Джон Толкин - Сильмариллион

Когда Саурон, сидя в своем черном кресле посреди Храма, заслышал звуки труб войска Ар-Фаразона, он лишь рассмеялся; второй раз засмеялся он при звуках начинающейся грозы. Однако в третий раз, когда он довольно хихикал при мыслях о том, что теперь сможет вытворять в мире, навсегда избавленном от Эдайн, земля внезапно дрогнула, оборвав его смех, и Храм с громким грохотом и треском провалился в бездну — вместе с креслом и самим Сауроном.

Но Саурон не был смертным; и несмотря на то, что та прекрасная оболочка, в которой он явился пред очи людей и свершил свое великое зло, была им потеряна навсегда, дух его восстал из глубин моря и тенью на крыльях черного ветра пересек море, возвращаясь в Средиземье и Мордор, свою вотчину. Здесь, в Барад-дуре, он вновь надел великое Кольцо и на время затаился, обретая новый облик — воплощение своей злобы и ненависти. Мало кто впоследствии мог выдержать взгляд Ока Саурона Ужасного.

Но в сказе о падении Нуменора ни о чем об этом не упоминается. И даже само название погибшей страны больше не произносилось; в дальнейшем люди называли ее не Эленной, Андором, отнятым Даром, или Нуменором на границах мира; бежавшие оттуда изгнанники, обращая свои взгляды к Западу, называли ее Мар-ну-Фальмар — "поглощенной волнами", Акаллабат — Падшей иль Аталанте на эльдарине.

Многие из изгнанников верили в то, что вершина Менельтармы, Столпа Небес, еще возвышалась над морскими волнами — одиноким островком посреди безбрежных вод. Ибо место это было священным, и даже в дни своей власти Саурон не осмелился осквернить его. Некоторые из потомков Эарендиля время от времени отправлялись на его поиски, поскольку среди знающих людей бытовало поверье, что с вершины этой горы их предки могли увидеть далекий берег Бессмертных Земель. Таким образом, даже после разрушительной катастрофы, настигшей Дунедайн, сердца их по-прежнему оставались обращены к западу. И несмотря на то, что они знали о постигших мир изменениях, некоторые говорили:

— Авалонне и земли Амана исчезли, и в опустившейся на мир тьме отыскать их стало невозможно; но ведь когда-то они существовали, а значит — существуют где-то и поныне, в том же виде и форме, что и прежде.

Дунедайн верили в то, что даже смертные при благословении свыше могли краем глаза взглянуть за пределы существования своих смертных оболочек; им хотелось выйти из тени своего изгнания и в той или иной форме увидеть негасимый свет — ибо страх смерти они перенесли с собой через морские просторы. Потому-то время от времени величайшие среди них мореходы и отправлялись бороздить неведомые моря в надежде наткнуться на пик Менельтармы и увидеть с него образы прежних времен. Однако безрезультатно. Заплывавшие далеко находили лишь новые земли, подобные прежним и точно так же лежащие в тени смерти. А те, кто заплывал дальше всех, оплывали Землю вокруг и усталыми и изможденными возвращались туда, откуда начинали свой путь.

— Все пути мира нынче пересекаются, — говорили они.

Так, благодаря дальним морским плаваниям, пользуясь сохранившимися знаниями и искусством ориентирования по звездам, люди узнали о том, что мир стал круглым. А Эльдар до сих пор было разрешено при желании отправляться к берегам Древнего Запада и Авалонне; поэтому ученые людей и считали, что должен был существовать Прямой Путь для тех, кому разрешено им пользоваться. И они утверждали, что несмотря на глобальные перемены, древний путь на Запад сохранился, подобный невидимому мосту, что пересекает ветра и небесные просторы (изогнутые ныне точно также, как и сам мир), и проходит в области Ильмена, куда смертной плоти путь заказан. Там, в конце этого моста, и находится Одинокий остров Тол Эрессеа, а за ним, возможно, и сам Валинор, где по-прежнему обитают Валар и наблюдают оттуда за происходящим в мире.

По всем побережьям ходили предания и легенды о том, как моряки или потерпевшие кораблекрушение в морских далях по некой милости судьбы или Валар попадали на Прямой Путь и видели лик мира, стремительно удаляющийся от них; а затем достигали залитых светом многочисленных светильников причалов Авалонне, а то и прямиком на дальние берега Амана, где возвышалась Белая Гора — ужасающая и прекрасная. То было последним, что они видели перед смертью.

О КОЛЬЦАХ ВЛАСТИ И ТРЕТЬЕЙ ЭПОХЕ,

на чем заканчивается сие повествование

Был некогда Майя Саурон, которого белериандские Синдар прозвали Гортауром. В начале времен Арды Мелькору удалось склонить его на свою сторону, и Саурон стал одним из наиболее могущественных и верных прислужников Врага — и самым опасным из них, поскольку умел принимать множество благородных и прекрасных обличий, не вводя этим в заблуждение только самых бдительных.

Когда был повержен Моргот и обрушен Тангородрим, Саурон вновь нацепил на себя презентабельную личину и смиренно предстал пред Эонве, вестником Манве, истово каясь во всех своих грехах. Кое-кто полагает, что поначалу он действительно был искренен, и что действительно раскаивался — пусть даже из страха, ужаснувшись падению Моргота и силе гнева Повелителей Запада.

Однако даровать прощение равным себе было не во власти Эонве, и потому он приказал Саурону возвращаться в Аман и ожидать там решения Манве. Исполненный стыда и унижения Саурон не пожелал предоставлять себя на суд Валар, и тем более долгой и верной службой доказывать им свою лояльность; он не забывал, какой властью обладал при Морготе. Вот потому-то, когда Эонве покинул Средиземье, Саурон остался и затаился; здесь он быстро встал на давно проторенную дорожку, ибо державшие его оковы зла Моргота по-прежнему оставались крепки.

Великая Битва и падение Тангородрима нанесли серьезные повреждения Средиземью, и сильнее всего пострадал Белерианд, ныне лежавший в руинах; и еще многие северо-западные территории оказались накрыты волнами Великого Моря. На востоке, в Оссирианде, обрушились стены Эред Люин; в южной их части образовалась огромная брешь, сквозь которую на землю хлынули морские воды. В новообразовавшийся залив впадала сменившая русло река Ллун, поэтому и сам он носил аналогичное название. Территории эти Нольдор называли в старину Линдоном, и название сие сохранилось; здесь по-прежнему обитали многие из Эльдар, не желавшие покидать земли, где так долго жили и воевали. Повелителем этих эльфов был Гил-галад, сын Фингона; в свите его был и Эльронд Полуэльф, сын Эарендиля Морехода и брат Эльроса, первого короля Нуменора.

На берегах залива Ллун эльфы построили свои гавани, получившие название Митлонд; здесь стояло на рейде множество кораблей, поскольку залив оказался на редкость удобной и безопасной естественной гаванью. Время от времени корабли Эльдар покидали Серые гавани в надежде бежать от тьмы, опустившейся на землю; ведь милостью Валар Перворожденным по-прежнему было дозволено пользоваться Прямым Путем на запад. Таким образом, они при желании могли присоединиться к своим сородичам, обитавшим на Тол Эрессеа и в Валиноре, что лежали за гранью окружающих морей.