Геннадий Ищенко - Неудачник-2

Вернувшись к себе, он связался с Гербером.

— Ты сейчас на занятиях? Бросай девушек, а сам срочно займись проектом. Нужно оповестить все группы, что начнем сегодня ночью.

— А почему такая спешка? — не понял маг. — Я это успею сделать только для столицы, а у нас еще три десятка объектов, до которых просто не успеют добраться. Кроме того, нужно время, чтобы отследить тех, кто сейчас в отъезде.

— Если не сделаем сейчас, не сделаем никогда, — мрачно сказал Грас. — Изменилась позиция императора, а канцлер вообще все бросил и ушел умирать!

— Он вам оторвет голову, — предупредил Гербер. — Это ничем не лучше прямого неисполнения приказа.

— Если это случится, займешь мое место, — сказал Грас. — Ты для этого достаточно подготовлен. Слушай внимательно. Работать будете одновременно и по столице и по всему остальному. Сколько у нас магов, которые могут отправлять зверей?

— Двенадцать, — ответил Гербер. — Образы знают все, но даже на короткие порталы у них на все объекты не хватит сил! Есть еще пятеро, но я их не успею доставить в столицу. И по дальним объектам мы не сможем никого послать забрать зверей.

— Надо обходиться тем, что имеем! — отрезал Грас. — Я вам дам мага, который поделится силой, а из отдаленных замков зверей забирать не будем. Сделают дело и умрут! Связью вы до них не дотянитесь, поэтому давайте установку перед отправкой! Завтра империя должна проснуться другой! Есть вопросы?

— Нет у меня вопросов, — вздохнул маг.

— Тогда выполняй! Ты не хуже меня знаешь, что наши сегодняшние успехи — это только передышка, а нормально усилиться империи не дадут! И не дадут не южане с северянами, а наши собственные герцоги! Мне не больше твоего хочется лить кровь и действовать в обход императора, но я это делаю. Надеюсь, Гербер, что ты меня не разочаруешь!

Отдав эти распоряжения, он вызвал своего второго помощника Дитера Фрома.

— Сегодня ночью, — коротко сказал он низенькому, полному магу. — Вся группа должна быть готова.

— Император? — так же коротко спросил Дитер.

— Он против, поэтому поставим перед фактом, — сказал Грас. — Если не удастся решить дело миром, его место займет наследник. Убийца не должен выжить ни при каких обстоятельствах! Убить надо так, чтобы был разрушен мозг. Назначенные на роль заговорщиков тоже должны умереть! У меня одна голова, и я не собираюсь ее лишиться. Что у нас по генералам?

— Трое погибнут от рук заговорщиков, — доложил Дитер, — с пятью у нас договор, а остальные двое сейчас реальной власти не имеют.

— Жаль, что в замках погибнет столько сильных магов! — с досадой сказал Грас. — Может, часть из них все-таки не трогать?

— Вы знаете мою позицию, — пожал плечами Дитер. — Умереть должны все! Если мы начнем убивать выборочно, долго провозимся и можем вызвать подозрения, а нас ни в коем случае не должны связать с чисткой!

— Ладно, действуем по плану, — согласился Грас и связался с Клодом: — Этой ночью мне будет нужна твоя помощь, поэтому делай все свои дела, а в девять вечера приезжай во дворец. И не вздумай сбрасывать силу, тебе ею придется делиться.

— Что ему от тебя нужно? — сердито спросила Хельга, узнавшая, что Клода у нее забирают на всю ночь. — Мало ему, что тебя чуть не убили! Дал бы хоть немного отдохнуть!

— Не шуми, — обнял он жену. — Ему всего лишь нужно, чтобы я с кем-то поделился силой. Сейчас пойду, попробую разобраться в том, что случилось с Паулем, а потом буду в полном твоем распоряжении. Постараюсь сделать все, чтобы ты у меня из-за этого ночного вызова не пострадала.

— Тебе придется долго стараться, — улыбнулась она. — Знаешь, как я перепугалась, когда примчался конюх и заявил, что в конюшне появился твой Пауль? Прибежала, а он стоит, как неживой, разве что дышит, но ни на слова, ни даже на яблоки не реагирует!

Клод поцеловал жену и ушел в конюшню. С утра, когда он в ней был, состояние коня не изменилось. Он все так же с безучастным видом стоял в деннике, не реагируя на воду и рассыпанные под ногами яблоками. Конюх поклонился хозяину и выбежал за дверь.

— Ну что с тобой случилось? — спросил Клод, заглянув коню в глаза. — Как тебе помочь? Жаль, что нет Дерба, и нельзя с ним посоветоваться. Хотя он бы тебя, наверное, просто треснул кулаком между глаз. Может, и мне так сделать?

Магическим зрением он ничего интересного не увидел, а попытка уколоть коня кинжалом показала, что он совсем не реагирует на боль. Вместо слияния личности мага с животным, почему-то произошло ее полное отторжение.

— Дерб говорил, что при сотрясении легче образуются связи, — сказал юноша. — Давай я все-таки попробую? У меня нет его кулаков…

Размахнувшись, он изо всех сил врезал даже не дернувшемуся коню в лоб. Голова Пауля мотнулась в сторону, передние ноги подогнулись и он завалился на бок и остался лежать, такой же безучастный, каким был перед ударом. Лишь вздымающиеся и опадающие бока показывали, что конь жив. Клод запустил на всякий случай исцеляющее заклинание и вышел из конюшни.

— Если будут какие-нибудь изменения, докладывай мне, — приказал он конюху и пошел в дом.

Юноша не знал самого Пауля и не успел привязаться к коню, поэтому не очень расстроился из-за того, что с ним случилось. Его нервировала спешка в работе и зависимость от коня, а случившаяся неприятность давала возможность сделать перерыв и усилить собственные возможности. К чему расстраиваться раньше времени, если неизвестно, чем все закончится?

— Ну как? — спросила Хельга.

— Нужно ждать, — ответил он. — У Граса есть маги, которые занимались животными и знают в этой магии гораздо больше меня, но он мне отказал. Займутся, но когда-нибудь потом. Сейчас у них опять какая-то беготня. Интересно, у Граса всегда так работают? Я пока ни разу не видел, чтобы хоть что-то делалось без спешки.

— Это, наверное, из-за войны, — сказала жена. — Ладно, делами будешь заниматься, когда я тебя отпущу, а сейчас идем в спальню.

Два часа, которые они уделили друг другу, прошли быстро. Потом был ужин, на который к ним приехали Анри и Леона. Перед тем как сели за стол, Клод отдал Леоне письмо матери и серьги.

— Когда я была маленькой, часто хотела вставить их в уши, — грустно сказала девушка. — Из-за этих серёг настояла, чтобы мне их раньше прокололи. Я тогда любила и отца, и брата, а они любили меня, или мне только так казалось, что любили. Я была счастлива, и у меня была семья. А сейчас осталась одна мама, которая далеко, и у нее теперь своя жизнь.

— И скоро будет ребенок от герцога, — сказал Клод. — Ты прочитай письмо, а мы выйдем, чтобы не мешать.