Владимир Ленский - Странники между мирами

— Ничего болезненного или неприятного, — повторила Фейнне.

Хессицион вновь погрузился в безмолвные расчеты.

Герцог Вейенто не был жестоким человеком. Скорее напротив: его подданным жилось гораздо лучше, чем многим из южан. На землях герцогства не существовало крепостного права. Правда, имелись другие ограничения личной свободы простолюдинов, однако формы и срок действия этих ограничений человек мог выбирать самостоятельно, без принуждения со стороны властей. К примеру, любой имел возможность приобрести в собственность дом с садом или мастерской, и в зависимости от размеров и ценности приобретения с рудниками заключался контракт — на десять, пятнадцать, двадцать, сорок лет. Если человек умирал, не успев расплатиться за приобретение, наследники получали выбор: либо продолжить выплаты, либо утратить имущество, не выкупленное до конца. А можно было и не приобретать имущества вовсе и до конца дней своих снимать угол в общем бараке.

Вейенто поддерживал при своих рудниках систему образования: у него почти не было неграмотных рабочих, и даже многие женщины в его владениях умели читать и писать.

Система наказаний в герцогстве также отличалась от той, что применялась во всем остальном Королевстве: ни одно преступление, кроме особо тяжких, подлежащих личному суду ее величества, не каралось таким образом, чтобы виновный чувствовал себя униженным. Здесь никого не подвергали публичной порке, не обривали наголо, не выставляли у позорного столба, не изгоняли из дома, обрекая на нищенство, — словом, не делали ничего из того, на что бывали горазды бароны-самодуры в южной части Королевства. Очень вежливо виновному называли по очереди, в порядке убывания, его проступки, после чего тщательнейшим образом начисляли сумму штрафа и предлагали наилучшую схемы выплат.

Герцог до сих пор не был женат. У него имелась официальная любовница, но о брачном союзе с нею он никогда не заговаривал. Впрочем, с женитьбой Вейенто мог пока не торопиться, поскольку был еще сравнительно молод. Многое зависело от того, кто из знати Королевства будет признан им наилучшим союзником на следующем этапе борьбы за власть. У Вейенто имелись на примете по крайней мере двое таковых, и оба располагали дочерьми на выданье.

Но прежде чем приступать к активным действиям, Вейенто должен был завершить начатую интригу, а именно: лишить противника главного преимущества — эльфийской крови. Талиессин, как доносили герцогу, уже почти ни на что не годен, обычный выродившийся потомок древней семьи, типичный «последний в роду», после которого фамилия попросту исчезает — навсегда.

Вейенто чувствовал странное удовлетворение, когда думал о принце.

Странный. Людям такие не нравятся.

Безвольный. Настроение у него так и скачет. Сегодня хочет одного, завтра — прямо противоположного. Читает много, но бессвязно. Ненавидит учение. Фехтует яростно, иногда недурно, но чаще — берет слишком быстрый для себя темп и мгновенно выдыхается. И весь он — в этом.

Избегает женщин. Об этом говорят уже открыто. Скоро Талиессин сделается предметом общих насмешек, и Вейенто приложит руку к тому, чтобы это произошло как можно быстрее.

И если принц случайно погибнет на охоте или во время верховой прогулки — или даже в ходе учебного поединка на шпагах, — никто по нему особенно убиваться не станет. Разве что его мать, которую печаль по сыну скоро сведет в могилу.

И тогда настанет пора переходить к завершающей стадии долговременного плана...

Только одно обстоятельство могло разрушить эту четкую схему. Если Талиессину найдут невесту чистейших эльфийских кровей и совершат обряд обручения новой королевской четы с Королевством прежде, чем Талиессин умрет. В таком случае друзьям принца (если таковые еще существуют) следовало бы поторопиться.

Известие о том, что обнаружилась девушка, способная совершать переход в мир Эльсион Лакар, прозвучало для Вейенто как гром среди ясного неба. Магистр Алебранд был не на шутку встревожен, когда отсылал сообщение, это чувствовалось в каждой фразе его письма. У сторонников Талиессина появился живой ключ к другому миру! Нельзя допустить, чтобы этим ключом завладела королева. Фейнне из Мизены должна исчезнуть.

Но будет еще лучше, если Фейнне из Мизены перейдет на сторону герцога и передаст ему бесценный дар своего умения перемещаться за невидимую границу.

В общем и целом Вейенто рассчитал все правильно. Такая девушка, как Фейнне, внезапно вырванная из привычной для нее жизни и помещенная в незнакомые условия, неизбежно должна была утратить привычные представления о людях и жизни, сломаться и перейти под покровительство первого же человека, который проявит к ней доброту.

Он не понимал причин ее упрямства. Не понимал, почему она с самого начала решила видеть в нем своего врага и упорно держалась первоначального мнения. Он ведь не предлагал ей предать любимого человека или изменить Королевству — перейти на сторону кочевников, например, атакующих сейчас северно-западные границы. Он лишь хотел, чтобы эта девушка признала в нем союзника, доброго друга, в конце концов.

У него были вполне рациональные причины поступить именно так, как он поступил: похитить девушку, ничего не сообщив о ее местонахождении ни в Академию, ни в Мизену. Что ж, если бы Фейнне не была такой упрямой, ее родителям даже не пришлось бы волноваться: они получили бы известие о дочери еще прежде, чем закончился бы учебный семестр.

Но Фейнне продолжала вести себя необъяснимо. И Вейенто пошел на крайние меры: он ужесточил условия ее содержания.

У герцога больше не было времени ждать, пока девушка согласится с его доводами и начнет помогать ему. Вейенто и так слишком задержался в охотничьем домике. Разумеется, он не сомневался в том, что и без него дела на севере идут как надо: управление заводами остается на высоте, в рудниках за порядком совместно следят союзы рабочих и местная администрация, а связи с дружественным подземным народом вряд ли ухудшатся за столь короткий срок: гномы — существа медлительные; что бы ни произошло, они сперва десять раз поразмыслят и сделают дюжину-другую взаимоисключающих выводов, прежде чем начнут действовать каким-либо новым для себя образом.

И все же чересчур затянувшееся отсутствие герцога может вызвать нежелательное внимание. С Фейнне следовало заканчивать.

Сперва исчезла нянюшка. Девушка отнеслась к этому с поразительным равнодушием. Она несколько раз спрашивала тюремщиков — где старушка, но, не получая ответа, спрашивать перестала. Перестала она и следить за собой. Больше не требовала ни воды для умывания, ни свежего белья. Не прикасалась к гребню.