Роберт Джордан - Память Света

— С этими двумя я бы была поосторожнее, — продолжила Ланфир. — Они сильны.

— Значит, тебе следует говорить тише, — прошептал Перрин.

— Ба. В этом месте просто сворачивать звук. Я могла бы кричать изо всех сил, и они всё равно ничего бы не услышали. Видишь, они пьют? Протащили с собой вино. Разумеется, они тут во плоти. Сомневаюсь, что их предводитель объяснил им, насколько это опасно.

Перрин снова посмотрел на охранников. Мужчины потягивали вино и посмеивались. Пока Перрин наблюдал, первый завалился вбок, потом так же сделал второй. Они соскользнули со своих стульев и упали на землю.

— Что ты сделала?

— Вилочник в вине, — объяснила Ланфир.

— Почему ты мне помогаешь? — резко спросил Перрин.

— Ты мне нравишься, Перрин.

— Ты одна из Отрёкшихся!

— Была, — ответила женщина. — Эту… привилегию у меня отобрали. Тёмный узнал, что я собиралась помочь Льюсу Тэрину победить. А сейчас я… — Она замерла и вновь посмотрела в небо. Что она там видела в облаках? Что-то заставило её побледнеть. Спустя мгновение она исчезла.

Перрин пытался решить, что делать. Разумеется, доверять ей нельзя. Однако в волчьем сне она была мастером. Ей удалось оказаться рядом с ним совершенно беззвучно. Это было сложнее, чем кажется. Ей было нужно погасить колебания воздуха, вызванные её появлением. И было необходимо опускаться точно, чтобы не производить шума, и заглушить шорох одежды.

Перрин с удивлением обнаружил, что на этот раз она ещё и замаскировала свой запах. Ему удалось различить её запах только после того, как она сама с ним заговорила. Это был тонкий аромат ночной лилии.

Он неуверенно перебрался через край котлована и направился к шалашу. Оба мужчины валялись спящими. Что происходит с теми, кто уснул, находясь во сне? Обычно это отправляло людей обратно в обычный мир, но эти были тут во плоти.

Он поёжился, размышляя о том, что было с ними проделано. «Обращённые»? Это слово она использовала? Свет. Подобная судьба казалась несправедливой. «Как будто Узор когда-нибудь вёл себя справедливо», — признал Перрин, поспешно обыскивая постройку.

Он обнаружил шип снов под столом, воткнутым в землю. Серебристый кусок металла выглядел как продолговатый колышек от палатки, с выгравированным рисунком по всей длине. Он был похож на тот, что Перрин видел прежде, но не идентичен. Он вытащил шип и замер с рукой на молоте, выжидая, не нападёт ли на него Губитель.

— Его здесь нет, — сказала Ланфир.

— Свет! — Перрин вздрогнул и замахнулся молотом. Он обернулся к ней: — Зачем ты появляешься вот так, женщина?

— Он меня разыскивает, — произнесла она, снова поглядывая на небо. — Предполагалось, что я не могу делать ничего подобного, и он становится всё подозрительнее. Если он меня отыщет, то узнает наверняка. Тогда я буду уничтожена: схвачена и испепелена в прах.

— Думаешь, я тебя пожалею? Тебя — одну из Отрёкшихся? — рявкнул Перрин.

— Я сама выбрала себе хозяина, — ответила она, изучающе глядя на Перрина. — Такова моя плата, если только мне не удастся отыскать способ от него освободиться.

— Что?

— Мне кажется, у тебя лучшие для этого шансы, — ответила она. — Мне нужно, чтобы ты победил, Перрин, и нужно быть рядом, когда ты это будешь делать.

Он фыркнул:

— Не научилась новым трюкам, не так ли? Оставь свои посулы для кого-нибудь другого. Меня они не интересуют. — Он повертел шип снов в руке. Ему так и не удалось понять, как работал тот, другой.

— Нужно повернуть верхушку, — Ланфир протянула руку.

Перрин одарил её взглядом.

— Считаешь, я бы не забрала эту вещь себе, если бы хотела? — улыбнувшись, спросила она. — Кто, как не я, обезвредила для тебя собачонок М’Хаэля?

Перрин колебался, но отдал шип снов ей. Ланфир провела по вещице большим пальцем от верхушки до примерно середины её длины. Внутри что-то щёлкнуло. Она подняла руку и повернула верхушку. Находившаяся снаружи фиолетовая стена купола сжалась и пропала.

Отрёкшаяся отдала вещь обратно.

— Чтобы включить, поверни снова. Чем дальше поворачиваешь, тем больше будет покрываемое пространство. Видел, как сделала я — проведи пальцем в противоположную сторону, чтобы закрепить. Но будь осторожен. Где бы ты ни установил его, это будет иметь последствия и в реальном мире, и даже твои союзники не смогут пройти внутрь или выйти. Можно проходить, имея специальный ключ, но для данного шипа он мне не известен.

— Благодарю, — неохотно ответил Перрин. Лежавший у его ног мужчина всхрапнул и перевернулся на другой бок. — А есть… есть ли способ сопротивляться Обращению? Они ничего не могли сделать?

— Человек может сопротивляться, но недолго, — ответила она. — Очень недолго. Даже сильная воля ломается. Если мужчине противостоят женщины, они быстро его сломают.

— Подобное не должно происходить, — приседая, произнёс Перрин. — Никто не должен быть способен насильно обращать человека к Тени. Когда у нас отнимают всё, нам должен оставаться хотя бы этот выбор.

— О, выбор у них есть, — ответила Ланфир, легонько и как бы походя пиная лежащего ногой. — Они могли бы выбрать укрощение. Тогда они лишились бы слабого места, и их невозможно было бы Обратить.

— Выбор невелик.

— Так сплёл Узор, Перрин Айбара. Не все варианты хороши. Порой приходится выбрать меньшее из двух зол и оседлать бурю.

Он пристально взглянул на неё.

— Значит, ты хочешь сказать, что сделала именно это? Встала на сторону Тени, потому что это был «лучший» вариант? Я ни на мгновение на это не куплюсь. Ты сделала это ради власти, и всем это известно.

— Думай что тебе угодно, волчонок, — ответила она, взглянув жёстче. — Я пострадала за своё решение. Перенесла боль, страдания и невыносимую печаль оттого, что сделала со своей жизнью. И эти мои страдания выходят за рамки того, что ты в силах представить.

— И из всех Отрёкшихся именно ты выбрала себе место и приняла его с самой большой готовностью, — произнёс Перрин.

Она фыркнула.

— Ты веришь сказкам трёхтысячелетней давности?

— Лучше уж верить им, чем сказкам из твоих уст.

— Как хочешь, — ответила она и снова взглянула на спящих людей. — Если это поможет тебе понять, волчонок, то многие верят, что во время Обращения человек умирает. И нечто вселяется в его тело. По крайней мере, некоторые в это верят. — С этими словами она исчезла.

Перрин вздохнул, потом убрал шип и переместился обратно на крышу. Едва он появился, Гаул обернулся к нему с натянутым луком:

— Это ты, Перрин Айбара?