Вера Петрук - Последний Исход

В предрассветные часы, когда Сикта-Иат еще спал, а над пустыней царила ночная стужа, Арлинг занимался тем, что единственно хорошо умел делать в новой жизни — убивал.

Удар на выдохе, задержка дыхания, мускулы собраны в струну, кончик языка прижат к небу. Ребро ладони врезается в висок, проходится по кадыку, впивается в край ребер и мякоть живота. Следующий удар — по руке между локтем и сочленением. Противник перестает двигаться. Выверт руки и захват шеи. Дальше следует смерть. Ему мало. Тело задыхается, но Арлинг не дает себе передышки, наносит удары вытянутой ладонью, носком ноги, локтем, пяткой, вытянутыми пальцами. На костяшках пальцах выступает кровь, он не останавливается и продолжает двигаться вперед, оставляя после себя пустоту.

Песок легко взметается в воздух и оседает затейливо прекрасно. Время утренней звезды — это акробатика. Кувырок назад, уход от оружия прыжком с переворотом, колесо с опорой на руки вперед, назад, переворот на одной руке, приземление в податливую пыль, которая легко принимает его вес.

Я буду сильным и чистым, всегда поступать честно, никогда не стану хвалиться силой и задирать слабых. Я буду верен учителю. Мы все, ученики и учителя, будем любить друг друга и навсегда останемся едины в целях и помыслах. Так писал Махди. Так говорили ученики Школы Белого Петуха, когда выстраивались для разминки на Огненном Круге. Где они теперь? Где его друзья «избранные» — Финеас, сын аптекаря и лучший воин Школы, Сахар, изгнанный из родного племени, Ол, которого за безумие называли «Говорящим с Нехебкаем», Беркут-Шолох, раб, выкупленный иманом, и добрый друг пятого «избранного» — Арлинга, который в те далекие годы мечтал лишь о том, чтобы пройти Испытание Смертью и стать серкетом. Как наивен был тот человек. Регарди знал, что случилось с каждым из тех учеников, и в то же время не знал о них ничего. Осталась лишь пустота.

Арлинг остановился, пытаясь восстановить дыхание. Отерев ладонью льющийся градом пот, он с досадой поморщился. От рощицы молодых маскатовых деревьев, которую он выбрал для сегодняшней тренировки, остались щепки. Если продолжать в том же духе, то можно уничтожить весь речной оазис Мианэ. А ведь он собирался тренироваться только на одном дереве, том, которое показалось ему больным и старым. Недовольный собой, Арлинг прошелся по роще, пиная поваленные стволы. Если Ремар Сепат, исполняющий обязанности градоначальника во время отсутствия Сейфуллаха, узнает, что Регарди губит ценную древесину, статус ученика имана тут не поможет. Сидеть ему в глубокой яме на Третьей Улице, которую использовали для наказания преступников, пока Сикта-Иат еще не обзавелся собственной тюрьмой. Пока что там содержались только пьяницы, но по слухам, уже появился первый вор. Что ж, скоро к нему может присоединиться расхититель природных богатств.

Решив впредь тренироваться в оазисах за старым Балидетом, куда было дальше добираться, но где мог пострадать лишь старый саксаул, Арлинг направился к бурным водам Мианэ, на ходу сбрасывая одежду. Начиналось пятьдесят третье утро его испытаний в Сикта-Иате, а Регарди по-прежнему не мог с уверенностью сказать, владел ли он солукраем, или солукрай владел им.

Утро было временем Огненного Круга. За полчаса до того, как рабочие собирались у барака, Арлинг нырял в воды Мианэ, смывая с себя пот, кровь и боль от неудач и поражений. Еще ни разу он не закончил тренировку довольным. Купание в водах Мианэ было запрещено из-за сильных подводных течений, но в предрассветные часы никто не мог видеть человека, сражающегося с бурунами. Новые власти заботились не о благополучии будущих горожан. Они берегли рабочую силу, и Регарди их понимал. Война истощила человеческие ресурсы, а для того, чтобы Сикта-Иат стал великим, его нужно было заселить. По этой же причине жителям запрещалось охотиться в оазисах, употреблять журавис и мохану больше установленной нормы, посещать лагерь керхов, а также участвовать в играх-состязаниях, в которых соперники могли нанести друг другу увечья. Если не считать охоты с самукой в речных оазисах, дружбы с керхами и плавания в Мианэ, Арлинг был почти законопослушным жителем Сикта-Иата. Впрочем, скрываться он научился еще дома, в Согдиане, а уроки в школе имана отточили его талант до совершенства.

К бараку он подходил уже высохшим. В лучах рано встающего солнца любая влага испарялась за секунды. Захватив с собой воду, пакет с лепешками и сушеным мясом, которые он покупал у керхов, Арлинг отправлялся на раскопки. Несмотря на то что в полдень к месту раскопок подкатывал кухонный фургон со свежим хлебом, мясной кашей и фруктами, Арлинг перестал питаться из общего котла после того, как его попытались отравить. На дно тарелки с кашей, которую подал повар, был нанесен тонкий слой жира, смешанного с кровью водяной ящерицы. Случалось, что Регарди путал запахи или не мог определить их источник, но к крови это не относилось. Стоило рабочему на соседнем участке порезать палец, как он сразу чуял ее запах. Кровь ящерицы не была исключением. Арлинг не вернул тарелку назад и даже не сунул голову повара в котел с кашей, хотя ему очень хотелось сделать это. Он помнил о солукрае. Усевшись на песок спиной ко всем, Регарди сделал вид, что проглотил все до последней крошки, сам же скормил ядовитую кашу бархану, тщательно присыпав ямку песком. Пусть потом Ларан гадает, отчего яд не взял проклятого драгана.

В том, что это было делом рук нарзида, Арлинг не сомневался. За все время Ларан появился в городе всего пару раз, в основном, для того, чтобы передать Ремару личные поручения от имана, но каждый его приезд запоминался Арлингу хорошо. До отравленной каши была ядовитая эфа в палатке и несчастный случай на раскопках, когда на Регарди обрушилась конструкция из переходов и лестниц, сооруженная вокруг раскопанной крыши Алебастровой башни. Арлинг не верил в случайности, зато доверял интуиции и собственному чутью. Во всех случаях на месте случившегося или поблизости пахло Гоской и Сартом, рабочими из второй бригады, которые всегда вертелись рядом с Лараном, когда тот приезжал в город.

Арлингу хватало заработанных султанов, чтобы покупать еду у керхов. Рынок Сикта-Иата, где можно было приобрести любое кушанье, он обходил стороной, справедливо полагая, что Ларан там уже побывал. Керхи не были гарантией полной безопасности, однако Регарди старался приобретать то, что керхи готовили для себя. Если же охота была удачной, он готовил еду сам. Арлинг всегда охотился после раскопок, отправляясь с самукой в те оазисы, где он когда-то бывал с Сейфуллахом. Получив первые заработанные деньги, Арлинг купил у кочевников саблю, лук, колчан стрел и пару ножей. Когда получалось добыть дичи больше, чем можно было съесть за раз, он обменивал ее у керхов на бытовые мелочи, а иногда просто дарил, надеясь, что когда Ларан предложит кочевникам отравить его, те вспомнят его подарки. Запасов Регарди не делал, подозревая, что за его палаткой следят, а иногда обыскивают.