Роберт Говард - КОНАН. КРОВАВЫЙ ВЕНЕЦ

Расправившись с супостатом, Валерий крутанулся, проворный, точно лесной кот, ища взглядом Саломэ… Похоже, в тюремном коридоре ведьма успела израсходовать свой огненный порошок. Она склонялась над Тарамис, намотав на руку пышные локоны сестры… Другая рука заносила кинжал-

Валерий бешено закричал и всадил меч ей в грудь с такой стремительной силой, что лезвие выскочило из спины. Страшно завизжав, ведьма упала и забилась в конвульсиях, хватаясь за обнаженный клинок… Валерий выдернул его, покрытый дымящейся кровью… В глазах Саломэ больше не было ничего человеческого. Пугало и упорство, с которым она цеплялась за жизнь, толчками вытекавшую из раны, рассекшей багровый полумесяц у нее на груди. Корчась в агонии, колдунья царапала и кусала каменный пол…

Отведя взор тошнотворного зрелища, Валерий нагнулся и вновь поднял на руки вконец обессилевшую королеву. И, спотыкаясь, побежал к выходу, прочь от извивающейся в муках Саломэ.

Выскочив под портик, он остановился на верху храмовых ступеней… Площадь перед ним кишела народом. Кто-то прибежал сюда, привлеченный невнятными призывами Ивги, другие покинули стены, напуганные зрелищем войска, идущего к городу из пустыни: людям всегда кажется, что в центре города безопасней, нежели на окраинах. Куда только подевалась молчаливая отрешенность жителей города! Площадь бурлила, кричала и переговаривалась, а откуда-то издалека доносился звук сокрушаемого камня и дерева…

Потом в толпу врезался отряд угрюмых шемитов. Это были стражи северных ворот, направлявшиеся к южным, на помощь своим товарищам. При виде юноши на ступенях храма они натянули поводья, останавливая коней, и уставились на белое девичье тело, обмякшее у него на руках. Вслед за ними начал поворачивать головы и народ. Валерий отчетливо видел, как у людей буквально падали челюсти.

— Вот ваша королева!..— во все горло закричал молодой хауранец, пытаясь перекрыть шум.

Толпа ответила недоумевающим ропотом. Никто ничего не понимал. Валерий закричал снова, но объяснить что-либо людям было свыше его сил.

Шемиты двинулись к храму, копьями прокладывая путь сквозь людское скопище…

В это время безумие возобладало, ибо из темноты храма за спиной у Валерия явилось еще одно действующее лицо, и поистине страшен был его вид! Тонкий, белый женский силуэт, густо перечеркнутый алым… Люди испуганно закричали. Валерий только что объявил их королевой/девушку, которую держал на руках, между тем вторая, стоявшая, пошатываясь, между колоннами, выглядела совершенным подобием первой. Горожане не знали, что и думать. Валерий оглянулся, увидел ведьму, и кровь застыла у него в жилах. Меч пронзил ее насквозь, попав прямо в сердце. Ей давно полагалось бы испустить дух — повеем законам естества она должна была умереть!.. И все-таки она стояла здесь, перед ним, и жизнь все не покидала ее!..

— Цог!..— завизжала она, качаясь как пьяная. — Цог!..

И в ответ на этот жуткий призыв из глубин храма низким громом прозвучало чудовищное кваканье. А по том затрещало дерево и гулко лопнул металл.

— Вот королева! — вскидывая лук, прокричал предводитель шемитов.— Стреляйте в преступника и самозванку!..

Но тут уже народ разразился угрожающим криком. Люди наконец-то распознали правду и поняли отчаянные призывы Валерия. Девушка, чья голова бессильно поникла ему на плечо, действительно была их истинная королева! Их любимая Тарамис!.. И они не собирались отдавать ее на расправу шемитским наемникам. Они с голыми руками накинулись на стражу, пуская в ход кулаки, зубы и ногти…

А наверху, на ступенях, ведьма Саломэ зашаталась и рухнула на мраморные плиты. Наконец-то до нее добралась смерть.

Мимо ушей Валерия просвистели стрелы — он кинулся за колонны, прикрывая королеву собственным телом. Шемиты отбивались от разъяренной толпы и понемногу продвигались в сторону храма. Валерий бросился было обратно внутрь… и, уже приготовившись прыгнуть через порог, замер на месте, крик ужаса и отвращения вырвался у него.

Оттуда, из сумерек, царивших в дальнем конце зала, вздымалось нечто бесформенное и громадное. И оно приближалось к Валерию, передвигаясь лягушачьими прыжками. На морде сверкали глаза, не принадлежавшие к этому миру, в полутьме блестели клыки и когти чудовища… Молодой хау-ранец в ужасе шарахнулся прочь, но тут совсем рядом свистнула очередная стрела, и Валерий понял, что оказался меж двух огней.

В отчаянии он огляделся… Четверо или пятеро шемитов прорубились-таки сквозь толпу и погнали коней вверх по ступеням, держа луки наготове. Валерий успел спрятаться за колонной, и головки стрел расщепились о камень. Бедная Тарамис без чувств висела у него в объятиях, и он не знал, теплилась ли в ней еще жизнь.

Шемиты готовились заново натянуть луки, когда дверной проем заполнила чудовищная тень… С воплями несусветного ужаса наемники развернули коней и очертя голову кинулись обратно в толпу — и внезапно та отхлынула прочь, гонимая страхом. Кто-то упал и оказался тотчас затоптан…

Но, казалось, жуткую тварь интересовал только Валерий — и девушка, которую он пытался спасти. Вот студенистое тело протиснулось сквозь двери, и монстр запрыгал прямо к ним. Валерий со всех ног кинулся прочь, чувствуя, как его накрывает кошмарная тень. Тень, выглядевшая сущим посрамлением природы, изваянным из самого сердца ночной тьмы,— черная и бесформенная, лишенная каких-либо внятных черт, кроме пристальных глаз и алчно ощеренных клыков…

В это время по площади неожиданной лавиной прогрохотали копыта: со стороны южных ворот явились растерзанные, окровавленные, разгромленные наемники. На всем скаку они вломились в толпу, а за ними… За ними, размахивая кровавым оружием, неслась победоносная конница, кричавшая на родном для хауранцев языке. Прежние изгои возвращались домой, и с ними скакало полсотни чернобородых наездников из пустыни, а возглавлял воинство великан в вороненой кольчуге.

— Конан!..— из последних сил закричал Валерий.— Конан!!!

Великан отдал команду. Кочевники на полном скаку подхватили луки, натянули и спустили тетивы. Целая туча стрел пронеслась над площадью, поверх людских голов и до самых перьев погрузилась в тело чудовища. Порождение мрака вздрогнуло, замерло, потом вскинулось на дыбы бесформенная черная клякса на фоне белого мрамора колонн… И вновь жалящим облаком пронеслись стрелы. И еще. И еще… Страшная тварь безжизненным комом скатилась вниз по ступеням, мертвая, как и та, что вызвала его колдовством из вековой тьмы.

Подъехав к самому портику, Конан остановил коня и покинул седло. Валерий успел уложить королеву па мрамор лестницы — и сам в полном изнеможении поник с нею рядом. Люди столпились вокруг, но Конан рявкнул на зевак, отгоняя их, и бережно приподнял темноволосую голову Тарамис, устраивая ее у себя на облитом кольчугой плече.