В Бирюк - Косьбище

Так что, умереть вовремя -- большая удача. А сама смерть... Как сказал один древний грек: "Пока я есть -- смерти нет, а когда смерть придёт - меня уже не будет".

Но Охрим -- христианин. Для христианина -- жизнь земная только прелюдия перед жизнью вечной. Смерти нет, а есть только переход в следующее состояние. Которое и есть жизнь настоящая, вечная. И какая она? А вот это зависит от первой части, от "квалификационного забега". И в этой зависимости весьма весомыми являются обстоятельства смерти. Смерть без покаяния, исповеди, причастия однозначно закрывает дорогу в райские кущи для среднего человека. Смерть под ножом ведьмы, дьяволицы, в ходе сатанинских плясок и обрядов -- аналогично.

Перед Охримом маячила не собственная телесная, пусть и мучительная смерть, а смерть души. Бесконечная, неотвратимая, муки адские "отсюда и до скончания веков". Вот что так потрясло молодого стрелка. И что так взбесило Акима. Охрим может ползать на коленях перед спасшим его бояричем, а Аким... Ползать перед собственным ублюдком? Который вообще... даже и не собственный. Испытывать благодарность? К кому?! Благодарность -- отношение к равному или вышестоящему. Ничтожному достаточно кинуть подачку. Хотя - зачем? Он и так должен радоваться просто возможности сделать что-то для вятшего.

Как там Чарджи сегодня выразился: "Разве я могу быть благодарен барану, из кожи которого пошиты мои сапоги"?

"Святая Русь" -- страна долга. Не исполнить, пренебречь исполнением, отдачей долга - бесчестие. Это не чьи-то внутренние чувства и муки совести -- это весьма многогранная и ощутимая реакция окружающего общества. Часто - смертельная. Часто и для индивидуума, и для его детей, и вообще - домашних и всего рода.

Сын обязан спасать своего отца. Как и всякого господина своего. Но принять этот долг спасения -- оскорбление. Принять помощь слабого, подчинённого... То есть открыто объявить о своей собственной слабости. Столь сильной, что и сопляк оказался лучше. И ещё - долг отца предусматривает поучение, воспитание, кормление. И снова -- я свой долг исполнил. А как быть Акиму, который меня из дома выгнал?

"И прости нам долги наши, как и мы прощаем должников своих" - из главных христианских молитв. "Отче наш". Там, правда, есть два варианта. У Луки, в одном из старых списков, эта фраза звучит чуть иначе: "И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику". Получается, что все грехи человеческие от бога. Взяты человеком у бога взаймы, в долг. А теперь, попробовав грех на вкус, человек возвращать не хочет и молиться: "давай спишем".

Молитва повторяется ежевечерне за семейным столом. Вдалбливается. И очень многое здесь крутиться именно вокруг понятия "долг".

Из тройки английских глаголов: "I want, I can, I must" ("я хочу, я могу, я должен") в "Святой Руси" постоянно вылезает, пропагандируется, используется третий. Вытесняя два первых. Не свойственно россиянам чего-то хотеть, чего-то мочь. Свойственно быть должным. Кому-то. "И лично Леониду Ильичу". Такая у нас грамматика. Не везде так: в финском, например, нет "я должен". Есть "minun taytty" - мне нужно. А что, разве нет ситуаций, "когда оно мне нафиг не нужно, но я должен"? Финны этого не различают, а для нашего брата-россиянина -- постоянно.

Охрим от радости спасения своей бессмертной души только что объявил, что принимает на себя пожизненный долг службы. Службы мне. Он ещё радуется. А Аким уже понял. Не может владелец щенка служить этому щеночку. Но -- должен.

В этот момент вся моя философия вылетела полностью. Из-за озвучки.

Дело вот какое: Звяга пропустил процесс перерезания горла третьему пострадавшему, которому один из своих же "птицев" воткнул нож в спину. Кстати, мой ножик с двуглавым орлом. Раненого притащили со склона у месту общего складирования, стащили с него большую часть амуниции и пришли к выводу - "не жилец". Пробиты оба лёгких, на губах кровавые пузыри при каждом выдохе. Наш знакомый "пернатый гомосексуалист" успел всадить нож раз пять или шесть. Так что раненного перевернули на живот, оттянули за волосы голову. и Ивашко, с несколько брезгливой гримасой -- как бы не запачкаться -- перерезал "птицу" горло.

Стандартная процедура добивания раненых в бою. "Чтоб не мучились". Применяется повсеместно как к чужим, так, часто, и к своим.

Мизекордия -- "кинжал милосердия". Как и его японский аналог "ёпои доси" введён в оборот именно в этом 12 веке. Оставить рыцаря в полной броне на поле боя без помощи -- это уже не победа, это уже садизм. Но мизекордия -- инструмент. А сам технический приём -- "раненых добить", вообще из глубокой древности. Пробивали головы и кости дубинами, обезглавливали каменными топорами, протыкали копьями с кремнёвыми наконечниками. При раскопках одного из крупных древнеримских цирков в Малой Азии найдена обширная коллекция человеческих черепов с квадратным отверстием на маковке -- специальным молотом добивали раненных гладиаторов.

Убить человека быстро -- очень не просто. А вот нанести ранения, "несовместимые с жизнью" - куда легче. Можно его так оставить. Всё равно умрёт. Но помучается. А то и нагадить успеет. Так что - дорезать. Наше это, даже не исконно-посконное -- обще-хомосапиенское.

Второго "ассистента", который так удачно сбил "цаплю" на взлёте, и которого я оглушил ударом по черепу, дорезали именно по критерию "нагадит". Ивашко поставил ещё не пришедшего в себя мужика на колени, бросил в мою сторону вопросительный взгляд, получил мой кивок и... долго ругался -- "ассистент" в последний момент дёрнулся и струя крови из его горла окатила рукав кафтана.

А вот Звяге как-то возможность не попадала. Вот он и кинулся к последнему "сладкому кусочку" - к самой ведьме. Разрезал завязки маски, сдёрнул её за клюв. И тут она ударила. Не маска -- сама женщина. Перекувырнулась через голову и оказалась сидящей верхом у Звяги на плечах. Она выла по-звериному и пыталась вцепиться Звяги в глаза. Осёдланный, зажатый между её ляжками мужик, успел закрыть ладонями лицо и тоже непрерывно вопил. Наконец, он опрокинулся на спину. Ноготок возился с остальными пленниками и был в стороне. Чарджи и Ивашко мгновенно выдернули сабли из ножен, но рубить не спешили.

Три "но": во-первых, неудобно; во-вторых, баба; в-третьих, ведьма. Поганить добрый клинок... А он потом от ведьминой крови в бою треснет... Пришлось скомандовать Сухану. Новый удар чуть ниже чёрной косы, в височную кость, и ведьма затихла.

-- Ну и что с ней делать?

-- Чего-чего! В куски порубить! Она мне чуть зенницы не выдрала! (Это Звяга эмоции выражает)

-- Дурень ты, Звяга. Ведьму положено в реку бросить. Если выплывет -- значит ведьма. Тогда забить и снова бросить. (Это Ивашко делится познаниями в юриспруденции)