соврал, и Зуй не подвел — вызволили дружинников! Теперь бы только ему самому не оплошать…

После того как Чуча обрушил каменный свод и повернул ручей в новое русло, пришлось-таки во дворце задержаться немного: борейцы, встревоженные подземным толчком, гурьбой высыпали на княжеский двор. Хорошо еще, что Кудлатый Зуй успел чуть раньше проскочить со своими людьми. А вот Владигор едва не нарвался.

Осторожно поглядывая в окно, ждал, когда они уберутся восвояси. Поэтому и к Перечным воротам вывел свой маленький отряд с опозданием. Теперь снова приходится ждать — забеспокоились стражники, услышав сигнал общего сбора, замельтешили на узкой улочке, не зная, кому на площадь бежать, кому здесь оставаться.

Владигор и полтора десятка его бойцов притаились в гончарной лавке, седовласый хозяин которой, увидев их на заднем дворе, сперва опешил, а затем без лишних вопросов впустил в дом. Еще ближе к воротам скрытно подойти уже не получится — старик предупредил, что следующие дома Климога отдал на постой борейцам.

Охраняли Поречные ворота, как правило, человек двадцать. Когда мятежное войско подошло к Ладору, стража была удвоена, а сколько сейчас в карауле и в ближних домах, того старый гончар не знал.