Баркер Клайв - Пятый доминион

- Я всегда желанный гость, - сказал Пай.

- Когда ты в последний раз был в Л'Имби?

- По крайней мере... около двухсот тридцати лет назад.

- Он, наверное, уже давно умер.

- Только не Скопик, - сказал Пай. - Это очень важно чтобы ты увиделся с ним, Миляга. Особенно сейчас, когда перемены носятся в воздухе.

- Раз ты хочешь, мы так и сделаем, - ответил Миляга. - Сколько нам ехать до Л'Имби?

- День, если сядем на поезд.

Именно тогда Миляга впервые услышал о железной дороге, которая соединяла города Яхмандхас и Л'Имби: город печей и город храмов.

- Тебе понравится Л'Имби, - сказал Пай. - Это место создано для размышлений.

Отдохнув и пополнив денежные запасы, они выехали из Аттабоя на следующее утро. Сначала они путешествовали в течение дня вдоль реки Фефер, потом, через Хаппи и Оммотаджив, они попали в провинцию под названием Чед Ло Чед, потом в Город Цветов (в котором никаких цветов не оказалось) и наконец в Май-Ке, зажатый в тиски между нищетой и пуританизмом.

С платформы до Миляги донесся голос Пая:

- Хорошо.

Он с трудом оторвался от прохладной стены и снова шагнул в удушливую жару.

- Поезд? - спросил он.

- Нет. Расчеты. Я закончил их. - Мистиф созерцал нацарапанные перед ним пометки. - Конечно, все это приблизительно, но я полагаю, что ошибка не может быть больше одного или двух дней. Максимум, трех.

- Ну так какое сейчас число?

- Попробуй угадать.

- Март... десятое.

- Мимо, - сказал Пай. - По этим расчетам сейчас семнадцатое мая.

- Невозможно.

- Но это так.

- Весна уже почти кончилась.

- Ты хочешь, чтобы мы снова оказались там? - спросил Пай.

Миляга задумался над этим вопросом и наконец ответил:

- Да не то чтобы очень. Просто мне хочется, чтобы поезда ходили по расписанию.

Он подошел к краю платформы и устремил взгляд на уходящий вдаль путь.

- Никаких признаков, - сказал Пай. - Мы бы быстрее добрались на доки.

- Ты опять...

- Что опять?

- Опять произносишь то, что уже готово сорваться у меня с языка. Ты что, читаешь мои мысли?

- Нет, - сказал Пай, стирая ногой свои записи.

- Так как же тогда мы смогли выиграть такую кучу денег в Атгабое?

- Просто ты все схватываешь на лету, - ответил Пай.

- Только не говори мне, что все произошло само собой, - сказал Миляга.

- Я за всю свою жизнь не выиграл ни гроша, и тут вдруг, когда со мной был ты, я не упустил ни единого выигрыша. Это не может быть совпадением. Скажи мне правду.

- Это и есть правда. Ты все схватываешь на лету. Тебя не надо учить. Может быть, только напоминать иногда... - Пай слегка улыбнулся.

- Да, и еще одно... - сказал Миляга, попытавшись поймать одного из особенно назойливых зарзи. К его немалому удивлению, ему это удалось. Он раздавил его тельце, и оттуда показалась синяя кашица внутренностей, но насекомое продолжало жить. В отвращении он резким движением стряхнул его на платформу себе под ноги. Зрелище останков его не привлекло. Он вырвал клок чахлой травы, пробивавшейся между плитами, которыми была выложена платформа, и принялся отчищать ладонь.

- О чем мы говорили? - спросил он. Пай не ответил. - Ах да... о том, что я забыл. - Он внимательно изучил чистую руку. - Пневма, - сказал он. - С чего бы мне это было забывать о том, что я обладаю такой силой, как пневма?

- Либо потому, что она больше тебе была не нужна...

- Что маловероятно.

- ... Либо ты забыл потому, что хотел забыть.

Слова мистифа были произнесены каким-то странным тоном, оцарапавшим слух Миляги, но несмотря на это он продолжил расспросы.

- С чего бы это мне хотеть забыть? - сказал он.

Пай оглядел уходящий вдаль путь. На горизонте висело облако пыли, но сквозь него кое-где проглядывало чистое небо.

- Ну? - сказал Миляга.

- Может быть, потому, что воспоминание причиняло тебе слишком сильную боль, - сказал Пай, не глядя на него.

Эти слова показались Миляге на слух еще более неприятными, чем предшествовавший им ответ. Он уловил их смысл но лишь с очень большим трудом.

- Прекрати это, - сказал он.

- Что прекратить?

- Говорить со мной таким тоном. Меня просто наизнанку выворачивает.

- А что я такого сказал? - спросил Пай. - Ничего я не сказал. - Голос его по-прежнему звучал искаженно, но уже не так сильно.

- Ну так расскажи мне о пневме, - сказал Миляга. - Я хочу знать, откуда у меня появилась такая сила.

Пай начал отвечать, но на этот раз слова звучали так исковеркано, а звук показался Миляге таким отвратительным, что ему словно ударили кулаком в живот, приведя в смятение пребывавшую там порцию тушеного мяса.

- Господи! - воскликнул он, схватившись за живот в тщетной попытке унять неприятные ощущения. - Что за шутки ты со мной шутишь?

- Это не я, - запротестовал Пай. - Дело в тебе самом. Просто ты не хочешь слышать то, что я говорю.

- Нет, я хочу, - утирая выступившие вокруг рта капли холодного пота. - Я хочу услышать ответы. Прямые и откровенные ответы!

Нахмурившись, Пай снова заговорил, но при первых же звуках его голоса волны тошноты с новой силой поднялись внутри Миляги. В животе у него была такая боль, что он согнулся пополам, но разрази его гром, если он не услышит от мистифа все, что ему нужно. Это уже превратилось в дело принципа. Он попытался смотреть на губы мистифа из-под прикрытых век, но через несколько слов мистиф замолчал.

- Скажи мне! - потребовал Миляга, решившись заставить Пая повиноваться ему, даже если он и не сумеет уловить смысл его слов. - Что я такого сделал? Почему мне было так необходимо забыть это? Скажи мне!

С крайней неохотой на лице мистиф снова открыл рот, но его слова были так безнадежно исковерканы, что Миляга едва ли мог уловить хотя бы крупицу их смысла. Что-то насчет силы. Что-то насчет смерти.

Выдержав испытание, он отмахнулся от источника этих омерзительных звуков и огляделся вокруг в поисках зрелища, которое смогло бы благотворно подействовать на его внутренности. Но вокруг него был сплетен заговор маленьких гнусностей: крыса строила свое жалкое логово под рельсом, железнодорожный путь уводил его взгляд в облако пыли, мертвый зарзи у его ног, с раздавленным яйцеводом, забрызгал каменную плиту своими неродившимися детьми. Эта последняя картина, при всей своей мерзостности, навела его на мысли о еде. Фирменное блюдо в гавани Изорддеррекса: рыба внутри рыбы внутри рыбы, и самая маленькая из них полна икры. Это доконало его. Он дотащился до края платформы, и его вырвало на рельсы. В желудке у него было не так уж много пищи, но волны рвоты накатывали одна за другой, пока внутри него не поселилась адская боль, и слезы не побежали у него из глаз. Наконец он отошел от края платформы. Его била дрожь. Запах рвоты до сих пор стоял в его ноздрях, но спазмы потихоньку ослабевали. Краем глаза он увидел, как Пай подходит к нему.