Владимир Корн - Берег Скардара

А пока сделаем так: ты возьмешь себе лодку, а я оставлю себе нож. Больше нам и делить то нечего. Конечно, я потеряю больше времени, двигаясь пешком, но лодка тебе нужнее, чем нож, потому что на одной ноге ты долго не упрыгаешь.

И мы расстались. Хороший человек Гуен. Единственное, что меня утешает, в тех бесконечных передрягах, в которые я непрестанно умудряюсь влипать, то, что при этом так много я встречаю достойных людей. Иначе хоть кричи караул.

Я плохо помнил карту побережья, но теперь мне следовало идти на север до самого залива, где бросили якоря корабли моей эскадры. И надо спешить, потому что они не станут ждать вечность, ведь в этих джунглях легко раствориться навечно. И я отправился в путь по песчаному пляжу сразу же после того, как мы расстались с Гуеном. Шёл и думал, что если по дороге не возникнет никаких проблем, то завтра к вечеру или послезавтра утром я увижу корабли: 'Мелиссу', 'Диану' и 'Принцессу Яну'.

Глава 38. Ваша светлость

Я увидел корабли, увидел все три. Они шли к выходу из бухты, поймав ветер полными парусами. Впереди шла красавица 'Принцесса Яна', вслед за ней, чуть отстав, 'Мелисса'. И последней шла 'Диана'. Она всегда медленней набирала ход. Но у нее был другой козырь, двенадцать установленных на нижней батарейной палубе крупнокалиберных орудий на каждом борту.

И в жерло любого из них можно свободно засунуть голову, а, если очень постараться, то и плечи. Помимо остальных, обычного для кораблей этого типа калибра, коих было ещё тридцать четыре ствола. Они шли, белея облаками парусов на фоне лазурного неба и яркой зелени противоположного мне берега.

А я метался по берегу и орал, орал так, как не орал никогда прежде. А они уходили. Возможно, они даже увидели мечущуюся на берегу одинокую почти голую фигуру, махающую в воздухе палкой, с привязанной к ней ножом. Но если и видели, то принимали её за одного из аборигенов здешних мест, потому что даже цветом кожи на них я сейчас был очень похож. И они уходили.

А я ещё долго кричал им вслед, понимаю, что всё, слишком поздно, они уходят безвозвратно. За край сознания цеплялась надежда, что сейчас опадут паруса, оголяя реи, с борта одного из них спустится шлюпка, и пойдет в мою сторону. И я буду поджидать её на берегу с самым равнодушным видом, как будто бы не рад до безумия людям, гребущим на шлюпке ко мне. Но они уходили.

И я заметался по берегу, чтобы найти что-нибудь такое, во что можно пнуть ногой. Пнуть изо всех сил, чтобы вложить в этот удар всю свою ярость, горечь разочарования от того, что вот они, были рядом и ушли у меня на глазах.

Затем я опустился на песок и долго сидел, уткнувшись лбом в колени.

'Не нужно ничего пинать, Артуа, потому что если ты повредишь ногу, некому будет тебе помочь. А с одной ногой ты долго не протянешь'.

Я правильно посчитал, что меня будут ждать неделю, но сегодня восьмой день. Ну чего им стоило задержаться ещё на один? И что мне теперь делать?

Мысли путались, и я всё ещё продолжал бросать взгляды в сторону ушедших кораблей. Вдруг произойдет чудо, и на одном из них обнаружится что-то такое, для чего необходимо будет вернуться в бухту.

Не бывает чудес, Артуа. По крайней мере, в твоей жизни их не было ещё никогда.

Уже затем, когда я немного успокоился, лишь изредка поглядывая вслед уже растворившимся в лазурной дали кораблям, и на смену отчаянию пришла способность думать, решил:

'Надо идти вдоль побережья на север. На побережье больше шансов встретить поселение, рыбацкий корабль или корабль ловцов жемчуга. Людей, потерпевших кораблекрушение, словом, людей, которые будут понимать мои слова, а я буду понимать их речь.

Или сидеть и ждать на берегу этой бухты. Мы зашли сюда, чтобы пополнить запас пресной воды. Вполне может быть, что в скором времени, возможно даже завтра, сюда с подобной целью зайдет ещё один корабль.

Нет, не смогу я сидеть и ждать. Надо идти, идти вдоль берега. Так будет легче, чем днями сидеть и вглядываться в морскую даль. Но сегодня я уже никуда не пойду, у меня просто не осталось сил, так я торопился в эту бухту'.

На берегу у водопада, где набирали воду в бочки, чтобы затем перевезти их на корабли, на песке оставались следы от шлюпочных килей.

Пара больших кострищ, и в одном из них ещё курился дымок. Кем-то

выброшенная за ненадобностью ветхая матросская куртка, больше напоминающая рубище. Куртка пришлась мне впору.

'Да, Артуа, сейчас у тебя другое положение, и этот камзол полностью ему соответствует'.

Я вяло поковырялся в мясе запеченной на костре черепахи, пойманной по дороге сюда, и рухнул спать.

Прошлой ночью сделать мне этого не удалось.

Там, где я остановился на ночлег, песчаный пляж сменился обрывающимся в воду берегом, и темнота застала меня в лесу. Ночами было тепло, разве что у утру слегка свежело, так что проблем, связанных с ночным холодом не возникало. Как оказалось, возникла проблема другого рода, причем внезапно и очень остро. Когда я совсем уж было задремал, что-то словно толкнуло меня изнутри: проснись! Это что-то не ошиблось, причина для пробуждения была чрезвычайно веская.

В почти полной темноте трудно было разглядеть что-то даже в нескольких шагах, но я уловил запах, запах хищника. Мелькнула смазанная тень, и раздалось приглушенное рычание. И я встал, держа перед собой ещё днем на ходу выструганное древко с накрепко привязанным к нему ножом. На толщине древка я не стал особенно экономить, мне нужно было не метательное копье, а какое-то подобие рогатины, способное выдержать массу кинувшегося на меня зверя. Оружие получилось тяжеловатым, но в тот момент я не чувствовал его вес, и мне казалось, что я смогу крутить его между пальцев.

Зверь рыкнул, и я зарычал в ответ. Нет, не для того чтобы его испугать, а чтобы не испугаться самому и не броситься в темноту леса, не разбирая дороги.

Давным давно, уже в этом мире, один замечательных старик научил меня одному способу, позволяющему загнать свой страх далеко внутрь, и почувствовать себя воином, настоящим воином. Способ этот нужен против двуногих хищников, но и против того, что кружился где-то там, в темноте, должен был сработать. И он сработал.

Мы рычали друг на друга, я и остро воняющий зверем невидимый зверь.

Не знаю, почему он не стал нападать без предупреждения, но и уходить зверь не собирался. Мы ещё рычали какое-то время друг на друга, и уже тогда, когда я понял, что уже не могу поддерживать это состояние, его вообще невозможно держать вечно, и на смену ему приходит страх, зверь решил напасть.

Я почувствовал его намерение, как вероятно почувствовал он то, что в этой битве я проигрываю.