Кэтрин Куртц - Святой Камбер

— Святой Камбер, да?

Камбер дернулся, и лишь затем осознал, что перед ним Синхил, и в словах его не было обвинения. Оглянувшись, Камбер увидел короля. Тот стоял в дверях, скрестив руки; на плечах, темном плаще и на волосах поблескивал снег. Камбер хотел было подняться, но Синхил покачал головой и сам опустился на колени рядом. Король подышал на руки, чтобы отогреть их, и оглядел часовню с ироничной улыбкой.

— Вы удивляете меня, Элистер. Кажется, я и впрямь застал вас врасплох. Вы ведь не слышали, как я вошел, правда?

— Вы научились пользоваться защитами, — улыбнувшись, ответил Камбер. — Прошу простить меня. Я слишком увлекся.

— Мне тоже так показалось.

Синхил взглянул на возвышавшуюся перед ним статую, задумчиво приподнял бровь и снова обернулся к Камберу. Выражение его лица стало серьезнее за эти несколько секунд, серые глаза потемнели. Камбер решительно не мог понять, что привело короля сюда в поздний час и в такую метель. Ему казалось, что он отыскал ответ.

— Скажите, вы тоже все еще не верите в него? — шепотом поинтересовался Синхил.

Задумавшись, Камбер отвел взгляд, еще больше утвердившись в своих подозрениях и с болью осознавая, что в этом не может довериться королю.

— Разве это имеет значение? — вопросом на вопрос ответил он. — Культ существует. Никто не сможет отрицать положительных результатов, которые удалось достичь его последователям в Гвиннеде. Возможно, это и есть истинный критерий святости.

Синхил задумался на несколько секунд, потом медленно кивнул.

— Вероятно, вы правы, И все же есть кое-что еще. Временами я… я почти чувствую его присутствие, будто он хочет от меня чего-то еще, только вот не знаю чего. — В смущении он опустил глаза. — Глупо, не правда ли?

— Вовсе нет, — ответил Камбер, позабавленный тем, что Синхил, сам того не осознавая, говорил правду. — Но что подсказывает ваше сердце? Забудем на время о здравом смысле.

Синхил едва слышно вздохнул и пожал плечами.

— Не знаю. Я даже пытался спрашивать его. В ту ночь, когда он… спас вас, я… пришел сюда, в собор, и попытался молиться у его гроба. Я гневил небеса. Требовал, чтобы он ответил, что делает и чего хочет от меня. Но он молчал, молчит до сих пор.

— А если бы он ответил, как, по-вашему, как бы вы узнали об этом? — мягко спросил Камбер. В ожидании он затаил дыхание, ибо ответ Синхила мог дать ключи к королевской душе.

Откинувшись назад, Синхил сел на пятки и вопросительно взглянул на статую святого. Его молчание длилось так долго, что Камберу показалось, что король решил не отвечать. Однако Синхил покачал головой и посмотрел на Камбера.

— Не уверен, что смогу сказать точно. В наивности моей веры в те времена, когда я был скромным священником-монахом, проводившим дни в молитве, я бы ожидал… даже не знаю… какого-нибудь видения или сна, как, например, случилось с Гвейром. Я пытался вызвать нечто подобное (поверьте мне, Элистер, действительно пытался), но ничего не случилось. Кроме того, учитывая происшедшее за последние два года, не думаю, чтобы этого было достаточно. Собственно, я даже не знаю, чего было бы достаточно.

— Что ж, может быть, это слишком упрощено, — произнес Камбер. — Полагаю, чем более искушенными наблюдателями мы становимся, тем большего мы требуем. Нам нужны все более веские доказательства, тогда как единственное, что необходимо — это вернуть детское умение удивляться, способность видеть чудо в каждом мгновении жизни, верить в то, что подсказывают наши чувства, видеть Бога в делах Его.

— И в Его святых? — цинично осведомился Синхил.

— Возможно. Возможно, большинству из нас этого вполне достаточно. Просто с годами мы растем и меняемся, и Он меняет способ общения с нами. Вероятно, вы могли бы прекрасно обойтись и без какого-то святого Камбера. Но у вас есть работа, с которой вы научились превосходно справляться, помогает вам святой или нет. Совесть подскажет вам, выполняете ли вы Его волю. Возможно, это и есть еще один способ общения с Богом.

— Значит, моя совесть — это Бог? — Синхил ухмыльнулся. — Это богохульство, епископ, богохульство!

— Вам прекрасно известно, что я не это имел в виду, — засмеялся Камбер, поднимаясь на ноги. — Но пойдемте отсюда. Сейчас слишком поздно и холодно, чтобы продолжать философствовать. Если хотите, поговорим завтра после завтрака, но я уже устал от разговоров о нашем друге Камбере.

Он указал на статую. Синхил тоже поднялся, и они вместе пошли к выходу; у дверей Синхил остановился, чтобы оглянуться на прощание.

— Знаете, — сказал король, когда они вышли и направились к северному входу, где ожидал стражник с лошадью, — кажется, сегодня ночью я наконец кое-что понял.

— В самом деле?

— Да. Думаю, я понял, что могу примириться с его существованием. Понимаете, я не забыл и не простил ему того, что он со мной сделал. Если когда-нибудь это случится, то будьте уверены, не скоро. Однако я могу принять его таким, каким он стал. Тот святой в часовне не похож на человека, которого я боялся и уважал.

Камбер улыбнулся, придерживая дверь, чтобы король мог пройти. Метель ударила им в лицо.

— Тогда вы поняли очень многое, Государь, — произнес он негромко, чтобы не услышал стражник. — Так мне прийти к вам завтра утром на мессу? Потом мы могли бы продолжить беседу за завтраком, или когда пожелаете.

Синхил кивнул довольно небрежно, но Камбер прекрасно знал, что сейчас перед мысленным взором короля возник сундук с церковным облачением и что он благодарен Келлену за эту связь между ними и за то, что тот хранит его тайну. Падающие хлопья снега с шипением таяли в огне факела, который держал стражник. Синхил вскочил в седло, и в глазах его блеснули отсветы пламени.

— Договорились, — сказал он, подняв на прощанье руку. — Да благословит вас Бог, епископ Келлен.

— И вас, государь, — отозвался Камбер Кулдский.

Окруженный огненным ореолом, король двинулся прочь.

Краткий глоссарий религиозных терминов, встречающихся в романе

Отечественному читателю посчастливилось довольно давно познакомиться с замечательными романами Кэтрин Куртц, хотя до сих пор весь сериал о Дерини так и не был издан до конца. Однако с русскими изданиями писательнице везло далеко не всегда — исключением можно считать разве что перевод В. и М. Шубинских, изданный в 1991 году.

Бесспорно, К.Куртц весьма трудна для переложения на русский — и тексты ее делаются все сложнее с каждым новым романом, демонстрируя эволюцию от почти детской прозрачности языка первых «Хроник Дерини» до философской глубины и изысканного слога «Историй короля Келсона». Среди сложностей, подстерегающих переводчика, и подробные технические описания магических обрядов, и, главное, множество деталей религиозного быта и терминов, зачастую малопонятных читателю без особого пояснения. И поскольку романы К.Куртц предполагают близкое знакомство читателя с церковной терминологией, переводчиком был составлен данный небольшой глоссарий.