Дария Дмитраш - Иллюзия реальности

  В конечном итоге, излазив всё помещение ангара вдоль и поперёк, Виктор понял, что это бесполезно. Немного постояв, задумчиво щурясь. В конечном итоге, он решил, что было бы неплохо в таком случае хотя бы опробовать, как этот прибор работает.

  И хотя ангелам эта его идея не особо понравилась. Они, было, постарались убедить Виктора, что новичок не сможет создать ничего толкового. Но так как он и не собирался создавать ничего сверхсложного, просто желая активировать прибор для того, чтобы посмотреть на его работу, то доводы ангелов мужчину не впечатлили. И, в следующий миг, Виктор уже приблизился к платформе, смело прикладывая ладонь к красному овалу. Коршунами кружащие вокруг него ангелы напряглись, переглянулись, но остановить его всё же не решились.

  - Мебель,- пробормотал Виктор, щурясь от света, пробивающегося сквозь странное стекло.- Стульчик, значит.

  Прикрыв глаза, мужчина попытался представить логичный для первой попытки простой четырёхногий табурет. Но образ этого предмета мебели упорно не желал оформляться у него в голове. На смену решимости пришло легкое раздражение. И стоило ему отвлечься, дать слабину, растерять концентрацию, как перед его глазами тут же возник Танин силуэт. Окружающий мир будто перестал существовать, растворяясь, оплывая, словно восковая свеча. Звуки затихли. В мыслях, помимо воли, пронеслось осознание.

  Я скучаю...

  Мгновенно придя в себя, он попытался взять себя в руки. Вернуть в душу холодное спокойствие, что царило в его сознании всего мгновение назад.

  - Она меня избегает,- обижено прошептала частичка его души.

  - Ты первый это начал,- оправдывала девушку вторая.- Ты не давал ей ни единого шанса приблизится к себе.

  - Она больше не хочет меня видеть,- продолжало ныть растревоженное эго.

  - Не будь эгоистом. Ради вашего общего спокойствия она пожертвовала интересной прогулкой. А ты ведь знаешь, насколько она любопытна.

  - Она грустит?- спросило пристыженное эго.

  От этой мысли стало до ужаса тоскливо. Желание каждый день видеть её улыбку превратилось в его личный наркотик. Осознание, что именно он повинен в том, что его Котёнок вновь предаётся тоске, заставило сердце болезненно сжаться. А после неуверенность и грусть сменились решимостью. Желание порадовать её было таково, что вмиг вымыло посторонние мысли из его головы. Раз уж он здесь. Раз ему дали возможность создать что-то своё. Это должен быть подарок. Подарок ей.

  Что бы ему такое сделать?

  Похоже, подсознание решило дать подсказку его разуму. Давая понять, что именно рядом с ней ему всегда будет уютно и тепло. Перед глазами Виктора стала всё чётче прорисовываться картина. Между сном и реальностью. На грани правды и вымысла. Почему у него возникли именно такие ассоциации? Почему у многих людей ощущение уюта сопряжено с огнём?

  Человеческое сознание является загадкой. Правдиво ответить самому себе, почему в той или иной ситуации ты поступаешь или думаешь именно так, получается далеко не всегда. Да и не задумывался Виктор в тот миг об этом. Просто отпустил фантазию на волю. Просто впервые за много лет позволил себе немного помечтать.

  Образ мерно танцующих язычков пламени в камине. Исходящее от углей мягкое тепло. Внутренним зрением он увидел небольшую, уютную гостиную, устланную мягким ковром, украшенную камином. В придвинутом поближе к благословенному теплу кресле с невысокой спинкой сидела Таня. Подобрав под себя ноги, сжимая в руках большую чашку с ароматным чаем, она смотрела на огонь, добродушно щурясь, словно маленький, рыжий котёнок. Такая домашняя. Такая родная. Отринувшая все свои заботы и проблемы. Избавившись от печати застаревшей боли, что в моменты слабости искажали любимые черты.

  Сможет ли он когда-то понять, что её тяготит так сильно? Сможет ли хоть чем-то помочь?

  Желание перенести увиденную его подсознанием картину в реальность стало просто невыносимым. Притиснув руку к овалу так, что заболели пальцы. Он постарался очистить свои мысли от всего лишнего, осознав свою цель и сосредоточившись на её реализации.

  Его внутреннее зрение нарисовало сначала твёрдый каркас кресла, с четырьмя массивными, резными ножками. А так как в этом мире ему ни разу не встретилась мебель, набитая пухом либо паралоном. Он просто мысленно попытался представить, что на кресло сверху ложиться пружинистая основа.

  В тот же миг перед глазами изумлённых ангелов на платформе стал собираться чёрный пепел. Он возникал из ниоткуда, по всей поверхности платформы, после чего стремительно собирался в центре небольшой горкой, что всё росла, собираясь вместе, меняя форму, перетекая ввысь и в стороны, превращаясь в огромный коричневый слепок, похожий на пластилин. Он постоянно пребывал в движении, менял форму, размер, вытягивался и снова сминался. Подчиняясь мысленному посылу человека, он наращивал сначала твёрдый каркас, что вскоре обзавёлся мягкой основой нежного, бежевого цвета.

  А когда Виктор открыл глаза, то изумленно выдохнул. Ведь до конца не веря, что всё получится, как надо. Он не ожидал, что его фантазия обретёт материальное воплощение. А ведь попадание было стопроцентным.

  - С первого раза. Да ещё такое!- потрясённо выдохнул Марий, пожирая человека недоверчивым взглядом.- У нас ведь этому долгое время учатся.

  Когда нет возможности найти согласие с самим собой. Когда факт, что твой мир навсегда изменился, ещё не до конца укоренился в сознании. Он просто желал её увидеть, и эта навязчивая мысль заставила, на первый взгляд, прогнозируемый и размеренный, день покатился под откос. Наведавшись на ещё один завод подобного типа, Виктор понял, что идти осматривать завод, производящий более сложные движители не имеет никакого смысла. С трудом воспринимая информацию, с запинкой отвечая даже на самые простые вопросы, он стал слишком рассеянным для того, чтобы хоть что-то анализировать.

  День готовился превратиться в вечер, а он шел по улице, делая вид, что внимательно слушает Мария. Позади шагало несколько ангелов, что с помощью телекинеза перемещали стопки исторических документов и книг, изъятых из архива. Кресло он нёс сам. Оно было совсем лёгким, почти невесомым. Но руки Виктора всё равно нервно подрагивали.

  Он понимал, что не имеет право привязывать её к себе сильнее, чем это уже есть. Убеждал себя, что ни к чему хорошему происходящее не приведёт. Но всё равно ничего не мог с собой поделать. Его новая мания, почти зависимость. Осознание, что он вот-вот её увидит, создавало в груди чувство невесомости. Знание, что он вновь нашел способ вызвать её улыбку, заставляло ускорять шаг в стремлении приблизить тот момент, когда он вручит Тане свой подарок. Когда удивление и радость заставят её губы дрогнуть, растягиваясь в полуулыбку. Когда он сможет насладиться её заинтересованным, чуть прищуренным взглядом, зелёных глаз, что так задорно блестят всякий раз, когда её душу захватывает нетерпеливое любопытство.