Наталья Болдырева - Ключ

Я в ужасе закрыл глаза. Моя бредовая легенда висела на волоске. Когда десятники подвели свои отряды к замку? Что решили они, увидев, как обстреливают столицу?

- У северных ворот замка! Требуют... - солдат глотнул, не в силах восстановить дыхание. Моё сердце пропустило такт, - ...требуют распоряжений из дворца. Распоряжений по обороне города.

Я тихонечко выдохнул.

- Ваше Величество? - Вадимир шагнул вперёд, смиренно склонив голову. Но я видел, как сцеплены челюсти и ходят желваки под скулами. - Разрешите идти?

Король повёл рукой, и Вадимир спешно покинул комнату, бросив на меня косой взгляд. "Ничего", - подумал я, - "ты же мне потом ещё и благодарен будешь". Гвардейцы потянулись за ним по одному, и только Алан задерживался. Захотелось тоже - исчезнуть куда-нибудь. Я двинулся к двери.

- Постой, - Изот и Ллерий сказали это одновременно.

Алан прищелкнул каблуками, кивнул коротко, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я вынужден был так же развернуться и щелкнуть каблуками.

Ллерий посмотрел на своего секретаря, сделал приглашающий жест. Изот поднял ладони, отказываясь.

- Я подумал, вы захотите задать несколько вопросов этому солдату, Ваше Величество. - Он сел, потянулся к кубку на столе. Поднёс к губам и поморщился. Поставил обратно. Набрал полные руки винограда. Принялся срывать по ягодке.

- Невероятная проницательность, - пробормотал Ллерий, опускаясь в кресло. - Почему дружинники требуют распоряжений, если Марк вышел в город командовать ими? - Взгромоздив локоть на стол, он принялся щелкать крышкой серебряного кувшина.

- Не могу знать! - ответил я, выгнув грудь колесом и вздернув подбородок так, чтобы королю не было видно моих глаз.

- Вольно, - крышка стукнула чуточку громче, и он скрестил руки на груди, откинулся, всё так же внимательно рассматривая меня. - Кто ты такой?

- Рядовой Сокол! Принят в ряды доблестной Далионской армии согласно приказу Вашего Вели-че-ства! - гаркнул я что было сил, ещё пуще выгибая грудь. И прищелкнул каблуками.

- Приказу? - Он подался вперед. - Какому ещё приказу? Я не подписывал ещё никаких распоряжений по армии, - и тут он вспомнил. Замер, откинувшись в креслах, и пальцы вцепились в подлокотники, побелев. Я тупо глядел поверх голов, в стену перед собой.

- А это что ещё такое?! - Изот привстал, опершись о ручки кресел. Упала на пол виноградная кисть.

На тучах, низко нависших над городом, плясали световые сигналы.

- Это морская грамота, - ответил Ллерий медленно.

- Да? - удивлённо обернулся Изот, - и что там говорится?

- Откуда мне знать? - солгал король.

С минуту они глядели друг на друга так, как никогда не глядят король и его советник. Затем Изот склонил голову.

- Конечно же, Ваше Величество.

- Можешь идти, - отпустил меня Ллерий.

Я с радостью воспользовался разрешением, поскольку уже давно чувствовал себя совершенно лишним. Лишним во всем этом мире.

Ей повезло. Караульный разбил губы в кровь, она прикусила язык, но зубы остались целы. Один узкий топчан, застеленный тонким одеялом прямо поверх жиденького матраса, не позволил бы даже прикорнуть - так, присесть на краешек. Рокти целую вечность просидела на нём, глядя на бледную узенькую полоску света, пробивающуюся в щель меж дверью и косяком. Больше в караулке не было ничего. Ни хлебной крошки на одеяле, ни мышиной норы в стене. Сперва она пыталась говорить с караульными, однако те упорно молчали, вовсе не реагируя на её слова. Такая дисциплина в рядах гвардии внушала уважение. Но никак не могла помочь выбраться.

Она трогала языком распухшие губы, слышала солоноватый вкус крови и пыталась сосредоточиться, найти выход. Время утекало сквозь пальцы. Она до сих пор не смогла ничего узнать - ни где Никита, ни зачем нанимала её Ведьма, ни что творится во дворце. Глупая, никому не нужная девчонка, о которой легче всего забыть, которая не умеет ничего сделать сама. Обида жгла, и всё же она сдерживала слёзы. Разреветься значило окончательно признать своё поражение.

А потом она почуяла что-то. Это новое, ни разу не изведанное ощущение пришло исподволь, вкрадчиво и незаметно, пока не заявило вдруг о себе дыбом поднявшимися на руках волосками и странным жжением в затылке.

Поднявшись с топчана, Рокти замерла посреди караулки, оглядываясь. Сделала шаг и прислонилась к двери, потому что ощущение это шло откуда угодно, но только не снаружи.

Она заслонила собой тоненький и блеклый лучик света, и если до этого она могла ещё хоть что-то рассмотреть, то теперь тьма сгустилась окончательно. Так, что даже её великолепное ночное зрение не могло ничем помочь.

Она закрыла глаза, и ощущение усилилось. Казалось, оно приближается. Она следила за ним до тех пор, пока не поняла - всё, здесь.

- Кто здесь! - воскликнула Рокти, сжав кулаки, согнув ногу в колене, готовая колотить в ряд мореных досок за спиной, пока не придёт хоть кто-нибудь и не выпустит её отсюда.

- Не бойся, - ответили ей.

Ответивший стоял напротив, был не выше неё ростом, пожалуй, даже чуть ниже, и говорил приятным мужским голосом. Она чуть сдвинулась, пуская в комнату тонкий лучик света, пытаясь рассмотреть, кто появился вдруг в караулке.

Маленький плотный коротышка с окладистой бородой стоял, уперев руки в бока, и рассматривал её так, будто замечательно видел даже в самой полной темноте.

- Меня зовут Калкулюс, - сказал он. - Я комендант замка.

- Домовой? - спросила Рокти, сообразив, что вышел он прямо из стены.

Тот не ответил. Просто стоял и смотрел. Рокти почувствовала себя неуютно. Но молчала, опасаясь выдать свое беспокойство. Опустила ногу, разжала кулаки.

- Идём со мной, - сказал он, наконец.

- Куда? - спросила она, обрадованная и удивленная. Обрадованная тем, что сможет выбраться из под стражи, удивленная тем, что вдруг кому-то понадобилась.

- А ты хочешь остаться здесь? - он усмехнулся и протянул ладонь.

Она несмело коснулась кончиков пальцев и испугалась окончательно.

Она ощущала его. Но не могла видеть. Видеть так, как умеют только ктраны. Она впервые в жизни не знала, можно ли доверять незнакомцу. Любое живое существо должно было бы ответить ей, но она как-будто трогала камень.

Это было странно. Но, пожалуй, не страшно. Они притёрлись друг к другу. Они с самого начала были похожи, а теперь стали единым целым. Древним и мудрым, юным и диким. Одиноким. И жаждущим жить.

- Всё хорошо, - дробилось в ушах эхом.

- Да, - ответил он, открывая глаза. И временно потерял ориентацию. Два тела воспринимались теперь как одно. Он зажмурился, испугавшись. Попробовал пошевелить рукой и понял, что у него теперь четыре руки, четыре ноги и две головы на, казалось бы, одном теле. Теле, которое было изранено сплошь. Теле, которое крутило от боли, страха и голода.