Джейн Уэлч - Певец из Кастагвардии

Светильников по пути становилось все больше. Пение приближалось; оно неслось из конца коридора, где виднелась новая арка и двустворчатые двери. Солдат, тащивший Май за шиворот, пихнул ее в дверь, в длинное дымное помещение, битком набитое кеолотианскими солдатами. Все они сидели за дощатым столом, лица их в свете огня казались красными. Очевидно, это была казарма, где солдаты отдыхали между работорговческими рынками Кастагвардии и копями Каланзира. В воздухе стоял крепкий запах пота, крепкого эля и рвоты. Май почувствовала себя беззащитной и маленькой, как никогда.

Она, конечно, привыкла к грубым людям. Девушка долго жила в пограничной крепости, где больше всего уважение вызывали воины, умевшие сражаться стойко и храбро, да что там – подчас и жестоко. А выросла Май в лесу, среди дровосеков, тоже не отличавшихся мягкостью из-за тяжелых условий жизни. Но в обоих случаях рядом с мужчинами присутствовали их женщины, а здесь Май была совсем одна.

Потолок комнаты уходил ввысь, дым тек в трубу огромного камина, и здесь можно было дышать. Но помещение казалось слишком мрачным из-за отсутствия какой бы то ни было мебели, кроме длинных столов и скамей, на которых солдаты и сидели, распивая пиво.

Как только Май вошла и ее представили как сказительницу, солдатня дружно потребовала историю.

– Но я еще не знаю кеолотианского, – запротестовала она.

Большинство глумливо засвистело, но пара-тройка солдат понимали по-бельбидийски и согласно загомонили. С Май стащили меховой плащ, приговаривая, что хотят получше видеть сказительницу во время рассказа.

Май сильно дрожала. Она чувствовала себя полной дурой. Придется рассказать что-нибудь по-настоящему интересное, чтобы ей не причинили вреда. Девушка сильно жалела, что не обладает волшебным голосом Амариллиса.

Май насильно усадили за стол; в процессе один солдат сильно дернул ее за рукав и порвал его, после чего жадно уставился, облизывая губы, на обнаженную руку в прорехе. Май зажмурилась, собирая все свое мужество, пока товарищи оттесняли того солдата и, гогоча, из рук в руки передавали его над головами в дальний конец помещения.

Девушка никогда не считала себя настоящей сказительницей, хотя очень любила слушать, как рассказывает Керидвэн, и чему-то научилась от нее. Керидвэн повествовала о рыцарских подвигах, голос ее то был мягким, как шелест воды, то гремел, как бурный ветер. Май думала, как это жрица умудряется во время рассказа казаться то маленькой и хрупкой, то огромной и грозной – в зависимости от того, о чем идет речь. О героях она говорила одним образом, о злодеях – совсем Другим, и эти люди как живые вставали перед глазами.

Сердце девушки колотилось в горле, когда она открыла рот, чтобы приступить к рассказу. Слушатели все ещё свистели и гоготали, и били кулаками по столу. Май заговорила мышиным голоском… и сама себя не услышала из-за шума. Она прочистила горло и попробовала еще раз:

– Давным-давно, в дни драконьих лордов… Солдаты шумно затопали ногами.

– На кеолотианском! – требовали они раздраженно.

В Май полетели остатки жирной еды, разваренные овощи. Ноги девушки ослабли, хорошо еще, что она сидела. Она не знала кеолотианского, могла связать вместе не больше трех слов, и то во фразы, которые ей сейчас не могли пригодиться, вроде «эта кошка черная» или «ну и урод же ты». И тому ее научил Пип.

Твердая кость с остатками жира ударила Май в плечо. Жир потек по руке. Чья-то грязная рука ухватилась за подол ее платья. Под науськивания дружков солдат полез к ней под юбку. Девушка знала, что недолго выдержит под таким напором. Ее будут насиловать, пока она не умрет, и самое плохое – заберут Некронд. Надо же было свалять такого дурака и принести Яйцо сюда, где оно попадет в руки какого-нибудь кеолотианского солдата! Худшего места для хранения Некронда нельзя было найти во всем мире.

Но сожаления запоздали, сейчас нужно было действовать. Май сунула руку в карман и ногтем открыла ларчик, сжав Яйцо в потной ладони.

– Давным-давно, в дни драконьих лордов, – громко и решительно начала она, – жил да был красный дракон, и жил он в этой самой пещере.

По мере рассказа она старалась представить чудовище как можно яснее и призвать его сюда – но только как образ, при этом наполовину оставляя его в мире духов. Длинное, извивающееся красное тело дракона замерцало, вытянувшись на соседнем столе.

Немедленно воцарилась тревожная тишина. Увлеченная собственной силой, Май продолжала рассказ. Что именно говорить, было не очень важно, покуда она призывала образы разных сказочных тварей. Май говорила об охоте на драконов и об отважном герое, убивавшем злобных змеев; потом перешла на историю о крылатых единорогах и летающих конях, которые немедленно появились и затанцевали в воздухе над головами. Она говорила о русалках – и их звенящие голоса наполнили комнату пением.

Солдаты, забыв обо всем, просили не останавливаться.

Май уже утомилась, и когда она попыталась призвать сразу трех зверей, они неожиданно прорвали грань меж жизнью и смертью и появились почти во плоти, завывая и корчась, как новорожденные дети при первом вдохе жизни. Девушка почувствовала, что за ними рванулось множество других существ, и испугалась их жадного внимания. Сосредоточиться становилось все труднее, Май старалась выбирать самых маленьких и безвредных созданий, но вдруг из пустоты выскочил крылатый огнедышащий лев и уселся у ног девушки раньше, чем она успела это предотвратить. Солдаты таращились на нее во все глаза.

Пока она трудилась, отправляя огненного льва обратно, из воздуха появилась коза с рыбьим хвостом и когтями вместо копыт. Она шмякнулась посреди стола, совершенно плотная и живая. Вслед за ней в воздухе мелькнула черная тень волка. Ближайший солдат заорал от ужаса, когда рыбохвостая коза бросилась на него.

Паника помогла Май реагировать стремительно; она приказала козе, как собаке:

– К ноге!

Та немедленно повиновалась.

Девушка быстро оглядела комнату, ища ускользнувшую волчью тень. Она приказала, чтобы это вернулось, чем бы оно ни было, – но тень где-то спряталась и не подчинялась. Солдаты смотрели на нее с восторженным изумлением, похоже, сочтя происходящее частью истории.

Май вдруг очень не понравился один из солдат, подсевший к ней со спины. Он так и сверлил ее взглядом, изо рта свисал красный язык.

Девушка запаниковала. Какое-то чудовище вырвалось из-под ее власти, и она не знала, как загнать его обратно в Некронд! Сердце Май часто колотилось. Теперь эта тень замучит ее до смерти, и тогда ей придется предстать перед Морригвэн, гневной и разочарованной.

«Дитя, – презрительно скажет Старая Карга, – я же говорила тебе! Именно поэтому ты не смогла стать новой Девой. У тебя не хватает рассудка. Как ты могла подумать, глупая, что сможешь защитить Некронд лучше, чем Спар, которого избрала хранителем сама Великая Матерь?»