Юлия Федотова - Тьма. Испытание Злом

И Йорген вдруг понял, КАК ОН ИХ ВСЕХ НЕНАВИДИТ!!! Убить! Всех, всех убить!!! Пусть они умрут — ВСЕ!!!

«Эй, да что это я? — одернул себя ланцтрегер. — Что за дикие мысли? Откуда?.. ОЙ! ОЙ-ОЙ!»

— Тиилл, друг мой! — позвал он тихо. Силониец обернулся — до чего же гнусная южная рожа, разве можно называть этого выродка другом? Убить, убить, чтобы не видеть никогда… — Слушай, не хочу вас пугать, но ОНО — ВО МНЕ…

Тот даже не понял, о чем речь.

— В смысле?

— В прямом!!! — Вот безмозглая тварь, убить, убить! — Вандергайст. Во мне! — Говорить становилось труднее, ненависть сводила челюсти. — Не сиди как… пень. Свяжи! Убивать хочу. Всех!

— А почему тогда не убиваешь? — испуганно спросил тот, он еще не мог поверить.

— А что, надо?.. Эй, вы, ур-роды! — Йорген вскочил на ноги. — Ну где, гром р-разрази, ваше дупло?!! Не видите, я…

Тут на него кинулись. Прижали к земле. Очень умело скрутили веревками — жить стало легче. Не надо держать в узде тело, которое так и рвется вскочить и крушить все живое без разбора, можно спокойно заняться тем, кто внутри.

Это было очень странное, неправильное состояние. Одна половина его «я» исходила дикой злобой, другая наблюдала за ней с холодным интересом. Одна хотела рычать, плеваться, ругаться и биться в путах, другая говорила: «Йорген, не будь идиотом, веди себя прилично!» Наверное, из-за этой внутренней неразберихи связь с внешним миром ослабла, происходящее вокруг было как в тумане — картины плыли, голоса звучали иначе и будто бы издалека доносились, чужая речь воспринималась обрывками: «Не может быть… невероятно… контролирует… разве такое возможно?.. почему не стал убивать?.. ему хочется…»

Ну, на последний вопрос он смог им ответить.

— Если бы я убивал всякий раз, когда мне этого хотелось, — население Эренмаркского королевства сократилось бы вдвое! Человек должен уметь справляться с дурными желаниями… — очень здраво сообщил одержимый, но закончил фразу яростным змеиным шипением.

Его не стали помещать в дупло, решили сторожить. Слишком невероятным было это явление, чтобы оставить его без внимания. И Черный Легивар, и ведуны поселения Айо уверяли в один голос: за всю историю магических наблюдений не было случая, чтобы собственная личность одержимого могла сопротивляться внедрившемуся в его разум духу.

Йорген фон Раух был первым и справлялся с задачей неплохо. К примеру, он смог нормальным, разве что немного хриплым голосом попросить Гедвиг, чтобы та подложила ему под голову мешок: «Лежать неудобно». Правда, попытался при этом укусить ее за руку, но тут же извинился. До полудня вел себя очень смирно, будто дремал. Потом, должно быть, проголодался и пообещал «сожрать всех с кишками и потрохами заживо, дайте только волю». Волю ему не дали, заменили отваром из грибов — Гедвиг Нахтигаль покормила с ложечки, хорошо у Черного Легивара в мешке нашлась латунная, деревянную альвийскую он перекусил одним махом и сам же восхитился: «Эх! Вот это у меня хватка! Волчья! Жаль не навсегда!» Поев, он снова утих.

— Спишь? — шепотом, с опаской спросил Кальпурций Тиилл, нагнулся посмотреть…

Йорген дернулся ему навстречу, заставив отшатнуться, лязгнул зубами возле самого носа силонийца, прорычал ругательство, сообщил: «Спят шторбы в могилах, а я думаю, раз некому больше! — И добавил, помолчав: — Пошли бы все…» — а куда, не уточнил.

Прошло еще несколько часов, прежде чем он заговорил снова:

— Эй! Где вы есть? Ко мне, быстро! Не то…

— Ты что-то хочешь? — с трепетом спросила Гедвиг Нахтигаль, добровольно вызвавшаяся на роль бессменной сиделки.

Почему с трепетом? Да потому что, по расчетам ее, у Йоргена должны были бы уже появиться некоторые желания деликатного свойства, удовлетворить которые в его связанном положении было бы крайне затруднительно.

К счастью, речь пошла о другом.

— Не стой как дура. Зови всех.

«Все» пришли.

— Тащите… меня на опушку! Ну, живо! — сквозь зубы приказал одержимый и отвернулся.

— Зачем?!

— Сказано — делайте! Надо так! Я не намерен объясняться с безмозглыми идиотами!

Семиаренс Элленгааль склонился над ним, не обращая внимание на злобное шипение, заглянул прямо в полыхающие ненавистью глаза. Заговорил очень спокойно и твердо:

— Йорген фон Раух, ответь немедленно — ЗАЧЕМ?!

Ланцтрегер оскалился по-звериному:

— Сам поймешшь, если захочешшь, смертный! Это просто!

И он понял! Это действительно было ПРОСТО, до смешного просто!

Йорген фон Раух, ланцтрегер Эрцхольм, совершил то, что до него никому не удавалось целых семь лет!

Он придумал, как обойти проклятие.

— Делаем, как он хочет! — вскричал Семиаренс Элленгааль, едва сдерживая ликование.

…Никто не назвал бы этот путь приятным. Весил ланцтрегер фон Раух совсем немного, и нести его было бы легко. Если бы только он при этом не извивался ужом и не сообщал окружающим все, что думает о них в данную минуту: «Вот выродки! Осторожней, не дрова несете! У, поубивал бы… Ну, что спотыкаешься! Под ноги в детстве смотреть не научили?! Убью!!!» При этом некоторые его советы оказались весьма полезными: «Ну, куда руками хватаете! Порву же я вас. Палку под веревки протолкните и несите, как тушу… Ну! Давно бы так, бестолочи!»

Через два часа процессия достигла заветной опушки.

— Замечательно! — прокомментировал ланцтрегер злобно. — Года не прошло! Ну, что замерли? Выкатывайте меня как-нибудь! Ах чем?! Разве жердей длинных в лесу не найдется? Или мне самому встать поискать?!

— Йорген, милый, а ты катиться сам не можешь? Обязательно тебя толкать? — спросила Гедвиг, кусая губы. Она уже с трудом сдерживалась. Ей было просто нестерпимо смешно! На нервной почве, должно быть.

— Ага! Щас как покачусь колесиком! Да только в обратную сторону! Эта дрянь во мне — думаешь, так легко с ней справляться?! Вот в вас переселится — посмотрим, как вы будете «сами»!

Тут ведьма не выдержала, прыснула и узнала, что смех без причины — признак дурачины. Но настроение ее от этого замечания не ухудшилось. Таким забавным казался ей Йорген в своем злобно-сварливом состоянии, что расцеловать готова была, если бы не кусался!

С замиранием сердца следили за происходящим светлые альвы. Если честно, не все желали чужакам успеха. Досадно было: семь лет мучений, а избавление — вот оно, на поверхности лежало! Пришлые догадались — дня не прошло!

«Будьте прокляты вы все в этом лесу, — кричал, умирая, будущий вандергайст. — Чтоб не выйти никогда, ни одной живой душе…» Он ненавидел всех и проклинал всех. Но только не самого себя!