Роберт Хайнлайн - Иов, или Осмеяние справедливости

Я глядел на Кейти со все возрастающим уважением и некоторым трепетом. Она упоминала о вещах, о которых я никогда не разговаривал с Джерри.

— Кейти? А ты человек? Или ты… э-э… тоже из падших с Трона? Или вроде того?

Она захихикала:

— Впервые кто-то заподозрил такое. Я человек, и даже слишком человечна, Алек, милый. Кроме того, я тебе знакома. Ты обо мне много чего знаешь.

— Я знаю о тебе?

— А ты припомни. Апрель одна тысяча четыреста сорок шестого года до рождения Иешуа из Назарета…

— Ты думаешь, что я смогу что-то вспомнить по таким неполным данным? Увы.

— Тогда попробуем иначе: ровно сорок лет спустя после исхода из Египта детей Израиля.

— Завоевание Земли Ханаанской!

— Ну наконец-то! Теперь вспомни книгу Иисуса Навина, главу вторую. Как меня звали, кем я была? Кто я — матерь, жена или девушка?

(Одна из известнейших историй в Библии! Неужели она?! И я говорю с ней?)

— Э-э… Раав?

— Блудница Иерихонская. Это я и есть. Я прятала у себя в доме генералов Иисуса и тем самым спасла своих родителей, братьев и сестер от гибели. Ну а теперь скажи мне, что я «недурно сохранилась»!

Сибил хихикнула.

— Ну говори же! Давай!

— Нет, правда, Кейти, ты здорово сохранилась. Это ведь было более трех тысяч лет назад, вернее, более трех тысяч четырехсот лет — и хоть бы морщинка! Во всяком случае их очень мало…

— «Очень мало»! Не будет тебе завтрака, молодой человек!

— Кейти, ты прекрасна и отлично умеешь этим пользоваться. Ты и Маргрета можете соревноваться в борьбе за первое место.

— А на меня вы смотрели? — яростно вмешалась Сибил. — У меня, знаете ли, есть свои фанаты! Ну а мне на самом деле больше четырех тысяч лет! Старуха!

— Нет, Сибил. История, как расступилось Чермное море, произошла в 1491 году до Рождества Христова. Добавим время до Второго пришествия — 1994 год после Рождества Христова, затем еще семь лет…

— Алек!

— Да, Джерри?

— Сибил права. Ты просто не заметил, как летит время. Тысяча лет, разделяющая Армагеддон и Войну на небесах, уже наполовину миновала. Мой брат в образе Иисуса Христа правит на Земле, а я закован и брошен в бездну огненную на всю эту тысячу лет.

— Что-то вы не выглядите закованным. А нельзя ли еще капельку «Джека Дэниэлса»? Я совсем запутался…

— Я перестал шляться на Землю и обратно, бродить по ней туда и сюда, для этого я закован достаточно. Яхве завладел ею на краткий срок, после которого он разрушит ее. Его игры меня не касаются. — Джерри пожал плечами. — Я отказался принять участие в Армагеддоне. Я сказал, что для этого у него вполне хватит шпаны, воспитанной в его собственном доме. Алек, поскольку мой брат сам пишет все сценарии, то предполагалось, что я буду драться яростно, ну как Гарвард, а потом все же проиграю. Мне это все изрядно поднадоело. Он решил, что я предприму еще одну попытку нападения в конце нынешнего тысячелетия, дабы его пророчества полностью оправдались. Эту Войну на небесах он предсказал в Откровении Иоанна. Но я не собираюсь участвовать в таком деле. Своим ангелам я сказал, что они могут, если захотят, создать свой Иностранный легион, но я это время пересижу дома. Какой смысл идти в бой, если исход битвы предрешен за тысячу лет до свистка судьи?

Джерри внимательно следил за выражением моего лица в продолжение всего разговора. Вдруг он резко оборвал свой рассказ:

— Ну, и что еще тебя интересует?

— Джерри… если прошло уже пятьсот лет с тех пор, как я потерял Маргрету, то все бесполезно. Не так ли?

— Проклятие! Парень, разве я не просил тебя не пытаться вдумываться в то, в чем ты ни уха ни рыла не смыслишь? Неужели я стал бы работать над совершенно безнадежной проблемой?

Тут его остановила Кейти.

— Джерри, я только-только успокоила Алека, а ты его снова взвинтил.

— Извини.

— Ну ты же не нарочно. Алек, Джерри грубоват, но он прав. Для тебя, если бы ты действовал в одиночку, дело было бы заранее проиграно, но с помощью Джерри ты можешь надеяться, что отыщешь Маргу. Не наверняка, но надежда все же есть, и можно рискнуть. И время тут ничего не значит. Что пятьсот лет, что пять секунд. Тебе не надо ничего понимать, твое дело — верить.

— Отлично. Буду слепо верить. Иначе и капли надежды не останется.

— Нет, надежда как раз есть. Все, что от тебя требуется, — сохранять спокойствие.

— Постараюсь. Только боюсь, что мы с Маргой уже никогда не обзаведемся собственным сатуратором для газировки и стойкой с закусками где-нибудь в Канзасе.

— А почему бы и нет? — спросил Джерри.

— А пятьсот лет? Там небось и говорят теперь на другом языке. И не осталось никого, кто мог бы отличить горячий фадж-санде от вяленой козлятины. Переоценка ценностей.

— Тогда вы заново изобретете горячий фадж-санде и заработаете на нем кучу денег. Не будь таким пессимистом, сынок.

— А не желаете ли полакомиться горячим фадж-санде прямо сейчас? — спросила Сибил.

— Его лучше не мешать с «Джеком Дэниэлсом», — посоветовал Джерри.

— Спасибо, Сибил… но я боюсь, что разревусь над ним. Оно у меня ассоциируется с Маргой.

— Тогда не надо. Сынок, выпивку и ту плохо разбавлять слезами, а уж плакать прямо в горячий фадж-санде — распоследнее дело.

— Так дадут мне закончить повесть о моей порочной юности или никто не хочет ее выслушать?

Я отозвался:

— Кейти, я внимательно слушаю. Итак, ты договорилась с Иисусом Навином…

— Вернее, с его шпионами. Алек, милый, тому, чьим уважением и любовью я дорожу (я имею в виду в первую очередь тебя), я кое-что должна пояснить. Некоторые из тех, кто знает, кто я такая, а еще больше те, кто об этом не подозревают, считают блудницу Раав предательницей. Предательство во время войны, предательство собственных сограждан и все прочее… Я…

— Я так никогда не думал, Кейти. Иегова решил, что Иерихон падет. Раз так было задумано, ты все равно ничего изменить не могла. То, что ты сделала, было сделано ради спасения отца, матери и ребятишек.

— Да, но, кроме того, еще многое имело значение. Патриотизм — концепция куда более поздняя. А тогда в Земле Ханаанской лояльность, кроме привязанности к родным и близким, существовала лишь в виде персональной преданности какому-нибудь вождю — обычно удачливому воину, который сам выдвигал себя в «короли». Алек, проститутки не обладают… не обладали… лояльностью такого сорта.

— Вот как? Кейти, несмотря на то что я обучался в семинарии, я не имею четкого представления о том, какова была жизнь в те далекие времена. Поэтому я все рассматриваю с точки зрения канзасских реалий.