Мастер Чэнь - Любимая мартышка дома Тан

— И Сангак сделал то, о чем я даже не успела его попросить, — отобрал у этих подстреленных мечи, — добавила Меванча.

— Один я взял в руку и хотел бросить ей, а второй засунул под мышку — для себя, — вздохнул Сангак. — И представьте себе мое удивление, хозяин, когда эта молния в человеческом облике подскочила ко мне и вырвала у меня оба меча! А затем протанцевала на цыпочках между четырьмя как раз подоспевшими воинами в броне — четырьмя! Крови было как в мясном ряду на рынке… Что за женщина!

— А тогда уже мечей на земле валялось сколько угодно, и Сангак довольно резво добил двоих раненых, и за ними свалил еще троих,- заключила Меванча. — Но потом надо было очень быстро бежать, потому что те, которые были на улице, вот-вот могли достать луки.

— Гунсунь Ян, — понял, наконец, я. — Это был танец в стиле Гунсунь Ян, с двумя мечами…

— Господин смеется над его преданной младшей сестрой, — начала заводиться эта Томирис наших дней. — Мечи Гунсунь Ян всегда были тупыми, и эта жуткая женщина не имела понятия, что с ними делать в реальном бою.

— Где сейчас Гунсунь Ян? Кто знает? — меланхолично вставил Сангак. — А мы — здесь. Я только успел подняться наверх, за деньгами, пока Меванча пугала мечами этих красавцев, а те перегруппировывались и звали подмогу. Все подворье уже горело, дым помог нам скрыться…

— Но человек с отрубленной рукой! — не выдержал я. — И женщина рядом!

— Ну, я и подумал, что их примут за нас — обгоревшая одежда и неузнаваемые лица — иначе и быть не могло… Это был Вгашфарн, хозяин. Ему отрубили руку и еще почти отсекли голову. А с ним Маха. Я не видел, как ее убили. Очень, очень много людей погибло сразу же… Мне надо было только чуть подтащить их повыше, к лестнице, чтобы всем было видно. Они все равно сгорели бы — огонь был уже везде. После чего можно было быть уверенными, что нас искать больше не будут. Никогда не думал, что способен так быстро двигаться, да еще весь увешанный сумками с деньгами…

— И потом? — продолжал я расспросы.

— А вот потом было плохо, — серьезно ответил Сангак. — Мы вернулись на подворье, оказалось, что всадники ускакали, но делать на подворье было уже нечего. Надо было трогаться в путь. Но мы ждали вас. Ждали день, два, три. Из города ушла вся гвардия. Потом начали появляться отряды мятежников — уже не та жалкая горстка, как в тот день, а побольше. И я понял, что если бы вы хотели… и могли… то к этому времени нашли бы нас. Или караван. Так что караван тронулся в путь… А я подождал еще немного. И, пристроившись к другому каравану, мы двинулись на юг, поскольку дорога на запад стала, как бы это сказать, уже ненадежной. Наш путь был совсем недолог. Хорошая дорога, почтовые станции… Оставалось только верить, что вот этот день, сегодняшний, — что он придет, — завершил мой дорогой друг.

Я уже понял, что если бы всего-то навсего показался на сгоревшем подворье чуть позже, то жизнь моя сложилась бы куда легче. Можно было бы не послушаться бессмертного, пробраться вместе с Ян в столицу и спокойно пуститься в путь в любом направлении. Но кто же спорит с бессмертными? Оставалось надеяться, что Сангак никогда не узнает, сколько я наделал глупостей за последнее время.

— Вы ведь мне все расскажете — что с вами произошло, почему путь занял у вас так много времени? — наклонился ко мне Сангак.

— Все расскажу, — торжественно пообещал я. — А пока скажу только, что в какой-то момент я оказался сначала в форме гвардейского офицера — с конем, но почти без денег. А потом, поскольку за офицером этим гнались, пришлось переодеться вот в эту одежду. И остаться уже совсем без денег, — поведал я, незаметно переводя разговор на то, что меня волновало больше всего.

— Сангак, ты понимаешь, что человек, сидящий перед нами, в одежде даоса и без денег, пробирался через всю империю до самого ее юга? — сказала Меванча. — Я хочу все об этом услышать. Потому что такие вещи надо рассказать нашим детям.

— Их что, будет двое? — поднял я брови. Потом мягко положил руку на живот Меванче. — Нет, один. Мальчик.

Они смотрели на меня молча.

— Вы действительно стали даосским волшебником, господин? — почти шепотом сказал Сангак.

— Со мной много чего произошло, — посмеялся я. — Например, как вам мое лицо? Я не похож на новорожденного младенца?

— Ой, нет, господин, — Сангак взглянул на меня и содрогнулся. — То есть совсем не похожи. А вовсе даже наоборот. Я думаю… я думаю, вас надо подкормить, господин. Какое же счастье, что вы сюда пришли… Но представьте себе, — тут физиономия моего друга начала оживляться на глазах, — наша еда здесь не то чтобы не получается — ее тут едят очень редко. Даже наши. Воздух другой, солнце другое — и люди здесь едят нечто совсем другое. «Золотого зерна» больше нет, господин. Есть «Золотой вок». Не худший из ресторанов в этом городе, между прочим.

— Что за вок? — удивился я. — Сковородка, — объяснил он. — Вот представьте себе, хозяин: в отдельных мисочках лежат и ждут морские моллюски, нежные такие, вымачиваются в сладком соусе, который готовится из всякой рыбной мелюзги. Местный лук, тоже в соусе, но другом. И еще несколько видов овощей, каждый в своем соусе, чаще всего — из вина. (Тут он щелкнул над головой пальцами и уверенно прокричал кому-то целую фразу на языке народа мань.) Дальше, господин, — немножко масла на дно вока. Вок раскаляется, сильно раскаляется, вы представить не можете, на каком мощном огне тут готовят! Туда швыряется содержимое каждой мисочки, быстро помешивается, шипение, пар,- а тут повар еще и наклоняет вок и как бы зачерпывает его краешком живого огня. Я уже сам умею это делать, хотя без руки неудобно. И вот, хозяин, то, что в воке, начинает гореть — но в то же мгновение повар гасит огонь. Блюдо готово, его приготовление заняло всего несколько мгновений.

В качестве подтверждения его речи перед моим носом появилась миска, наполненная дымящимися, коричневатыми от соуса кусочками. Я еле дождался палочек и с огромным трудом заставил себя начать есть это чудо медленно и с достоинством. Впервые за все годы, прожитые в Поднебесной, я понял, что кроме скучной, пресной и тяжелой кухни ее севера здесь есть и другая еда, и она может быть весьма неплохой.

— Я тут все думал: в городе много ресторанов, но какой-то ведь должен быть самым лучшим. Так вот, а почему бы не один из моих? — мечтательно сказал Сангак.

И только когда чашка опустела, я почувствовал угрызения совести: вспомнил про Ян, оставшуюся в монастыре.

— Ведь вы поселитесь у меня, господин? — озабоченно спросил меня Сангак.- Помните, как тогда, — у вас еще не было своего дома в столице, и вы приезжали иногда, ненадолго. Комнаты тут такие же. Сколько угодно горячей воды. Над крышей огромное дерево, вы живете как в лесу. Вот только все время будет пахнуть едой… но Меванча… — тут голос его стал просительным, — ей будет веселее, если рядом будет даосский лекарь. А потом вы построите свой дом — тут это безумно дешево…