Гай Кей - Тигана

Незнакомец снова обернулся. Его глаза раскрылись шире в темноте, и в них появилось новое, более холодное, более оценивающее выражение.

— Придет для чего? — спросил он.

Воцарилось молчание. Донар передвинул костыли и качнулся вперед. Элена отодвинулась в сторону, и он встал прямо напротив незнакомца. Маттио взглянул на нее; ее волосы падали на одно плечо, в лунном свете они напоминали белое золото. Она все не отводила глаз от темноволосого человека.

А тот в упор смотрел на Донара.

— Придет для чего? — повторил он довольно мягко.

Донар все еще колебался, и в этот момент Маттио понял, испытав потрясение, что мельник, их старейшина, боится. Маттио затошнило от страха, потому что он понял, что сейчас сделает Донар.

И Донар это сделал. Он выдал их человеку с севера.

— Мы — Ночные Ходоки Чертандо, — произнес он недрогнувшим, низким голосом. — А сегодня — первая ночь весеннего Поста. Это наша ночь. Я должен спросить тебя: где бы ты ни был рожден, была ли какая-нибудь примета, не говорила ли повитуха, принимавшая роды, о некоем благословении? — И он медленно сунул руку за пазуху и вытащил кожаный мешочек, висящий там, где хранилась «сорочка», отметившая его при рождении.

Краем глаза Маттио видел, как Элена прикусила губу. Он посмотрел на незнакомца, который пытался осознать сказанное Донаром, и начал прикидывать, есть ли у него шанс убить этого человека, если до этого дойдет.

На этот раз молчание затянулось. Приглушенные звуки из домика за их спиной казались громкими. Теперь глаза темноволосого человека широко раскрылись, он высоко поднял голову. Маттио видел, что тот взвешивает смысл только что открывшейся ему тайны.

Затем, по-прежнему молча, незнакомец поднес руку к горлу, достал из-под рубахи и показал всем троим при свете звезд и луны маленький кожаный мешочек, висящий у него на шее. Маттио услышал тихий звук, выдох, и с опозданием понял, что это его собственный выдох.

— Хвала земле! — прошептала Элена, не в силах сдержаться. Она закрыла глаза.

— Земле и всему, что произрастает из нее и возвращается в нее, — прибавил Донар. Как ни удивительно, но его голос дрожал.

Они предоставили закончить Маттио.

— Возвращается, чтобы снова произрастать, и круговороту этому нет конца, — произнес он, глядя на незнакомца, на его мешочек, почти такой же, как у самого Маттио, у Элены, у Донара, такой же, какой носили они все, все до единого.

И только после этих слов заклинания, произнесенных поочередно тремя людьми, Баэрд наконец понял, с чем он столкнулся.

Двести лет назад, во времена бесконечных эпидемий чумы, недородов, насилия и кровопролития, здесь, на юге, пустила корни ересь Карлози. Из горных районов она начала распространяться по всей Ладони, разрастаясь и завоевывая сторонников с пугающей быстротой. Против основного постулата Карлози, что боги Триады всего лишь младшее поколение богов, подчиняющееся более древним и темным силам и действующее от их имени, объединенным фронтом выступили все жрецы Ладони.

Столкнувшись с редким и полным единством жречества, охваченные паникой после десяти лет чумы и голода, герцоги, Великие герцоги и даже принц Тиганы сочли, что у них нет выбора. Сторонников Карлози выслеживали, пытали и казнили на всем полуострове, всеми возможными способами, принятыми в провинциях в те времена.

Времена насилия и крови. Двести лет тому назад.

А теперь он стоит здесь и показывает кожаный мешочек с «сорочкой», в которой родился, и разговаривает с тремя людьми, которые только что объявили себя последователями Карлози.

И более того. Ночные Ходоки, сказал одноногий. Передовой отряд, тайная армия секты. Их отбирали по какому-то никому не известному принципу. Но теперь он знал, они ему показали. Баэрду пришло в голову, что теперь он в опасности, если ему доверили такое знание, и действительно — крупный бородатый человек держался настороженно, словно готовился к схватке.

Зато женщина, которая караулила у двери, плакала. Она была очень красива, не такой красотой, как у Альенор, каждое движение которой, каждое слово свидетельствовали о скрытой в ней натуре дикой кошки. А эта женщина была слишком юной, слишком застенчивой, он не мог заставить себя поверить, что в ней таится угроза. Ведь она плакала. И все трое произнесли слова благодарности, хвалы. Инстинкты Баэрда не предупреждали его о непосредственной опасности. Он медленно расслабил мышцы. И сказал:

— Так что вы хотите мне сообщить?

Элена вытерла слезы со щек. Она снова посмотрела на незнакомца, впитывая его аккуратную, спокойную силу, его реальность, сам невероятный факт его присутствия. С трудом глотнула, болезненно ощущая стремительное биение своего сердца, пытаясь уйти от того мгновения, когда этот человек возник из ночной темноты и остановился перед ней. А потом в течение долгих секунд они смотрели друг на друга при лунном свете, и она, повинуясь порыву, прикоснулась к его руке, чтобы удостовериться, что он настоящий. И лишь потом позвала Маттио и Донара. Казалось, с ней происходит что-то странное. Она заставила себя прислушаться к тому, что говорит Донар.

— То, что я тебе сказал сейчас, дает тебе власть над жизнью и смертью многих людей, — тихо произнес тот. — Потому что жрецы все еще хотят уничтожить нас, а тиран Астибара в подобных делах заодно со жрецами. Думаю, тебе это известно.

— Известно, — повторил темноволосый человек так же тихо. — Почему вы мне доверились?

— Потому что сегодня — ночь битвы, — ответил Донар. — Сегодня я поведу Ночных Ходоков на войну, а вчера на закате я уснул, и мне приснилось, что к нам придет незнакомец. Я научился доверять своим снам, хотя не знаю заранее, когда они меня посетят.

Элена увидела, как незнакомец кивнул, спокойно, невозмутимо, принимая сказанное так же легко, как принял ее присутствие на дороге. Она видела, как под его рубахой бугрятся твердые мускулы и что он держится как человек, которому знакомы сражения. Ей почудилась на его лице печаль, но было слишком темно, чтобы утверждать наверняка, и она упрекнула себя за то, что позволила разыграться воображению в такое время.

С другой стороны, он бродил в одиночестве в ночь Поста. Люди, у которых нет собственного горя, никогда этого не делают, в этом Элена была уверена. Интересно, откуда он. Но она боялась спросить.

— Значит, ты командир этого отряда? — спросил Баэрд у Донара.

— Да, — резко вмешался Маттио. — И советую тебе не обращать внимания на его увечье.

Судя по его вызывающему тону, он неверно понял вопрос. Элена знала, как он старается оберегать Донара; за это она уважала его больше всего. Но момент был слишком важным, слишком значительным, чтобы допустить неверное понимание. Она повернулась к нему и настойчиво покачала головой.