Денис Юрин - Турнир

Как только в воздухе начинает пахнуть разлагающейся плотью, так тут же слетается воронье и прочие любители мертвечины. Таков уж закон природы, и ничего с этим не поделать. Инквизиторы молча восседали на трибунах и лишь наблюдали за ходом поединка, но как только открылось, что ванг Трелл мертв, притом отдал Небесам душу задолго до начала турнира, черная масса зловеще взмахнула крыльями своих устрашающих одеяний и от терпеливого ожидания перешла к решительным действиям. Впрочем, в том крылся и огромный плюс – самовольно захватившие инициативу в свои руки инквизиторы предотвратили возникновение паники на трибунах и, как следствие, в предотвращенной толчее никого не задавили.

Наверное, целый десяток, если не больше, солдат, состоявших на службе инквизиции, одновременно распахнули полы черных плащей и нацелили на неподвижно застывшего Аламеза арбалеты. Их товарищи, бывшие лишь при мечах, без всяких команд поделились на два равных отряда: одни силой заставляли перепуганных зрителей оставаться на местах, а другие, быстро преодолев три ряда скамей, выскочили на арену и, обнажив мечи, окружили моррона. Их примеру последовали и остальные воители: охрана графа, солдаты фестшутца и, конечно же, призванная блюсти порядок городская стража. Лишь рыцари – участники турнира не поспешили обнажать мечи. Видимо, ловля колдунов и прочих приспешников темных сил не считалась в Геркании занятием, достойным рыцарской чести, да и что проку в угрозах тупым турнирным оружием? Им не защититься от колдовства, да и урона не нанести злодею-чародею.

Со всех сторон стали раздаваться приказы. Слова были разными, интонации тоже, да и намерения вооруженного люда варьировались от трусливой брани до бравурных угроз, но смысл обращения к Дарку был один: «Сложить оружие и опуститься на колени!» Биться было бессмысленно, пытаться бежать тоже, так что Аламезу не оставалось ничего иного, как повиноваться. Моррон небрежно бросил на землю щит с мечом и, сняв шлем, опустился на колени. На его весьма помолодевшем благодаря мази Гентара лице застыла маска не только трепетного страха, но и граничащего с растерянностью недоумения, хотя на самом деле Дарк оставался невозмутим и спокоен.

Форквут осмелилась бросить ему вызов, выставив перед Святой Инквизицией да и мирскими властями Мелингдорма кровожадным колдуном. Она решилась начать партию, хоть правила игры толком не знала. Моррону нужно было лишь правильно себя повести: когда нужно, помолчать, а когда открывать рот, то разить словами точно в цель, изображая святую невинность. Ему не мешал панический страх, который, к примеру, испытывал Мартин при виде черных одежд инквизиторов, так что при удачном стечении обстоятельств Аламез мог не только сохранить свое честное имя, но и обратить обвинение себе во благо. Что Мартин Гентар, что Каталина Форквут, оба стали жертвой одного и того же заблуждения, весьма распространенного среди тех, кто слишком долго прожил в столице соседнего королевства. В руках герканской инквизиции было куда меньше власти, чем у заправлявших в Филании служителей Святого Индория.

Трое священников инквизиции встали за спинами солдат и затянули хором молитву, которая, судя по ее словам, была призвана изгнать с места рыцарского ристалища скверну, лишить колдуна, то бишь Дарка, чародейских сил, а заодно и усилить поколебавшуюся было веру в могущество Святых Небес среди дрожащих от страха простолюдинов. Со стороны это смотрелось так забавно, что Аламезу едва удавалось держать сомкнутыми губы, которые стремились расползтись в улыбке умиления и сочувствия чужой глупости. Четвертый инквизитор, видимо вожак стайки подражающих воронью святош, не посчитал нужным присоединиться к усыпляющему песнопению. Как-то умудряясь не запутаться в длинных полах черного, мешковатого одеяния, он величественно прошествовал на турнирную площадку и, одарив обвиняемого в колдовстве оруженосца полным праведного гнева взглядом, обратился с речью к правителю Мелингдорма.

– Ваше Сиятельство, любимый народом, уважаемый Его Величеством королем Геркании и обласканный Небесами правитель Мелингдорма и прилегающих к нему деревень… – произнес нараспев старший инквизитор, точно выдержав заунывный интонационный рисунок псалма.

– Быстрее, преподобный, быстрее! Я свои титулы и без вас знаю! – оборвал речь главного инквизитора граф Дюар, которому было не до пафоса и не до соблюдения этикета: он хотел как можно быстрее разобраться в этом деле и сурово наказать виновного или виновных в осквернении турнира. – Говорите по существу и извольте объяснить, как такое богомерзкое действо могло случиться на освященной Единой Церковью земле мелингдормского ристалища и почему вы, господа инквизиторы, не смогли тому воспрепятствовать!

То, как начался разговор, уже обрадовало Аламеза. Старый граф, определенно, частенько сталкивался с миссионерами святой инквизиции и был явно невысокого мнения об их деяниях и умственных способностях. Однако главный миссионер и не подумал отвечать на вопросы хозяина графства, ведь тогда ему пришлось бы оправдываться и защищаться, в то время как он прибыл сюда совсем не за тем, а чтобы самому нападать и обвинять в сговоре с темными силами.

– Ваше Сиятельство, только вчера, ближе к ночи, нам с братьями стало известно о появлении в ваших владениях этого нечестивца, – инквизитор кивнул головой в сторону покорно стоявшего на коленях Дарка, – а также о тех мерзких деяниях, что он уже натворил. Мы спешили, как могли, но, к сожалению, опоздали. Мы не успели заблаговременно распутать клубок его мерзких козней и воспрепятствовать осквернению угодного герканскому королю и Святым Небесам рыцарского состязания. Однако мы не бездействовали! Вы собственными глазами видели, как вовремя мы вмешались и воспрепятствовали сотворению иных гнусностей. Мы изловили колдуна и готовы обвинить его…

– Обвинить вы всегда готовы, – недовольно проворчал граф, с презрением взирая на отряд в черных одеждах. – А чему, позвольте узнать, вы воспрепятствовали? Барон мертв и был мертв еще до начала боя… Вы же, святые отцы, изволили сидеть и любоваться, как по ристалищу бродит и бьется живой труп, хотя его место в земле! В Мелингдорме объявился приспешник преисподней, мерзкий колдун, с этим не поспоришь! Но в чем вы, служители Небес, можете обвинить этого храброго юношу, уже не раз показавшего доблесть и упорство в турнирных боях?! В чем его вина, в том, что он мертвяка мечом усмирил?! Так это ваш долг был, преподобные!

Услышав слова своего господина и поняв, что его симпатии пока на стороне обвиненного в колдовстве, почти все слуги графа опустили оружие и на всякий случай стали приглядывать за солдатами инквизиции.