Роман Титов - Ремесло Теней: Игла Дживана

— Почему они вас не убили? — спросила Эйтн.

— Не знаю, — покачал головой граф и снова бросил взгляд на Сай» ю. — Вернее, тогда не знал, но теперь, кажется, начинаю понимать. Все из-за Иши Кхем» са. Он каким-то образом знал, чей я наследник, а у махди принято, один Создатель ведает почему, почитать Занди I как мессию.

— То есть, автоматически они почитают вас как наследника?

— Не думаю, — качнул головой граф с мрачной усмешкой. — Для них я едва ли был больше, чем обыкновенным осквернителем лесов, пришедшим со звезд, однако мое родство с Генералом оставило мне шанс уйти оттуда живым. Но уходить я не торопился. Впервые вырвавшись из-под гнета ответственности, который на меня возложили все, кто только мог дома, я желал как можно больше узнать об этом удивительном народе, научившемся существовать в ладу с природой и вне благ цивилизации. Мне разрешили остаться. Ненадолго. Только, чтобы набраться сил, так как мое путешествие сквозь чащу паатов вымотало меня донельзя.

Это теперь я понимаю, что был слишком назойлив и только путался у них под ногами, но я был вездесущ. Любое местное занятие завораживало меня почище всякой магии, и я стремился познать их быт настолько, насколько это вообще возможно за отпущенное мне старейшиной время. Видя мой неподдельный интерес ко всему, что касается махди, Ищи Кхем» са разрешил им меня учить.

— Чему вас учили?

— Не тому, о чем вы думаете, Эйтн. Свои ритуалы они оберегали от посторонних глаз как зеницу ока и до них меня ни разу не допустили. А обучение мое заключалось в понимании природы и себя. Это от них я научился, как оседлать килпасса; они показали мне, как выделывать из минна токсин для создания особых метательных бомб; от них я узнал о создании древесных клинков; даже научился готовить минн так, чтобы нейтрализовать его яд. Много чего еще было, о чем вам вряд ли будет интересно услышать…

Прямо перед распахнутым люком сверкнула молния, на секунду осветив полутемное нутро канонерки. Раздался новый раскат грома, но я его почти не заметил, так как мой взгляд в этот момент оставался прикован к лицу аборигенки, на котором в этот момент сконцентрировалась лютая злоба, и направлена она была на леди Аверре. Я не знал, заметил ли это кто-нибудь еще, но на всякий случай решил не упускать ее из виду.

— Мне было бы интересно услышать о другом, — Эйтн слегка помаячила головой, которую держала всё это время в руках.

Занди поник. Создавалось впечатление, что он до самого конца все-таки надеялся избежать упоминания об этом нетривиальном предмете. Но влиянию Эйтн тяжело было противиться.

— Без присмотра отправляться куда-либо мне не позволяли, но я не был бы собой, если б послушно оставался в своей хижине и не лез, куда не просят. Как я уже сказал, свои сакральные тайны мне как чужаку не доверяли, а вот они-то и влекли меня к себе больше всего. Эйтн, не подумайте, будто я сразу решил прикарманить себе на память какой-нибудь сувенир. Да я, в общем-то, и не собирался ничего такого делать. Просто… так получилось. — В эту минуту граф меньше всего походил на себя самого. Он как-то весь подобрался и ссутулился, прятал глаза, как какой-нибудь мальчишка, пойманный взрослыми на мелкой пакости.

— Вы стали свидетелем чего-то?.. — подталкивала Эйтн.

— Да, — мрачно кивнул граф. — Я стал свидетелем одного из ритуалов, которые махди, как выяснилось, практиковали весьма часто. То, что видели вы, по сравнению с этим — просто детская забава. Не было никаких сборищ и длительных приготовлений с молитвами, а только старейшина и его жертва… — Он замолчал и скользнул взглядом по Сай» е.

— Что это было? — допытывалась Эйтн.

— Это было зверство, — глухо отозвался Занди. — Я попал в самое сердце их Святилища, а это было непросто. Оно располагается в стороне от деревни, скрытое от глаз не только чужаков, но и самих обитателей, в глубокой и темной лощине с противоположного конца их кладбища. Отправься я туда сам, ни за что бы не нашел, но меня, будто что-то звало, и я шел на этот голос, ни одного аборигена не встретилось мне на пути… — граф прервался, и дрожь пробежала по его телу. Он, будто извиняясь за собственную слабость, заглянул в лицо Эйтн. — Эпине спускался в махдийские темницы, но даже они не сравняться с тем местом, над которым витает дух самой смерти. У махди не принято хоронить умерших и кремировать их они тоже не умеют. Вместо этого они отдают тела, как они это называют, секх» ик н» ур, — минну, проще говоря, который тут же оплетает их, пряча под своей листвой, постепенно переваривая. Махди считают, что таким образом после смерти они воссоединяются с духом джунглей, который надежно оберегает их от инопланетной заразы, вроде нас. Стыдиться тут, я думаю, нечего, потому что даже самый отважный с трудом мог бы выдержать тот гнет, который довлеет над тем отравленным местом.

У самого входа в Святилище на поляне я увидел старейшину. Он был в своих ритуальных одеждах и вытворял нечто малопонятное, напоминавшее припадок сумасшедшего. Подобравшись поближе, я увидел, над чем он колдовал, — это была махдийская женщина. Она сидела на голой земле, завернутая в старые тряпки, и тихо плакала. Я не знал, что мне делать. Просто стоял и смотрел, а Иши все продолжал пританцовывать вокруг этой женщины и что-то говорить на своем языке.

Вдруг он резко обернулся и уставился прямо на меня своими дикими черными глазами. Как будто он был лейром, его воля сковала мою, и ноги сами вынесли меня на поляну. Только остановившись напротив него, я понял, что там был кое-кто еще — девочка лет пяти-шести. Она стояла за полусгнившим паатом, поэтому я ее не сразу заметил.

Вам будет трудно представить себе гнев старика, вызванный моим появлением, поэтому я даже не стану пытаться его описывать. Скажу только, что в тот момент я впервые пожалел, что не остался в Мероэ. Излив негодование, старейшина немного успокоился. Я полагал, что он тут же отправит меня вон, но я ошибался. Приказав даже звуком не выдавать своего присутствия, он позволил мне остаться. Сначала я обрадовался, но радость была недолгой, потому что понял — я стал свидетелем обряда, который даже сами аборигены считали противоестественным и нарушающим все их законы…

Я не заметил, как раскрыл рот в жажде продолжения. Даже Эйтн, кажется, впервые за все время их знакомства, утратила контроль над собственным лицом, позволив немому вопросу отразиться на нем.

Неожиданно для всех ответила на него Сай» я:

— Вы уже видели его укороченную версию, — она обвела нас сумрачным взглядом. — Ритуал Перерождения, тот самый, в котором чуть не погиб граф. Только более извращенный злобным умом моего учителя. Он проводится не только как казнь, но и как способ очищения. Правда, не в тот раз.