Елена Лобанова - Предел

— О! Я запишу эту мудрую мысль!

— А Вы, куда направлялись во время Общего Покоя?! Ну, отвечайте!

— Хотел пожелать доброго сна Прекрасной Исильмэ. Ар Ктэль.

— Ага! — Повелитель Темных снял ведро. — Ухаживаем за Девой? И это в преддверие неведомых бед и лишений? Позор! Чем у Вас только голова занята? Никакого позволения! Вот — одевайте и тренируйтесь. Вперед!

Счастливый до икоты Аль Манриль тихо выскользнул в коридор. Исильмэ, обняла его на прощание, и тут их внимание привлек грохот. И голоса из центрального прохода.

— Вставайте, Ар Птиэль! Трудности закаляют характер. Попробуйте еще раз. Напрягите память. Вы же не первый раз здесь идете!

Глава 15

— О! Прекрасная Элермэ! — Повелитель Темных эльфов был с самого утра не в духе. — Не смущайтесь, продолжайте. Очень мирное занятие. И это — цветы? Н-да. По-моему, это какие-то палки. — Конечно, Темный не был настолько темен, чтобы не знать, как выглядит черенок розы. И заверения, что к обеду здесь будут цветы, благодаря Светлым силам, его не радовали, а злили. Миэли были так нежны. Конечно, пустые чаши хуже. Но если бы он любил розы, то эти колючие растения давно цвели бы в Верхних покоях. Светлые… Что они понимают. Ну, разве только один из них. Он может так чувственно передать красоту камня, как не всякий Темный. Простого камня, остывающего, чуть тронутого испариной. Картина Нальиса до сих пор стояла перед глазами. Хоть что-то прекрасное в этих изувеченных стенах.

А еще он злился. Злился на себя вчерашнего. Повелитель… мальчишка! Да, может быть и надо раз в полтысячи лет вести себя как щенок. Но не до такой же степени. Ни выдержки, ни самоконтроля. А он еще злился на своих подданных! И Тиалас не одобрит прочтение письма. Хотя, какое ему дело до Тиаласа. А дело все-таки есть. Не стал бы Озерный Владыка ни при каких обстоятельствах читать всему собранию личные письма. Нашел бы другой выход. И диктовать не менее «личный» ответ, тоже не стал бы. Тиалас даже бровью бы не повел, хоть камнепад, хоть дыры в стенах. Он его таким и помнил. Даже представить себе не мог — а Озерный Владыка хоть улыбается? Не из политических соображений?

Амалирос готов был сам себя изничтожить. Раз в полтысячи лет многое можно. Но, когда Повелитель приходит в себя, то поданным следует сразу это заметить.

Для поданных Темного Повелителя такой поворот событий не был чем-то странным. Приступы радости и веселья у него случались редко. И лучше бы не случались вообще. За ними следовали самые жуткие дни. Повелитель щедро компенсировал недавние поблажки. Поэтому «Праздника Жизни» справедливо боялись. Вот и сейчас — расползлись по щелям, как мокрицы. Хорошо, что ему ничего от них пока не надо. И у него не заведено таких идиотских должностей как «главный носитель правого сапога». А то шел бы сейчас босиком. Пусто. Только эта, «Лебедица болотная», бледная, как их любимые птицы, черноволосая до синевы и сероглазая до безобразия… смотреть противно. Подарок, конечно, не выкинешь. Придется потерпеть розы. Вьюны… посмотрим.

Вчерашний прием — позор! Начало ночи — и того хуже! Что может быть еще хуже, чем «светлые» весьма вольные отношения, а? Только эти корявые черенки, изувеченный камень, и неведомый Открывающий, который вот прямо сейчас может устроить в стене дыру. Сметя прекраснейшее творение Нальиса. Но надо держать себя в руках. Надо. Иначе, он станет ходить с картиной в обнимку, чтобы ничего не случилось. С двумя. Позор! Повелитель не может быть смешным. Каким угодно — но только не смешным.

— Прекраснейшая! Расскажите мне про своего брата. Про Нальиса, конечно. Какой он? — (Мммм. Вчерашний день! Ну, просто как Светлый посол с этой… Прекрас-с-с-снейшей). — Похож на Вас? Нет?

— Нет, Повелитель Амалирос. — Совсем не похож. У него более светлые волосы… Знаете, такой «гнедой» оттенок. И у него голубые глаза. Мой двоюродный брат Нэрнис, Нэрнис Аль Арвиль, о котором шла речь в письме, гораздо больше похож на своего отца. Моего дядю Нарвиса. А мой дядя Нарвис и мой отец Далиес Аль Арвиль, несмотря на разницу в возрасте многими принимались за близнецов. Всякий, кто не знал истории нашего Дома, думал, что они родились в один день… О! Ну, Вы, возможно заметили — у моего дяди Нарвиса — глаза зеленые. У Нэрниса — тоже. Только у меня — серые…

— Да, да! Так что же Нальис? — Вот спроси деву о внешности — начнет поминать всех, кроме тех о ком спрашивают. — Откровенно говоря, я был бы рад приветствовать его лично. Полагаю, он ответит на приглашение? А пока, описывайте дальше, если Вас это не отвлекает.

— А Нальис больше похож на свою мать — Прекрасную Эрвиен Аль Манриль, хотя, конечно, Вам это мало что скажет. Дядя Морнин не очень похож на сестру.

— Дядя? На сестру? Аль Манриль родной брат матери Нальиса? И… дядя этого… Нэрниса?

— О, да. Так что мне он — не кровный, но — дядя, Морнин Аль Манриль. Что-то не так? Повелитель?

— Все так… все очень так… Благодарю, Вас Элермэ, благодарю…

Амалирос вихрем ворвался в Подземные Чертоги. Конечно, поданные, которые не имели права беспокоить его уединение, кроме строго назначенных часов, не совсем ожидали такого «явления». Но именно «не совсем». Вчерашний день никто не забыл. Поэтому все указания исполнялись даже с излишней поспешностью.

— Найти послов. Доставить в личный кабинет. Живьем. (Правильное и своевременное уточнение). Исильмэ Ар Ктэль — туда же. Так же. Быстро. И всем — вон!

Ни Аль Манриль, ни Аль Арвиль не питали иллюзий относительно характера Амалироса.

Исильмэ Ар Ктэль изображала статую. Но, если Морнин и Исильмэ, оказавшись вместе перед Повелителем Темных, хоть о чем-то догадывались, то есть мыслили в правильном направлении, то Аль Арвиль недоумевал. Почему его деверь такой… ко всему готовый, как перед смертью. И зачем здесь эта Темная Дева? Элермэ, присоединилась к ним, но…

— А юным девам лучшшше поливать цветы и говорить с травой! — Он сидел в кресле, как гигантский выползень. Опасный, смертоносный, и в отличие от выползней — не слепой. Иссиня-черные глаза, в которых не было видно зрачков, угрожающе мерцали. Белые волосы, заплетенные в тонкие косы, не лежали — змеились по плечам. Все это обманчиво ленивое существо, тут и там покрытое россыпью лунных тарлов, и готовое к стремительному броску, откровенно наслаждалось сценой. «Светлые в испуге и недоумении».

— И кто первый начнет? Посссслы? А, Вы, еще здесссь? Цветоносссная? Хотя, кому как не Вам, здесь быть! Это же именно Вы навели меня на очччень, очень, «светлую» мысль! Мне даже почти нравится Ваш упрямый, я бы сказал, вызывающий взгляд, Прекрасная Элермэ! Тем хуже. Вам придетссся приобщиться к семейным тайнам. Или моя поданная, наконец, явит иссстинно Темную смелость и начнет первой? Разве я сказал «наглость»? Удивленный взгляд, Прекрассснейшая Исильмэ, это — наглосссть. Не в Вашем положении… Да-да! Мне прекрасно известно о Вашем положении. По отношению к некоторым здесь присутствующим. Да, Аль Манриль. И к Вам тоже. Вы, Благородный отец живописца — самое невинное существо в этой компании. Как молодой головассстик в теплой луже. К Вам у меня — никаких претензий. Только поздравления!