Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

На ярко освещённой сцене появились длинные и худые Ад-Малек и Куку Бакбукини. На обоих одинаковые одеяния строгого покроя, без малейшего намёка на экзотическую таинственность – длинные пиджаки ритмически переливающейся гаммы всех болотных тонов, временами естественно переходящих в глубокий угольно-чёрный цвет. Куда только подевались бездонные плащи, в которые они кутались, сидя в ложе Жюри!..

На лицах – одинаковые большие круглые очки в толстой оправе, за которыми скрыты глаза: падающие на них по касательной (чтобы не ослепить) каскады яркого света отражали только блики, что усиливало впечатление торжественно сияющей улыбки.

Позади нервной рябью колыхались и вибрировали каскады драпировок всех оттенков и интенсивности цвета таинственной трясины – от безжизненно-бледного до ядовито-густого.

Безудержная игра света и цвета, блики и искры отвлекали внимание зрителей от происходящего на сцене, где почти невидимые за каскадом нервно-мигающих бликов рабочие сцены устанавливали меж драпировок неописуемо сложные сооружения, источник вдохновения виртуозов.

Наступил торжественный момент: звёздные виртуозы сели между вибрирующими драпировками за свои почти невидимые инструменты. Погас и тут же вспыхнул свет, и бешено заплясали слепящие огни. На сцену со всех сторон вползли клубы разноцветного дыма маняще-ядовитых оттенков, которые постепенно скрыли от глаз зрителей обоих виртуозов. Вкрадчивое нечто медленно обволакивало слушателя снаружи, как паутиной, и незаметно заползало вовнутрь. К концу первой композиции добрая половина зрителей ощутила духоту, чуть не нехватку воздуха. Время от времени во вкрадчивые тихие винтовые пассажи вторгался громыхающий раскатистый звук ботлофона, словно на шумной улице опрокинулся огромный грузовик с прицепом, с верхом груженный пустой стеклянной тарой. И снова – шепотки вкрадчиво ввинчивающихся в мозг звуков, то взбирающихся высоко-высоко вверх, то ниспадающих клокочущим водопадом до самого глубокого дна пропасти. Силонокулл царил безраздельно, и уже казалось – так было, есть и будет всегда. Виртуозы увлечённо соревновались, кто из них обрушит на публику самый мощный поток искусно диссонирующих пассажей. Можно ли было себе представить, что тихие звуки последней модели силонофона способны оглушать похлеще громыхающих во всю мощь пассажей ботлофона?!

Первый номер программы закончился, и "Цедефошрию" залил спокойный, ровный свет.

Многие облегчённо откинулись на своих стульях, спеша насладиться ласковым неброским светом и блаженной тишиной. Не тут-то было!.. Спустя считанные секунды грянул ботлофон, затем в его грохот вкрадчиво ввинтилась восходящая спираль силонофона. Синхронно с винтообразным завыванием зловеще завихрились багровые блики, а между ними в ускоряющемся темпе – тончайшие серо-зелёные дымные спиральки. Ширли едва успела раскрыть книжечку псалмов, которую ей давеча сунул в руки Рувик.

Постепенно винтящиеся пассажи силонофона сошли на нет, свет снова замигал, и на сцену выпрыгнул маэстро, воздел руки и провозгласил с нежнейшей улыбкой: "Кумир далетариев – Виви Гуффи!" Над "Цедефошрией" ураганом пронёсся восторженный вой: так обыкновенно встречали своего кумира верные поклонники. Когда вой молодёжного восторга достиг пика, в самый центр устья ракушки упругим мячиком выпрыгнул Виви Гуффи. На нём была традиционная полупрозрачная распашонка и такие же пляжные шортики. На этом турнирные сюрпризы Виви Гуффи закончились.

Его выступление никаких интересных новинок, коих так ждали экзальтированные поклонники, не содержало. Даже трюк с ванной под полюбившийся далетариям хит "В ароматной пышной пене…" он немножко "смазал": выскочил из ванной весь с ног до головы облепленный густыми хлопьями пены, и струи воды направил куда-то вверх и назад, чем разочаровал своих юных поклонников. Ведь они с нетерпением ждали именно этого номера и надеялись на какой-то новый сногсшгибательный трюк!..

Зато умело срежиссированный фанфарматорами шквал аплодисментов, которыми его наградили далетарии, да ещё и сопровождаемый бешеным, аритмичным миганием прожекторов "Цедефошрии", можно смело назвать отдельным номером программы.

На сцене-ракушке перед драпировками установили стулья и пюпитры для камерного оркестра. Эти приготовления фанфарматор не счёл нужным вывести на секторальные экраны; и их созерцали только те, кому был доступен оригинал, но не его отражение, то есть, некоторые члены Жюри, бригада технического обеспечения Турнира, включая таинственных кешевов, и дубоны.

Грохот и завывание как бы несущегося издалека, но от этого не менее пронзительного на самых высоких тонах звука резко оборвались, утих и вихрь жутковатых световых пятен и тончайших дымных спиралек. Вышли музыканты, облачённые в традиционные, одинакового покроя сверкающе-чёрные фраки, и расселись по местам. "Цедефошрия" затихла в ожидании.

Но как только скрипачи приложили инструменты к подбородкам, свет во всех секторах постепенно начал тускнеть, что у части публики вызвало почти мистический страх. Почти одновременно что-то непонятное начало происходить и с самим звуком. Казалось, в воздухе, в такт драпировкам, колышется и растекается знакомая, разве что ставшая чуть прозрачнее, тишина, словно бы стремясь, подобно губке, впитать в себя пространство. Она, конечно, не могла совершенно поглотить исполняемые музыкантами прекрасные мелодии, творение композиторов Золотого века, но звуки весьма ощутимо тускнели. В большинстве секторов с большим трудом можно было разобрать, что и как играет известный на всю Арцену, любимый и почитаемый многими серьёзными любителями музыки оркестр.

Вдруг кто-то спроектировал искажённую звуковую картину в реальное пространство сцены-ракушки, где играл оркестр. На всех экранах тут же отразилось: музыканты, до этого момента игравшие с огоньком, явно занервничали и начали сбиваться с ритма и мелодии. Фон странной помехи постепенно сошёл на нет, и программу камерный оркестр доиграл в привычной звуковой атмосфере. Но это уже вряд ли могло спасти положение. Тим, из-за спины дежурного фанфарматора, удовлетворённо сунул в карман фелиофон, затем осторожно выбрался из кокона.

Доиграв, музыканты встали, сунули свои инструменты подмышки и, понурив головы, ушли со сцены. Судя по реакции недоумевающих зрителей, мало кто захочет нажать ярко-бирюзовую кнопку, цветовой символ прославленного оркестра. Руководитель оркестра хотел подняться в ложу Жюри, чтобы выяснить, откуда взялась странная помеха. Но путь ему преградили два широкоплечих дубона, сказав, что не велено пускать никого из посторонних, что все претензии будут приниматься только после окончательного определения результатов. Оркестранты так и застыли позади своего руководителя с тупо открытыми ртами…