Константин Мзареулов - Зачарованный мир

– Глупости! – рявкнул ему в спину Сумук. – Не может она так со мной поступить. Я ей верю!

Громко чертыхаясь, он разделся, ополоснул лицо и руки в тазике с холодной ароматной водой, лег в постель и долго ворочался, пытаясь уснуть. Потом усталость все-таки переборола все дурные мысли, и гирканец видел себя с какой-то красавицей, но не мог толком понять, кто это: Динамия, Фетиса, Удака, Алена, Сабина или еще кто-то из давних его подружек. Но в самый недобрый предрассветный час ему приснилась Динамия в объятиях громадного, с волосатой спиной, чернобородого дикаря, и Сумукдиар со стоном проснулся, обливаясь холодным потом.

В голове слегка шумело, мышцы и суставы ныли, на душе было муторно. Он наскоро перекусил, не чувствуя вкуса еды, выпил здоровенный жбан ледяного кваса и поплелся в светлицу, где собралось Вече.

Сегодня князья были настроены куда решительнее, чем прошлым месяцем в Турове. Герослав и даже Сергей Владиградский, не дожидаясь очереди, принялись ругательно поносить заговорщиков, кои снюхались с врагами. Ползун и Светобор все порывались вставить хоть словечко в этот водопад матюгальников, но их неожиданно опередил Ефимбор.

– Я, панимашь, хотел предупредить вас об этой… опасности, – заговорил венед обычным своим невнятным, точно рот был полон перловой каши, голосом. – Знать вам надобно, что сюэни готовятся походом на Рысь идти.

– Да ну? – притворно подивился Ползун. – Еще чем порадуешь?

Князья загоготали, однако Ефимбор, не особенно смущаясь, продолжал:

– Ко мне давеча тоже ихний главный… эт-та, как его… а, вспомнил, колдун ихний заглядывал. Жуткая, братцы, тварь – не мужик и не баба, а чудище несусветное. Ну я, как великий князь… Вот, знатца… Сулило оно мне много злата, ежели Змиев и Царедар разорю. Я, вестимо, прикинулся, будто согласен, токмо – сами видали – моя дружина в эдаком злом умысле… того-этого… Вот, панимашь…

– Ясненько, – ласково прокомментировал Ползун. – Стало быть, супротив заединства ты таперича и мыслишки не держишь?

– Знамо дело, – солидно кивнул Ефимбор. – Я-то и прежде за единую державу был, да советники мои, лярвы подколодные, панимашь, ересь нашептывали. А теперь я, как великий князь, готов хоть сей секунд указ подписать, какой нужно… Видать, прав был заморский гость. – Венед повел головой, указывая на Сумукдиара. – Темные жрецы нас охмуряли, расколоть пытались. Надобно, братцы, нам заодно стоять. Вот, знатца…

«Ишь каков подлец! Гляди, как ловко вывернулся, – подумал гирканец. – Теперь его и порицать не за что. Прямо не предатель, а всенародный герой – один-одинешенек разоблачил ордынско-магрибский заговор… Хотя кто его знает – может быть, когда обрушились злые чары, его душа освободилась и он уже не будет безоглядно служить силам Тьмы…» Впрочем, в такой умилительный исход Су-мук не верил: слишком уж много кровавых дел было на грязной душе Ефимбора, не мог такой закоренелый преступник в одночасье переродиться. Просто прикидывается, выбирая удобный момент, чтобы взять реванш…

Подобные вопросы философического характера явно тревожили и остальных, но решение этих проблем, по взаимному умолчанию, перенесено было на потом. Пока же Великий Волхв и другие вожди заединщиков спешили ковать раскаленное железо, покуда оно не начало застывать. Светобор торжественно вопросил:

– Кого считает Вече достойным принятия царской власти?

Выбор был невелик: либо Ползун, либо Ефимбор, либо сам Великий Волхв – эти трое стали самыми сильными и популярными фигурами в карточной колоде рысских народов. Но князь Древлеборский «потерял лицо» и лишился уважения даже недавних своих прихвостней, Светобор же славился крутым нравом – такого царя удельные владыки побаивались. Сумукдиар безошибочно читал по их лицам, как князья прикидывают: выберем на царство Ваньшу, он мужичонка нерешительный, большого вреда не натворит. Прямодушный Борис Туровский сказал без околичностей:

– Царем любо было бы Ползуна поставить, только дать ему наказ, чтобы не своевольничал. А то совсем позорище – все дела какое-то «малое вече» решает: Ваньша Саня, Охрим да Светобор. Ну и средиморский волхв за последний месяц заметную силу обрел.

– Неглупые, однако, люди, – заметил Веромир. – Лучше многих других распознали, где зло таится.

– Так-то оно так, – признал Борис– Только и мы с тобой не последние дурни. Не худо бы и нас иногда послушать.

– Истину молвишь, – покорно согласился Ползун. – Отныне, ежели царем наречете, над главными делами вместе мозговать станем. Куда мне без вас…

«Темнит оборотень, – одобрительно подумал Сумук. – Только дай ему державу и скипетр – живо всех удельных горлопанов к ногтю придавит».

Между тем князья уже ставили росчерки на грамоте, потом Светобор приложил печать – и не успели глазом моргнуть, как Великая Белая Рысь, мистическим образом возродившись, вновь обрела монарха. Князья поочередно подходили к Ивану Кузьмичу, спеша дать клятву верности. И как-то само собой получалось, что многие сопровождали слова покорности крестообразным жестом, выражавшим признание подчинения Единому богу.

Это была победа – почти полная. Почти – потому как полную победу предстояло вскорости добыть на поле брани. Все это понимали, и сразу после церемонии Ползун приказал воеводам доложить соображения о грядущей войне.

На столе появились карты, начерченные многими цветами на выбеленных воловьих шкурах: восточные окраины Великой Белой Рыси, Средиморье, Бикестан, Парфия, другие страны, лежащие за Гирканом. Сумукдиар еще раз прокрутил золотую пластинку, записавшую разговор Иштари с Ефимбором. Так определились силы врага, подтверждаемые донесениями лазутчиков Златогора: до полутораста тысяч пехоты, вдвое больше конницы, почти полтысячи драконов (из коих четыре сотни летучих), двести боевых слонов, триста ифритов и сто двадцать таран-дров. Войско же Белой Рыси, включая армии Средиморья, сарматов и Бикестана, насчитывало ратников пеших и конных тысяч по двести с небольшим, шестьсот сорок драконов, пятьсот двадцать слонов и мамонтов, а также сто десять ифритов.

Путь движения Орды тоже был, в общем, известен, ибо Иштари сказало об этом открыто: Бикестан, потом морским берегом до Хозарского каганата, потом – Волчьегорск. Сумук и Охрим показали по карте три возможных маршрута наступления сюэней из летних стойбищ к столице Бикестана и наметили несколько мест, где удобно было бы дать сражение.

– Шкуру неубитого мамонта делите, голубчики, – хмыкнул Ползун. – Вы сначала с ихним султаном договоритесь, чтобы наше войско к себе добром впустил. Ежели откажет, придется ведь на Волчьегорском рубеже баталию устраивать.