Макс Мах - Сумеречный клинок

«Сила солому ломит, не правда ли?»

Однако ситуация отнюдь не выглядела безнадежно. Чеанцы оказались вынуждены распределять силы между несколькими схватками, разыгрывавшимися одновременно, но в разных местах. Чуть в стороне от Тины — «Господи, когда это она успела научиться яристому бою?!» — и Ады разворачивались еще две не менее жестокие схватки. Два волка-оборотня натравливали на стражников довольно крупную стаю настоящих волков, рвавших не успевших толком одеться и вооружиться речников клыками и когтями, и огромный — «Боже, как он велик!» — медведь крушил княжескую галеру, отвлекая на себя немалое число воев. Все это Виктор охватил одним «долгим» взглядом, впитывая все детали скоротечного неорганизованного боя, но ни на мгновение не задержался, спеша скорее оказаться рядом с Тиной.

— Вива, Виктория! — заорал Виктор, врубаясь в ряды чеанцев. — За даму и честь!

Чеанцы, не ожидавшие удара с тыла, расступились, уходя в стороны от новой напасти, и Виктор, сам того не ожидая, в считаные мгновения оказался в самом центре сражения. Удары сыпались со всех сторон, и он крутился волчком, одновременно атакуя и парируя вражеские выпады. Это была самая настоящая «собачья свалка», но Виктор играл в подобные игры еще тогда, когда большинство чеанских воев и на свет-то не родились. А потом он выхватил из сумятицы боя капитана Ворварта и понял, что его час настал. Он определенно пообещал лорду Соловьиного холма, что заберет его жизнь за то, что капитан так славно исполнял свой долг перед Сапфировой короной и Ставкой.

«Его честь и право против моих, все честно, все справедливо».

— Я пришел, — выдохнул Виктор, обрушивая на Ворварта удар двух мечей.

— Ты человек слова, — ответил капитан, парируя удар.

Но время их последнего расчета, как тут же выяснилось, еще не наступило.

— Остановитесь! — Голос всадника, появившегося на берегу канала, легко перекрыл шум битвы. — Чеанцы, именем Сапфировой короны я приказываю вам прекратить бой и отступить! Сейчас же! Ну!

Начать бой легко, выйти из него гораздо сложнее, даже если ты этого хочешь. Но приказ прозвучал, и чеанцы, желая того или нет, начали отступать, разрывая контакт «по всему фронту». И их противники не остались в долгу. Мгновение, другое, и, отступив на шаг, Тина опустила окровавленный меч, легла вдоль ее стройной ноги и смертоносная цепь, по-прежнему свисавшая со стального браслета, сковывавшего ее левую руку. Опустил свои мечи и Виктор, а из горла Ады вырвался мощный и жестокий волчий вой, в котором звучало больше ненависти и гнева, чем смирения. Но тем не менее медведь-великан перестал реветь и крушить несчастное судно, и оборотни, которых оказалось не двое, как сначала подумал Виктор, а трое — двое волков и лиса, — погнали волчью стаю в лес.

— Сударыня… — Всадник подъехал ближе к Тине и Аде, совершенно игнорируя волков и оборотней, что было не случайно, он, судя по всему, и сам был оборотнем. — Я не знаю, что здесь произошло, но в любом случае разрешите принести вам извинения от лица князя и Ставки. Меня зовут Иан ен’Кершер, я командующий княжеской гвардией, что в Чеане означает власть, помноженную на власть. Если вам, сударыня, были причинены обиды и притеснения, виновные будут строго наказаны.

— Если вы обратили внимание, сударь, — ответила ему с гневом Тина, — я до сих пор в цепях и в ошейнике!

— Госпожа Хурн аф Омине! — Голос ен’Кершера гремел, как набатный колокол.

— Я здесь, мой господин! — Из-за спин расступившихся бойцов вышла статная женщина с седыми волосами.

— Ты надела на госпожу оковы? — Казалось, командир чеанской гвардии не столько возмущен, сколько поражен. — Ты в своем уме, женщина?

— Иан…

— Изволь обращаться, как положено!

— Господин граф. — Женщина склонила голову, но говорила спокойно, не выказывая никаких чувств. — Эта женщина — оборотень древней крови…

— Оборотень древней крови, — повторил за женщиной ен’Кершер. — Вот как… Значит, вот в чем дело! Ты решила, что сможешь исполнить пророчество и открыть Волшебную Гору? — В голосе мужчины звучало недоверие.

— Да! — гордо подняв голову, ответила та, которую называли Хурн аф Омине.

— Ты дура, Вильма, — покачал головой всадник, он говорил так, словно все еще не верил в то, что такое возможно. — Ты опасная дура, Вильма Хурн аф Омине, умная, хитрая дура, способная отменить будущее ради идиотских сказок безумцев из Ливо. Я смещаю тебя с занимаемого тобой поста. Ты арестована и предстанешь перед Трибуналом за невыполнение приказа. Но прежде освободи Госпожу от оков!

— Я обжалую твое решение! — гневно ответила женщина, принадлежавшая, несомненно, к той человеческой породе, что редко меняет свои убеждения, если способна на это вообще.

— Но не сейчас. — Всадник спешился и пошел к Тине. Он говорил теперь с Вильмой Хурн аф Омине, более на нее не глядя. — Сейчас ты снимешь с Госпожи оковы и замолкнешь до самого прибытия в Норнан. Вот там, перед Трибуналом, ты и обжалуешь мой приказ, если Ставка вообще захочет с тобой говорить.

— Госпожа, — теперь он говорил с одной лишь Тиной. — Вижу, что вам причинены многие обиды и притеснения. Более того, я понимаю, что еще мгновение назад вы рисковали своей жизнью. Это непростительные вины, но тем не менее позвольте мне принести вам официальные извинения князя и Ставки. Сапфировый трон сожалеет о случившемся, приносит извинения и просит вас быть снисходительной к попытке загладить вину всеми доступными способами. Я выехал сразу же, как только птицы доставили известие о том, что Начальница Тайной Стражи Вильма Хурн аф Омине потребовала у Империи вашей выдачи, и скакал без остановки все эти дни. Мои люди отстали, но я все-таки успел вовремя. Необратимых бед не произошло, и все еще может быть исправлено. Госпожа, — он упорно не называл Тину по имени, но был почтителен и искренне переживал случившееся, — я прибыл, чтобы передать вам приглашение Теодора Гаррагана — правящего князя Чеана — и княжеской Ставки прибыть в Норнан по крайне важному и секретному делу. Я клянусь жизнью, душой и честью, что вам и вашим друзьям, тем из них, кто захочет вас сопровождать, ничего не угрожает, и вы сможете покинуть Норнан и княжество Чеан в любой момент, когда вам этого захочется. Свобода и уважение — вот что определяет теперь ваше положение в Чеане, и просьба князя прибыть в столицу, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз. Не знаю, каковы ваши шансы на императорскую корону, но если вы решите продолжать коронационную гонку, я лично доставлю вас в Ландскруну до истечения срока объявления претензий на трон. Более того, в этом случае я гарантирую вам полную и безоговорочную поддержку княжества.