Мистер Вечный Канун. Уэлихолн - Владимир Торин
Мегана замахнулась на сестру большой деревянной ложкой, которой только что мешала варево в котле, собираясь запустить ею в сестру. По всей кухне полетели брызги, на пол с громким и мерзким «чиавк!» шлепнулся глаз. При этом одна из горячих капель попала на щеку третьей из присутствующих здесь хозяек.
— А ну хватит! — прогремела Корделия Кэндл и безжалостно наступила каблуком зеленой туфельки на ошалело таращившийся по сторонам глаз. Тот мгновенно лопнул, обратившись синеватой слизью на полу. — Кто из вас потрудится мне объяснить, почему я всю жизнь должна терпеть рядом с собой двух сварливых гарпий, которые не могут и дня прожить, чтобы не поругаться или не сделать друг дружке какую-нибудь гадость?
Стоя у стола, Корделия очищала луковицу здоровенным кухонным ножищем, которым, при желании, могла бы с не меньшим успехом и с тем же сосредоточенно-холодным выражением на лице свежевать любую из сестер. Шелуха отправилась в казанок, а нож в руке средней сестры Кэндл застучал по доске, стремительно нарезая луковицу на тонкие колечки. Жгучий сок при этом принялся брызгать во все стороны, и обе спорщицы тут же принялись тереть глаза.
— Ай! Корди, прекрати, я чуть пальцы себе не оттяпала! — взмолилась Рэммора. Она сидела рядом и помимо подтрунивания над старшей сестрой была занята тем, что резала коренья. Склочной ведьме пришлось отложить нож из-за невыносимого жжения в глазах.
— Да! Если мы ругаемся, это еще не значит, что с нами можно вот так… — в кои-то веки поддержала младшую сестру Мегана.
— И вообще, ты сама прекрасно знаешь, что без нас вся твоя Крестовина Линар яйца выеденного не стоит, — заявила Рэммора.
— Чтоб у вас языки отсохли! — внезапно разъярилась Корделия, воткнув свой огромный нож в столешницу. — Если желаете говорить о делах, сперва заприте кухню!
Дверь и так была закрыта. Рэммора встала из-за стола, подошла к окну и заперла его, с силой задвинув щеколду.
— Полный дом чужих ушей, а вы тут раскудахтались! — Корделия обвела сестер недобрым взглядом. — Одна Палмер чего стоит. Была у меня здесь вчера, чуть к стенке не приперла, пытаясь что-то вызнать. Должно быть, считает, что Скарлетт ей это зачтет после шабаша. Старая дрянь.
Рэммора глянула на застрявший в дверном косяке нож, который никто так и не удосужился вынуть, и криво усмехнулась. Должно быть, Корделия все же не выдержала и швырнула его вслед уходящей старухе.
— Ох уж эти наставницы, — понимающе вздохнула Мегана. — Но твоя-то карга — особый случай. Сколько она еще собирается небо коптить?
— Нас с тобой точно переживет, — проворчала Корделия. — Я уже давно избавилась бы от этой жабы, если бы она не была полезна: о чем Скарлетт смолчит, то Селен Палмер разнесет повсюду.
— Она что-то разболтала? — Рэммора уперла локти в стол и сцепила пальцы. Коренья между тем продолжили нарезаться сами по себе: нож висел в воздухе, да не просто висел, а кромсал их в мелкое крошево.
Отметив, что вытворяет сестра, Мегана, в свою очередь, отпустила ложку, которая принялась мешать глазастое варево без какой-либо посторонней помощи. Лишь Корделия продолжала нарезать лук собственноручно. Между тем по воздуху, прямо над ее головой, неторопливо проплыла солонка и, вытряхнув в один из стоящих на огне казанков немного соли, своим ходом вернулась обратно на полку.
Кухня тем временем преобразилась. После того как закрыли окно, пар сгустился так сильно, что заволок собой все вокруг. Стены при этом, казалось, бесшумно рухнули в стороны, а потолок стремглав унесся вверх, пока не исчез из виду, отчего помещение в какой-то миг перестало быть собственно помещением, напоминая затянутое туманом болото, в котором тут и там, меж топей на кочках стояли кухонные шкафы. На столе у Корделии горела лампа, под казанками и котлами на плите подрагивали синие газовые огоньки — вот и весь свет, что здесь остался.
Где-то в глубине белесого дымчатого марева бурчал радиоприемник.
— …Она нарезала его сердце к мясному салату… — пела джазовая дива глубоким низким голосом.
— Да-да, самое время заняться мясом, — кивнула Рэммора, словно соглашаясь с радио, а затем засунула руку в непроглядный густой туман рядом с собой. Схватив что-то, она выдернула руку обратно. В ней извивался конец толстого черного щупальца.
Ведьма прижала упирающееся и вырывающееся щупальце к доске для шинковки. Нож для мяса взлетел над головой Рэмморы и со свистом рухнул вниз. Из мглы послышался чей-то крик, но на него никто не обратил внимания. Младшая сестра Кэндл принялась нарезать скользкое, еще шевелящееся мясо кровоточащими кружками, аккуратно раскладывая их затем между заранее приготовленными говяжьими бифштексами.
Корделия тем временем повернулась к старшей сестре:
— Печь уже достаточно накалилась.
Мегана вздохнула и склонилась над затянутым паром полом — повозившись там немного, откинула крышку люка. Показалась лестница, круто ведущая куда-то вниз. Ведьма нырнула в проход.
Под полом кухни находился большой, выложенный камнем подвал. Ведьмы Кэндл называли это место просто Печь. В переплетении клепаных медных труб по обе стороны от прохода чернели гигантские чугунные духовки, из прорезей заслонок алыми дорожками вытекал свет — топки и в самом деле были уже достаточно раскалены.
— Эй, спускайте сюда противни! — крикнула Мегана наверх и резко вскинула руки перед собой. Повинуясь ее воле, со скрипом и лязгом отворились одновременно все заслонки, выдыхая из печей неимоверный жар.
В следующее мгновение в люк начал вплывать караван больших металлических противней, на которых белели мясные пироги, пироги с грибами, рыбные пироги, пироги с вишней, яблоками, виноградом, грушами.
Мегана встречала их и на манер станционного диспетчера ловко распределяла по печам. Один за другим все противни заняли свои места в багровеющих утробах духовок, заслонки закрылись, и ведьма вернулась на кухню. При этом, когда она опускала на место крышку люка, из выреза ее платья выпала свернутая трубочкой бумажка. Испуганно оглядевшись, Мегана стремительно вернула ее на место.
— Сажа — ну просто новинка модного сезона! — глядя на нее, ехидно заметила Рэммора.
Мегана вздохнула с облегчением — сестра обратила внимание на ее обувь, а не на ее тайну. И все же не ответить Рэмморе она не смогла:
— Ой! И о «новинках сезона» мне говорит курица, которая носит всякий хлам в волосах? Да тебя прямо на обложку модного
