Бремя феодала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Ты даёшь, воспитанник! — Вольдемар подъехал, и, как был, с коня, обнял правой рукой.

— А с рукой что? — указал я на левую.

— Заживёт. Главное, вырвались. Вы вовремя. Ещё чуть-чуть…

— Надо отъехать пару миль от города, — указал я вдаль, на юг. — И встать лагерем. Сегодня они вряд ли нападут, а завтра будем далеко. Потери?

Лагерем встали и правда мили через две, у знакомого ручья. Люди валились с ног от усталости. Но — первым делом распределение дозоров, костры и каша. И обиходить коней. Сотники начали разбивать людей на команды, кто что делает. И то, что за полночь и утро скоро — не колышит.

Пока орлы готовились, я осматривал раненых. Убитых двое, оба у Вольдемара, обоих тут же в рощице похоронили. Отпоём потом. Я же, помыв в ручье руки, взялся за раненых. Таких нашлось аж четырнадцать человек, но тяжёлых трое.

Я был не единственным, кто считался лекарем, но мне почему-то скинули самых тяжёлых. Назначил троих помощников, которые тоже помыли руки и обработали их хлебным вином, которое я так и возил с собой в отдельной фляге. Ещё пара помощников разожгли фонари и держали свет.

Первый — раненый болтом человек Йорика. Рбята стащили доспех, оголили спину. Промыл рану, после чего, пламенем продезинфицировал нож и сделал надрезы. Начал выкручивать.

Кровь хлынула потоком. И кровавые пузыри на губах — клиент в отключке, но дышит. Чёрт, лёгкое пробито! Без операционной и опытного врача что я сделаю? Ничего. Надо шить, а чтошить? Лёгкое? Как? Артерию? Как, млин?

И с психу я сделал трюк, который описывают в каждой второй книжке про попаданцев в фэнтези. Пустил энергию внутрь раны, прижигая то место, которое больше всего кровило.

— Спирт! — Руку за фляжкой, затем одёрнул. — Сюда лей, помаленьку.

Кровотечение закончилось. Может я пережёг кровеносные сосуды? А как же ткань лёгкого? Что теперь будет?

Ай, всё равно больше, чем сделал, не сделаю. Просто потому, что не умею. И нет рядом того, кто умеет.

— Шейте. Только аккуратно! Руки?

— Обработали! — показали чистые ладони по запястье оба помощника.

— Давай следующего.

Две идентичные травмы. Одному в лёгкое вошёл болт, другому мечом плечо проткнули, тоже зацепили лёгкое. Ещё б чуть-чуть и сердце, но бог миловал. Размотал рану, разрезал края, вывинтил стрелу (простой наконечник, без преподвыподвертов), жахнул энергией, продезинфицировал. Уже конвейер, блин! Только выживут ли подконвейерные? Этот потерял много крови — рану замотали, но помогло слабо. Да и замотали ветошью, чуть ли не обтирочным материалом. Что было под рукой.

— Шьём! Кто умеет шить?

Умельцы нашлись. Обработка рук, иглы, нитки, допуск к раненому телу — я строго проверял. Ладно, тут очень крепкие организмы, и главная напасть при ранениях — сепсис. Даст бог — выкарабкаются.

Третий… Уже не помню. Что-то ему делал. Потом четвёртый. Дедок с жидкой бородкой всё вертелся, дескать, «само выйдет». Само это стрела, пробившая кольца бахтерца и вошедшая в плечо. Говорю ж, мне все однотипные раны скинули. Тот же Трифон больше перевязки делал. Не то, что критичная рана, но без вмешательства очень неприятная.

— А ну стоять, воин! Руки опустил! Себя в руки взял! Сидим и терпим! — не выдержал и рявкнул я.

Вытащил. Шил сам — все помощники были заняты. Уничтожил остатки хлебного вина — мало, надо ещё по фляге каждому подарить, спирт возить. А вдруг сопьются? Надо подумать.

После всего сидел у костра, смотрел на огонь. Кто-то сунул мне в руки тарелку с кашей. С солониной, то есть с мясом — круть! Пригорелая, да насрать! Стрескал, не заметил.

Народ за кострами начал отходить. Июнь, ночь тёплая, дождей нет. Йорик испросил разрешения не ставить палатки — быстрее подымимся с утра. Преследователей не было, хотя нескольких конных отогнали. Разведка. Ссыкуны эти картагенцы.

— Бойцы, а чего у всех такой грустный вид? — Я поднялся и принялся обходить всех. — Мы победили! Победили, иху мать! Взяли на щит второй город королевства! И даже приз взяли!

— Так разве ж то приз!.. — сказал кто-то.

— Приз. То, что нам нужно. МНЕ нужно, — поправился я. — Для графства. А раз так, то по приходу в Пуэбло мы «загоняем» это железо нашему квестору Ансельмо, по рыночной цене, а полученные от него деньги делим по справедливости. Плюс, оружие. Мечи, топоры, наконечники от алебард — кто что собрал. Продаём, деньги по справедливости. Ответственными назначаются сотники Вольдемар и Тур.

— Это дело! Это правильно! — заметил весёлый десятник. Надо хоть имя спросить, а то забыл, память подводит.

Сидящий у одного из костров Рохелео поднял большой палец. Он сегодня стрелял из арбалета, как и Трифон. Топором махать не вышло — не пустили на первую линию, улочки больно узкие.

— А пока, чтобы не грустили, предлагаю станцевать ритуальный танец воинов далёкого горного народа, — пришла мне в голову очередная сумасбродная идея.

— Северного? — хохотнул кто-то, видимо, вспоминая бокс.

— Нет, южного, — покачал я головой. — Из далёких Кавказских гор. Это к северу от Армении.

Армения — регион в Римской Империи известный, сколько войн с персами за неё проведено, сколько крови пролито. Есть вероятность, что кто-то из двух сотен бойцов что-то слышал. Клавдий кивает — точно слышал. Или древние книги читал.

Я сбегал к лошадям, нашёл своих вьючных. Принёс все барабаны, которые были навешаны на Пушинку, а мы их купили с десяток.

— Кто у нас хорош по ударной части, выходи! Есть смелые?

— Граф, а это… Христиане мы, — опасливо заявил кто-то из молодых богобоязненных воинов.

— Так танец-то не языческий, а ритуальный! Балда! — махнул я рукой. — Танец воинов. Бог не против воинов, правда же?

Никто не нашёл, чем на это возразить.

В общем, мне от Ричи досталось чувство ритма. Слышать ноты — не слышу, как и ранее, но вот чечётку выбиваю хорошо, даже Сильвестр заметил и похвалил. А потому рассадил добровольцев и начал показывать рисунок боя, каждому свой, но все вместе они давали одну общую картину. И когда заиграл пятый, шестой, ноги сами захотели пуститься в пляс.

К нам подтянулось почти всё войско. Кроме раненых и дозорных. Бойцы образовали огромный круг с тремя кострами в центре, чтобы всем места хватило и видно было, и я дал команду ударникам начинать.

Закрыл глаза и вспомнил детство. Кубань. Бабушкину деревню. И как меня, мелкого, местные пацаны в прикол учили танцевать лезгинку.

В деревне жили русские, кумыки, армяне и абазинцы. И никто не считал кого-то неправильным, второсортным. Свои тёрки, конечно, были, но пиздиться пацаны ходили не друг с другом, а с пацанами с соседней деревни. В которой жили русские, армяне, кумыки и абазинцы. А может ещё кто — откуда мне в юном возрасте тонкости знать.

«Ромик, да пофиг вааще на движения. Главное, чтоб душа танцевала!» Золотое правило. Но кое-какие движения всё же оттуда вынес, и начал скакать, как конь, размахивая руками влево и вправо, отбивая чечётку ногами. Запел по-нашему, на незнакомом тут никому языке, но душа пела, а значит слова не важны:

Долгое время скакал один, но не парился. Танец и правда ритуальный — меня торкало всё сильнее, заводился всё больше и больше. Но, наконец, кто-то из весёлой молодёжи вышел и тоже начал подскакивать, словно горный козёл. Было смешно, но я не смеялся — зачем, у человека так душа танцует.

Сделал несколько сложных движений. Во-первых, присядка. Тело Ричи был хорошо раскачано, в своём я бы так не смог, но тут зашло на ура. Народ ожил. Тогда присядка, затем в прыжке, и достать рукой носки. На третьем прыжке не удержался, свалился, треснувшись задницей. Встал, потёр, продолжил сигать. Затем акробатика, фляк вперёд. Сальто не выкручу, но на фляки это тело способно. О, ещё народ подтянулся. Молодой высокий парень из Йориковой братвы. Разбег, фляк, фляк, ещё… И сальто вперёд на закуску. Войско взревело.