Mona Lisas Nemo - Полнолуние

Себастьян отступил от них и Мона больше не смогла терпеть. Она подбежала к Себастьяну и поцеловала его.

— Я наверно сошла с ума, — прошептала она, — но я люблю тебя.

Себастьян улыбнулся ей.

— У тебя ещё будут много того, ради чего стоит жить, — так же тихо, чтобы его услышала только Мона, ответил он.

Юноша отступил к воротам, а когда он исчез во мраке, они закрылись.

Илона в последний раз видела глаза брата, ей даже показалось, что на мгновение они стали такими же голубыми, какими были прежде. Может от этого она рванулась вперёд.

Стоя там Себастьян слышал гул огромных мощных крыльев. Они ненавидели его, о как же они ненавидели его! Он опустил веки. Должны ли в сознание проноситься картины прошлого? Но он видел что-то, какие-то забытые моменты и те, из-за которых перехватывало дыхание.

И когда Илона почувствовала, что сила, переполнявшая её, исчезла, она поняла, что брат мёртв. Кто-то взял её за руку и Илона попыталась высвободиться, но поскольку её не выпускали она впилась ногтями в кожу человека.

Илона посмотрела на того, кто держал её, вернее сначала она посмотрела на его руку и на алые капли крови выступившие на поверхность. Её держал Евгений. В её глазах мелькнул ужас от осознания содеянного, но было уже поздно.

— Больше такое никогда не повторится, — точно сквозь пелену услышала она яростный слова Тома, — я этого не допущу!

Ещё мгновение и они упали на пол.

С трудом волоча тяжёлое платье она бежала по коридору.

Её перевоплощение должно было вот-вот начаться и это вселяло ужас в Ларию. Кровь в ней вскипала то ли от пробуждения зверя, то ли от неудержимой ярости.

Она бежала и не останавливалась будто преследуемая. На самом деле замок пустовал и в голых залах отражалось эхо только её шагов.

Покровителя нет! Что-то пошло не так!

Если бы в ней не сохранилась дарованная им сила, она бы уже точно приобрела звериный облик.

Бешеный страх властвовал в сознании королевы. Она содрогалась при мысли, что с ней сделают когда на небо взойдёт солнце. Но самым ужасным было то, что всем её мечтам не суждено сбыться! Сам мир выступил против королевы, собираясь лишить её всего, к чему та стремилась.

Лария выбежала в огромную залу и упала на пол. Она принялась смеяться. Королева проползла вперёд и, упёршись руками в фонтан, поднялась на дрожащие ноги. Ей нравилось своё отражение в воде, и даже сейчас она не смогла удержаться от довольной улыбки. Но нет, всё напрасно. Ей не суждено властвовать в вольном мире, ей уже больше вообще ничего не суждено. Лария посмотрела на свою ладонь, и ей показалось, что с той исчезли все линии, словно и судьба отвернулась от неё. А ещё ей виделось подозрительное шевеление неподалёку.

— Хотите забрать меня?! — Вызывающе выкрикнула она своим миражам. — Нет, призраки, убирайтесь!

И вновь смех королевы раскатился по зале. Блеск глаз Ларии был диким. Руками, которые уже начали терять человеческий вид, Лария схватила нож, лежащий на краю фонтана. Кто оставил его здесь? Видно при отправлении кто-то его забыл. Она любовно прижала холодную сталь к губам. Опять смех.

Королева залезла в фонтан и провела ножом по руке, как будто собираясь испачкать кровью чистую воду. А потом ещё и ещё.

Она прижалась спиной к одной из статуй, защищаясь таким образом от призраков.

Лария прижала нож к телу и с любопытством надавила на рукоятку. Ей было интересно, как сильно нужно давить, прежде чем она почувствует холодное острие в груди.

Её тело вздрогнуло, а голова вдруг безвольно повисла.

Вода в фонтане окрасилась в красный свет. Он становился насыщеннее с течением времени, приобретая красивый алый оттенок.

Утром воздух был свежим, чистым и мягким, да именно мягким. Он утратил зимнюю резкость и преисполнился свежими, еле различимыми тонкими ароматами, а ещё пахло ветром, но слабо. Сегодня солнце дарило земле лучи более тёплые, чем обычно. Но их всё же не хватало, чтобы лишить землю снежного покрова и, скорее всего, так будет на протяжении ещё нескольких недель. В небе появилось нечто новое, приветливое и в тоже время печальное.

Однако каким бы удивительным не казался мир в это раннее утро, кровь, окрасившая снег, рассталась широким ярким ковром.

Но нигде не было видно тел. Может, это был кровавый дождь, оросивший землю. Может ещё что-то, не имеющее отношения к этому миру. Так или иначе, а для гарпий это не имело никакого значения, они остервенело носились над кровавым полем, пытаясь отыскать хоть что-то, что можно утащить в свои пещеры и там вдоволь насытиться.

Кроме гарпий здесь больше никого не было. Следопыты поспешили поскорее уйти прочь, когда нескольких из них что-то невидимое подняло в воздух. Следопыты выстрелили туда, где предположительно был враг. Таким образом, им удалось вернуть раненных товарищей, после чего и было организовано поспешное отступление. Вначале следовало залечить раны, а уж потом взяться за детальное исследование местности.

Следопыты видели людей, растворяющихся в воздухе, которые поспешно уходили через порталы. Никто не рискнул остановить их.

Что же до оборотней, то, проснувшись, каждый из них обнаружил себя в своей комнате голым и перепачканным в земле и крови. Каким образом они очутились здесь, не мог объяснить никто. Было высказано предположение, что тоже случилось и с оборотнями Южных лесов, но это ещё предстояло проверить.

Сразу же стало очевидно, что больше половины жителей замка погибли в прошедшую ночь. Не было и новых оборотней, которые бы желали связать судьбу с судьбой замка. Весть о войне разнеслась чуть ли не по всему миру. Впервые за тысячи лет не состоялась церемония всегда сопровождавшая утро после полнолуния. Кто-то простодушно заметил, что это плохой знак. Подобное замечание было встречено нервным смехом, через который выплеснулось всё напряжение, что владело ими на протяжении месяца.

Куда исчезли тела поверженных, тоже оставалось загадкой.

— Как жаль, как жаль…

Илона проснулась оттого, что пыталась плотнее укутаться в одеяло. Она не открывала глаза, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, что она больше не спит. Илона испытывала жгучую потребность во сне, но понимала, что заснуть уже всё равно не удастся.

— Погибли, — простонала Нелли, дочь господина, предшественника отца Джона Грэйтона. — Как жаль. Это был такой хороший человек, он спас нас, он избавил нас от тьмы. И девочка… Бедняжка.

— Мне так жаль, что Евгения больше нет, — добавила Нелли, выходя из комнаты. — Не представляю, как вы об этом скажете Илоне. Вам бы следовало дать мне возможность более внимательно проверить её здоровье.