Андрей Удовиченко - Охота на судьбу

Последний член неудавшегося «квинтета» все-таки сумел закончить утратившее из-за недостатка энергии мощь заклинание, которое, преобразовавшись в небольшое облако едкого дыма, с огромной скоростью устремилось на бойцов. Посланное некромантом заклятие окутало незримый купол, сооруженный усилиями Эхмельзары, так и не добравшись до сражающихся людей.

— Свезло так свезло! — пыхтел Альхазир, уворачиваясь от вынырнувшей из клубов дыма культи мертвеца.

Некромнат был настолько раздосадован столь плачевным результатом совместного колдовства, что, повернувшись к своим коллегам, приготовился высказать им в учтивой форме все, касающееся их некомпетентности в отношении темного ремесла. Увы, выражение досады на бледном, испещренном оспинами, лице колдуна стало последней эмоцией некроманта в этой жизни, так как ловкий бросок метательного кинжала, чье острие вонзилось заклинателю в лоб, прервал всяческие неуместные вопросы последнего.

Оставшиеся двое колдунов, окинув взглядом поле битвы, довольно быстро осознали опасность своего нынешнего положения и приняли единственное верное в данной ситуации решение. Нет! Не рассеять окутавшее бившихся на каменном полу в конвульсиях коллег заклятие, а помчаться со всех ног к выходу из залы!

— Ишь ты! Драпу дали! Зато как в зал вплыли! — гудел Альхазир, рубя оставленных без контроля мертвецов. Последние, хоть и будучи без опеки, тем не менее, продолжали напирать, хотя и без должного энтузиазма.

Некромант, бежавший позади своего более прыткого коллеги, очень хотел быть впереди, так как понимал, что более лакомой мишенью для противника являлся именно он, потому усердно молился на бегу Найтэлию, дабы тот помог ему в его напасти.

И! О чудо! Мессир услышал прошения своего скромного слуги. Только вот разрешил он просьбу по-свойски. Вспышка боли, и бегущий последним колдун рухнул лицом оземь с торчащей из затылка рукояткой метательного кинжала.

Второй некромант ни о чем подобном в данный момент не просил, а все мысли колудна были сфокусированы лишь на очертаниях выхода из залы. Но как мог Найтэлий обойти стороной страждущего!

Спасительный выход был всего в паре метров от мчавшегося во весь опор некроманта, который решил преодолеть порог залы большим прыжком. Увы! Внезапный удар лицом о невидимую преграду прервал, как и сам прыжок, так и надежду покинуть живым проклятую залу. Пошатываясь, удивленный колдун одной рукой ощупывал свой сломнный нос, а второй уперся в невидимую стену, загородившую спасительный выход. Невидимая преграда, созданная Эхмельзарой, неплохо подходила для отражения стрел и метательного оружия, но в этот раз сгодилась и для пресечения побега.

Из оцепенения неудачливого некромната вывело легкое постукивание по плечу. Будь колдун слабоват на сердце, наверняка бы уже рухнул с приступом. Впрочем, сердце пострадало в любом случае, ибо перед обернувшимся колдуном возник Рахсан, который, не долго думая, всадил клинок в грудь заклинателя.

Альхазир и Эмиль расчищали путь через остатки былого воинства мертвецов, выводя Зару и Зильриза к выходу.

— Вовремя это мы! — воскликнул охотник на чудовищ, оглядываясь назад.

Через южный вход уже вовсю проталкивалась толпа зомби, за которыми, следовала группа некромантов. Второго подобного боя уставшим членам отряда было не вынести. Потому Эмиль и его соратники устремились к противоположному выходу из катакомб, в надежде более не встретить сопротивления на своем пути.

— А ты суров! — на бегу хлопнул по плечу Альхазир Рахсана, — пошинковал бедолаг, как заправский мясник!

— Это тебе не тухлятину резать! — проворчал вор.

Эмиль, бежавший впереди отряда, заслышав неумокалющие при любом удобном, а чаще всего, неудобном случае, раглагольства парочки болтунов, лишь издал протяжный вздох, даже не предприняв попытки осадить двух мастеров своего дела.

Глава 22. Переход

Растянувшаяся в несколько сотен метров вереница зеленкожих коротышек, обремененных всевозможным скарбом, тянулась по избранному маршруту, преодолевая покрытые ромашками поля и поросшие дубом рощи. Разошедшееся к середине дня солнце изрядно припекало навьюченных гоблинов, ворчание которых с каждым пройденным шагом все усиливалось. Во главе колонны, восседая на упитанном вепре, двигался вождь племени — Курзык, то и дело перебрасываясь словами с новоиспеченным генералом Грыксом и командующим ударными отрядами Узуром, которые ехали по обе стороны от него на вепрях поскромнее (что выражалась в меньшем жировом запасе животных, нежели у вепря вожака). Чуть впереди, по курсу движения, а также на небольшом отдалении от основной массы, в стороне, перемещались гоблинские разведывательные группы. Не будь выставлено по сторонам разведки, вероятно, Курзык не стал бы столь беззаботно двигаться во главе племени, если бы стал вообще, учитывая последнее дерзкое покушение на его жизнь.

Ближе к концу колонны неспешно вышагивал отряд Раэля, члены которого, более или менее восполнив запас своих физических и духовных сил, чему, без сомнения, способоствало их непредвиденное освобождение из гоблинского заточения охотником, теперь намного жизнерадостнее смотрели на нынешние, представшие перед ними, перспективы.

Гаркзыб, неся на своих могучих руках пса по кличке Рык, всю дорогу не выпускал животное из своих стальных объятий, изредка поглаживая подремывавшего товарища свободной ладонью по голове. На все уговоры Кэлли и Кервила о том, что псу, несмотря на перенесенное ранение, необходимо больше двигаться, орк лишь задирал нос и с важным видом проговаривал на корявом людском наречии: «Рыг здесь хорошо. Рыг отдыхать». Впрочем, по-видимому, «Рыг» был действительно не прочь отдохнуть и нисколько не противился столь повышенному вниманию к своей скромной персоне со сторны зеленокожего великана.

Раэль же шел чуть позади от остальных членов отряда, углубившись в свои размышления. Всякий раз, когда он смотрел на Кэлли и Кервила, затаившаяся тоска по своим детям, оставленным волею судьбы на Фросвинде, завывала в его душе, подобно лютым метелям, бушующим на ледяной планете. Любое, выдавшееся за последние дни спокойным, свободное время, которого, к счастью для Раэля, было не так уж много, непременно бросало охотника в прошлое, неразрывно связанное с болью утраты Элли. Последний, наполненный печалью всепроникающий взгляд зеленых глаз, словно последний оплот света в затянутом тьмой зимнем лесу, вновь и вновь возникал перед взором Раэля, вызывая болезненные спазмы в груди охотника.

Погружению в неизведанные глубины страданий Раэлю помешала Мьяла, появлению которой охотник отчасти был рад, однако же, не показал виду.