Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф

Голыми руками мне драться разве что с такими же простолюдинами, а когда колдун… бр-р-р! Просто повезло дураку. На этот раз повезло. Но это не значит, что повезет в другой раз.

Глава 10

Что я скажу, мелькнуло в голове, если спросят, куда делся колдун? А спросить могут, многие видели, что колдун именно меня взял в подземелье. Да так и скажу правду: исчез. Но, боюсь, расспросы неизбежно привлекут внимание тройного агента. Вообще-то Джулиан не из тех, от чьего взора что-то может укрыться надолго. Если он до сих пор еще не рассмотрел меня, то лишь потому, что и я скрываюсь просто виртуозно, и он пока что с головой занят планами захвата крепости.

Но когда-то ниточка рвется, а мне, надо признать, еще и здорово везло. Когда меня начнут спрашивать, куда делся Тимоти Корказан, кастелян обязательно появится в поле зрения и тоже примет участие в допросе. На то он и кастелян, чтобы соваться везде и всюду.

Я несся обратно, как Гарун, что быстрее лани, ворвался в комнату с висящим в воздухе мечом. Мелькнула мысль, что если колдун снял с него чары, то клинок должен бы, по идее, валяться на полу, но все равно возлежит на силовом поле. Бездумно, на рефлексах, цапнул за рукоять, меня в свою очередь дернуло обратно: меч словно впаян в незримую металлическую гору.

Я едва не разжал пальцы, закричал разозленно:

— Отечество в опасности!.. А ты возлежишь на воздусях! Ты меч или… совсем проржавел?

В пальцы кольнуло острыми иголочками, я потянул рукоять на себя, меч начал медленно подаваться, словно металлическая гора превратилась в густой расплав и я вытаскиваю лезвие из густого клейкого состава.

Под пальцами зашевелилось щекочуще, я едва в испуге не выпустил меч, не сразу сообразил, дубина, что рукоять умного меча принимает форму именно под мои пальцы. По лезвию пробежали синие искры, чмокнуло, я пошатнулся с освобожденным клинком в руке. Лезвие на глазах удлинилось, приспосабливаясь к изменившимся размерам нового хозяина, на конце рукояти для баланса вдвое вздулось металлическое навершие, там зловеще заблистал кровавым глазом крупный рубин.

— Спасибо, — бросил я коротко и с достоинством, я ведь феодал, перед мечом чего таиться, — теперь посмотрим, чего ты стоишь…

Мелькнула непрошеная мысль, что меч тоже может посмотреть, чего стою я.

Скромно, но безумно художественно украшенные ножны поблескивают золотыми накладками в углу. Я осторожно вложил лезвие, в ножнах тихо щелкнуло, попытался вытащить, не сразу сообразил, что нужно сдвинуть металлическую скобу, что-то я сегодня заторможенный. Гобелены протестующе затрещали, когда я сорвал пару, оголив неопрятную каменную стену. Выбрал один не слишком нарядный и старательно замотал меч. Но даже в ножнах он выдает себя характерными выступами крестовидной рукояти, пришлось подложить тряпок, а я теперь выгляжу, как если бы нес охапку завернутых в мешковину обломков копий.

По красному окаменевшему пищеводу я пробирался осторожно, но все равно несколько раз стукался то головой, то плечами, а рубашку все-таки порвал в трех местах.

Наконец последняя дверь, я вышел, изготовившись к вопросам, однако в холле странно пусто, только у главного входа прохаживается воин в кожаных доспехах с коротким копьем в руках. Завидев меня, спросил сонным голосом:

— Ты эта… а где… господин Тимоти?

— Там, — ответил я и указал рукой, — там… а что так тихо?

Он ухмыльнулся:

— Так ночь же. Вы как ушли с утра…

— Ночь? — ахнул я. — То-то мне так есть хочется! Это что же, там, внизу, время идет иначе?

Он засмеялся:

— Нет, это колдуны умеют так дурачить головы, чтобы на них работали дольше и не уставали…

Я прислушался к себе, в теле начала нарастать усталость, ноги налились свинцовой тяжестью. Страж следил за мной, посмеивался, потом зевнул, махнул рукой.

— Иди спи. Уже полночь. А за господина Тимоти не волнуйся, он по неделе может не спать. Лютый до работы!

— Это я понял, — сказал я убито. — Спасибо, что рассказали… А вам, поди, еще долго до рассвета? Вы б сходили на кухню, там есть вино, жареное мясо, сыр.

Он вздохнул:

— Нельзя. Хоть и никто не пройдет через ворота, но… господин Лангедок суров, суров…

— Я постою, — вызвался я. — Я так люблю всем помогать! Ну, пожалуйста! Сделайте мне приятное, сходите и выпейте вина… или возьмите с собой, там есть и в кувшинах! А я постою за вас… мне так хочется сделать что-нибудь для доблестных освободителей!

Он поколебался, но я смотрел с такой собачьей преданностью, что он махнул рукой и велел строго:

— Только никуда не уходи!.. Я быстро.

Я выждал, пока он скроется за дверью кухни. Бегом ринулся в людскую, пронесся к чулану, торопливо разбросал вещи… и, снова завалив доспехи, выскочил обратно, встал на посту. Страж вышел, держа в одной руке жареную курицу, в другой — кувшин вина, благосклонно кивнул:

— Молодец!.. Никто не проходил?

По голосу слышно, что шутит, я сказал бодро:

— Что-то жужжануло, вроде бы муха пролетела, но не уверен!

Он махнул рукой.

— Насчет мух приказа не было. Иди отдыхай.

— Хорошо бы, — ответил я уныло, — но господин Корказан приказал зачем-то к утру освободить чулан.

Он с сочувствием покачал головой.

— Знаешь, никогда не понять, что задумали колдуны. Просто выполняй, так лучше всего.

— Да я понимаю, — ответил я совсем тоскливо, — но я ж и так целый день, оказывается, таскался с ним в подземельях… Эх!

Он проводил меня сочувствующим взглядом. Я вытащил из чулана и пронес мимо него изломанный стол и два колченогих стула. За воротами в сторонке разложен большой костер, пятеро крепких воинов передают бурдюк по кругу, один сразу крикнул бодро: «Стой, кто идет?», но, когда я послушно остановился, он сердито махнул рукой, мол, дурень, шуток не понимаешь, кому ты нужен, и я, заулыбавшись, вывалил мусор в огонь.

Искры взвились густым роем. Все заорали, мол, пошел вон, дурак, завтра все спалишь, а пока не мешай…

Во вторую ходку захватил два мешка с тряпками. Этот мусор я вывалил в темноте за кустами, стараясь вызвать побольше шума, чтобы все видели, какой я старательный и как горю на порученной мне работе. В третий раз вынес уже доспехи, меч, лук и молот, все тщательно упакованное среди старых одеял и порванных подушек.

Этот мешок я вынес подальше, вообще спустился с холма и, выбрав место среди густых кустов, куда не достигает лунный свет, торопливо влез в железо, повесил на пояс новый меч, который принадлежал легендарному царю хамелеонов Крому, надо будет узнать о нем подробнее, на поясе привычно повис молот, а лук занял свое место на спине. Я выпрямился, повел плечами. Несмотря на тяжесть железа, ощутил себя бодрее, увереннее, защищеннее.