Ольга Денисова - Черный цветок

— Давай-ка я тебя поверну. Я потихоньку, — вздохнул тюремщик. Интересно, он такой хороший актер, или на самом деле сочувствует Жмуренку? Огнезар не возражал против сочувствия арестантам, главное, чтобы оно не выходило за границы дозволенного.

— Не надо. Я сяду лучше. Сам.

А заплакал он неспроста. Огнезар решил запомнить эту деталь. Мысли о доме, об отце его растрогали, заставили пожалеть себя… Это тоже можно использовать.

Парень неловко поднялся — руки у него действовали плохо — и, поскуливая, сел, опираясь плечом на стену.

— Давай я одеялом тебя накрою, — предложил тюремщик, но тот покачал головой.

— Не, не надо, жжет.

Тюремщик поил его молоком, и каждый глоток причинял мальчишке боль. Он выпил не больше стакана и помотал головой — устал.

— А тут еще гусиные ножки, — улыбнулся ему тюремщик.

— Правда? — лицо Жмуренка тронула живая, озорная улыбка, которая быстро сползла с губ, — давай.

Огнезар ждал, и тюремщик не подвел.

— Я этого не видел, — сказал он и отвернулся, когда Жмуренок заметил полоску бумаги и перестал жевать. Листочек исчез под матрасом. Теперь оставалось дождаться результата.

Тюремщик ушел, оставив лампу ярко гореть, и Жмуренок долго рассматривал записку, шевелил губами, подносил к лампе, а потом успокоился, лег, и уставился в одну точку на потолке. Огнезар выдержал паузу, и отправил к нему тюремщика только через пару часов — отнести воды.

— Слушай… — смущенно и тихо начал Жмуренок — Огнезар напрягся и прижался ухом к смотровому окошку, — ты только не выдавай меня, ладно?

Тот покачал головой.

— Прочитай мне, что тут написано, а?

Провал! Полный провал! Огнезар сжал кулаки. Как же так? Что же он делал в архиве? В метрических книгах картинок нет!

Тюремщик взял записку в руки и прочитал, внятно, по слогам:

— «Расскажи тюремщику, который принесет молоко, где медальон. Мы его заберем оттуда. Полоз».

— Как ты говоришь? ПОЛОЗ? — Жмуренок сделал ударение на последнем «о» и отчетливо произнес звук «з», — так и написано?

— Да, — удивился тюремщик.

— А я-то дурак… — Жмуренок усмехнулся и повернул голову к стене, — уходи.

— Ты что?

— Уходи. Можешь ничего больше не приносить. Ничего мне не надо.

— Да что ты? Чего обиделся? Не веришь?

— Полоз знает, что я такими буквами не умею читать. Я только печатными умею. Он бы мне такой записки не послал, — Жмуренок со злостью оттолкнул флягу, и остатки молока потекли на пол.

Полный провал. Огнезару оставалось лишь ругать самого себя. Напиши он записку печатными буквами, и о почерке можно было не беспокоиться! А если бы вышло наоборот? Если бы мальчишка читал письменные буквы, он бы заподозрил подвох в печатных. Не угадал. Просто не угадал.

Полоз. Малый сход

Малый сход собирался в последний раз пять лет назад. Большой сход, на который приходили все верховоды, случался чаще, и проходил в лесу, там обсуждали бытовые проблемы, делились новостями, ничего серьезного в нем не было. О малом же сходе знали далеко не все разбойники.

Их было пять человек, включая Жидяту. Они хранили традиции и тайны, они одни помнили, для чего несколько поколений назад вольные люди ушли в леса. Полоз попал в их число благодаря образованности — каждый член малого схода готовил себе преемника. Жидята, заговоренный от ареста еще в младенчестве, стал продолжателем дела своего отца — он не только унаследовал оружейную лавку, он вошел и в совет, как бессменный связник. Удивительное свойство их семьи, передающееся по женской линии — заговор против ареста — не раз выручало вольных людей. Жидята один мог жить в городе и ничего не опасаться. Впрочем, каждый член схода имел необычные свойства, и это было скорей следствием, а не причиной вхождения в их тесный круг.

Все они считали себя равными друг другу, всех их отличало честолюбие и умение вести за собой людей. Всех, кроме, пожалуй, Жидяты, который служил им кем-то вроде третейского судьи, сглаживая конфликты и формулируя решения так, что они ни у кого не вызывали возражений.

Елага, не желающий брить бороду даже приходя в город на несколько дней, появился первым. Он недолюбливал Полоза, и Полоз платил ему той же монетой. Елага был моложе Полоза лет на десять, но вел себя чересчур заносчиво. Его непомерное тщеславие напоминало кичливость «вольных людей» Кобруча, и казалось Полозу наивным и ребяческим. Впрочем, разбойники его любили — он был отважен, справедлив и умен.

— Добегались по Урдиям, — проворчал он, усаживаясь за стол, — надо было собирать сход осенью, а не сейчас.

Полоз не стал отвечать. Никакого толку в сходе осенью он не видел.

Следующим пришел самый старый из них — Заруба, и тоже глянул на Полоза как-то странно. Пожалуй, только Неуступ обрадовался встрече.

Сначала Полоз рассказывал о решении урдийских мудрецов, потом Жидята — об аресте Жмуренка и движениях в рядах стражников.

— Интересно, почему они так уверены, что мы можем открыть медальон? — спросил Неуступ — с виду простой мужик, и одетый по-крестьянски, на самом деле он не уступал Полозу в образованности, он никому ни в чем не уступал, — мы можем искать Харалуга несколько месяцев, и не найти.

— Откуда им знать, что мы его не нашли? Может, мы в лесах воспитываем армию Харалугов, — улыбнулся Елага.

— Нет, тут дело в другом. И Жмуренок знает, что никаких Харалугов у нас нет, — покачал головой Заруба.

— Жмуренок молчит, — заметил Жидята.

— О Жмуренке еще поговорим, — вздохнул Заруба, — я думаю, они знают нечто, что неизвестно нам. И почему-то предполагают, что нам это известно так же хорошо, как и им. Думайте, ребята. Мне кажется, ответ лежит на поверхности, но мы его почему-то не хотим замечать.

— Если ответ на поверхности, и мы должны это знать, мы это скоро узнаем, — усмехнулся Неуступ, — у нас другая совсем небольшая проблема — мы снова потеряли медальон.

— Надо вытащить Жмуренка из тюрьмы, — сказал Полоз.

— Полоз, ты сошел с ума? — рассмеялся Елага, — это невозможно! На Жмуренке поставь жирный крест. Из двух зол: безвозвратная потеря медальона или медальон у Огнезара — надо выбирать его безвозвратную потерю!

— Надо хотя бы попытаться… — Полоз сжал губы.

— Надо попытаться найти медальон, пока о его местоположении не узнал Огнезар, — тихо сказал Заруба, — логика мальчика проста. Он не может спрятать вещь так, чтобы ее невозможно было найти. Но учитывая ограниченность во времени, мы сильно рискуем.

— Что ты хочешь сказать? — Полоз вскинул глаза.

— Полоз. Ты сам прекрасно понимаешь, что я хочу сказать. Мы ждали этого события много лет, его ждали наши деды и прадеды. Мы не можем позволить медальону вернуться назад. Лучше он будет похоронен в каком-нибудь тайнике. У нас будет много времени, чтобы искать его. И я думаю, мы его рано или поздно найдем.