Марина Казанцева - Красный Кристалл

— Зачем мы сюда пришли? — спросил Лён у своей спутницы.

— Я хотела показать тебе всадника на летучем коне, — шёпотом ответила она.

— Не надо, — улыбнулся он, — Сегодня всадник не прилетит.

Они повернули обратно и вскоре вышли на шумную центральную улицу, одну из четырёх дорог, ведущих к центру, к пантеону славы Дерн-Хорасада. Там шло ночное гуляние — горожане и не думали ложиться спать. Наоборот, тут в самом разгаре было веселье. Находчивые торговцы выставили прямо на мостовые столы и кресла, расставили светильники, нанесли всякой снеди. Играла музыка, публика гуляла.

— Здесь так безопасно, что вы не боитесь ездить ночью? — удивился Лён, видя бесстрашие своей спутницы.

— Конечно. На ночь ворота Дерн-Хорасада запирают, а стража всю ночь стережёт покой горожан. На сестру же герцога Росуано может напасть только безумец, потому что его тут же схватят все, кто окажется поблизости, — гордо ответила графиня.

Она изволила сойти с коня, в чём тут же ей помог гость герцога Ондрильо. Он поспешил спрыгнуть со своего Сияра, великолепие которого вызывало у всех восторг — стройные длинные ноги жеребца, его изящный круп, высокая шея, тонкий храп, прекрасные глаза, роскошный хвост и грива и особенно безупречные серебряные копыта — всё удостоилось внимания красивых людей, населяющих Дерн-Хорасад. Население города как будто было отобрано среди лучших — здесь не было бледных лиц, как в Дюренвале, не было явно видимых болезней, жалкой нищеты. Веселье здесь не напоминало лихорадочную суету, которая царила в столице короля Киарана Железной Пяты. Здесь любили и ценили красоту — будь то вещь, животное или человек.

Лён повёл свою спутницу среди толпы, которая расступалась перед ними, и он знал, что это знак почтения к младшей дочери герцогского рода, а вовсе не к нему, пришельцу, чужаку, незнакомцу. Ему показалось, что в толпе мелькнуло лицо чиновника, который встретил его в комнате, откуда начался тот страшный путь по подземелью — испытание стихиями. Теперь же под влиянием атмосферы праздника и веселья те события как будто потерялись в глубине души и казались только смутным тёмным пятном на фоне приподнятого настроения и ожидания чего-то нового. Его путь пришёл к концу — пещера Красного Кристалла близко, никто не воспрепятствует ему, и он откроет дверь спасения для Пафа.

Рука Ираэ была в его руке, он вёл прекрасную графиню туда, где было особенно людно, играла музыка, смеялись люди, взлетали в воздух ленты серпантина, звенели бокалы, пелись песни. Толпа расступалась перед ними — красивые молодые люди, яркие, изысканные дамы. Это был двор герцога Росуано, такой же молодой, как он сам. Графиня шла меж них, принимая поклоны и отвечая лёгким кивком головы, всем улыбаясь и ото всех встречая улыбки. Это был праздник жизни. Вся площадь была украшена цветами, они стояли повсюду в больших горшках, в кадках. Гирлянды цветов обвивали статуи и свисали с балконов, балюстрад.

— Что за праздник? — спросил Лён у спутницы.

— Просто вечер, маркиз Румистэль, — чуть пожав прекрасными плечами, ответила она.

Блестящая толпа впереди расступилась, и глазам Лёна предстал сидящий за столиком герцог Ондрильо. Он весело о чём-то разговаривал с собеседниками, и раскатам смеха вторили рулады музыки. Увидев Ираэ, герцог вскочил с места и направился к ней. Глаза его сияли, лицо разрумянилось, светлые волосы трепетали под лёгким ночным ветром. На голове его был венок из живых цветов. Он был так хорош, так удивительно прекрасен, строен, небрежно-элегантен. Он подошёл у руке графини и чуть коснулся её пальцев губами, на которых цвела улыбка. Глаза его смотрели в потемневшие среди ночных огней глаза прекрасной Ираэ. Он вежливо кивнул маркизу Румистэлю, как будто искренне благодарил за то, что тот вовремя доставил к вечернему веселью лучшее украшение двора и всего Дерн-Хорасада — графиню Ираэ Бланмарк. Музыка немедленно сменилась на вальс, и эта пара заскользила по площади среди других пар.

Маркиз Румистэль скромно отошёл в сторонку. Ему вдруг стало грустно, что он был не свой на этом празднике жизни. Эти люди строили свой Дерн-Хорасад, они хранили его стены и его дома, они украшали и любили его, им и владеть им, а не чужаку, пришельцу и никому не нужному наследнику. Он вспомнил как в какой-то миг его посетили нереальные надежды на то, что он обрёл в Селембрис то, чего не имел в своём мире — значимость, признание, величие, блеск. Он вдруг вообразил, как надевают на его голову украшенную множеством драгоценностей корону, как накидывают на его плечи роскошную мантию, как он садится на трон, подобный тому, какой видел он в гробнице Гедрикса. Львы, орлы и грифоны служат ему, а по утрам летает он над Дерн-Хорасадом на своём белом лунном жеребце, охраняя счастье жителей города.

Гедрикс был королем, великим королём-магом. Он строил этот город, он дал мир и счастье этой стране, он оставил о себе великую память и светлую любовь. Ни Финист, ни Елисей не явились сюда в поисках наследства, и только Лёна занесло сюда. И вот теперь стоит он в стороне, глядя на чужую радость и чужое счастье. Мало ли, что будет потом, сейчас-то всё прекрасно! Пусть завтра будет гроза, но нынче вечером играют трубы и нежно поют скрипки. Каждый день великого Дерн-Хорасада, каждый долгий трудовой день заканчивался праздником и весельем. Кажется, так было вечно. Дни ненастья приходили и уходили, ветра и грозы налетали и пропадали, а город оставался. Неужели придёт день когда мрак и тьма заменят свет на этих улицах и страх воцарится на площадях? Неужели это здесь будут сжигать трупы несчастных, подвергшихся нападению сквабаров? Неужели здесь заработает машина инквизиции, подобная ордену камарингов в Дюренвале и будут проводить опыты на людях?

Он не заметил в своих тяжёлых размышлениях, что Ираэ вернулась. Она стояла перед ним, держась за руку герцога Ондрильо и о чём-то спрашивала, а молодой регент смотрел на Лёна чуть насмешливо, словно не воспринимал его всерьёз. Кто он такой, этот маркиз Румистэль?! Подумаешь, маг, чародей, обладатель волшебного меча и перстня! Что стоит это всё перед признанием народа, перед всеобщим поклонением, восторгом, верностью, заслугами перед народом древнего рода Росуано?! Ничто, ничто! Наследник не соперник ему, его просто не признают. Пусть кричит на площадях о своём праве и своих блистательных способностях потомственного мага! Пусть кровь Гедрикса течёт в нём — он ничто! Хоть выгони он завтра герцога прочь из Дерн-Хорасада, уйди тот нищим — все пойдут за ним! Он, Росуано, подлинный наследник! Он — власть, он — сила, он — любовь!