Татьяна Устименко - Принц для Сумасшедшей принцессы

– А вот и понимают! – На этот раз Единорог действительно оскорбился всерьез. – У тебя, кстати, вполне есть на что посмотреть. После родов ты стала намного женственнее, жаль, если столь роскошное тело зачахнет без мужской ласки…

– Это ты на что намекаешь! – Я угрожающе выставила вперед обнаженный меч. – Хам беспардонный!

– Кто тут хам? – потрясенно икнул жеребец. – Я хам? Ну знаешь ли, дорогая, твоя наглость переходит все допустимые границы…

Облачко заволоклось серебристой дымкой, а когда она растаяла – передо мной сидел уже вовсе не конь, а молодой симпатичный мужчина с грустинкой во взоре ласковых серых глаз, золотисто-пшеничными волосами и царственной бородкой. Его удлиненное лицо я узнала бы из тысячи других, сразу припомнив и изображения на колодце Пустоты, и плитки у родника в девственной долине Пустоты.

– Логрус! – ошеломленно воскликнула я. – Зачем же ты столь долго скрывал от меня свою истинную сущность?

– Ну – немного виновато развел ладони сверхдемиург, – скучают даже те, кто не имеет души. Мне очень хотелось знать, каких сумасбродств ты еще способна натворить…

– И как, развлекся? – обиженно буркнула я. – Что же вы все так стремитесь превратить меня в свою игрушку?

– О нет, – бурно запротестовал Логрус, – наоборот, я хотел понять, способна ли ты научить этот мир жить самостоятельной жизнью. Ибо кто еще может стать лучшим наставником в подобном вопросе, чем Поправшая судьбу!

Если он хотел мне польстить, то это у него получилось! Я покраснела и смущенно захлопала ресницами:

– И теперь ты предлагаешь мне себя?

– Что? – Он посмотрел на меня недоуменно расширенными глазами, а затем ойкнул и расхохотался, словно мальчишка, безудержно и заливисто. – Нет, дорогая! Хотя не скрою – я немало пленен твоим обаянием и храбростью. Намазать цепь охлаждающей помадой… М-да, тебя не зря называют сумасшедшей! – Он восхищенно прищелкнул языком. – Бесподобный поступок!

– Тогда о какой мужской ласке ты говоришь? – нетерпеливо перебила я, замирая от волнения.

– О Генрихе, милая девочка! – Логрус сконфуженно потрогал пальцами свои целомудренно зарумянившиеся щеки. – Пророчество надобно исполнить: ты должна с ним, – он выразительно сложил ладони и с намеком потер их одну об другую, – ну, в общем, сделать это самое… Поверь, сие эротическое деяние чрезвычайно важно для всего наземного мира…

– Никогда! – холодно отрезала я. – Я любила и продолжаю любить Астора. А с бароном де Греем, если он тебе так приглянулся, можешь сам… – И я ввернула на редкость скабрезное словечко, нимало не заботясь о том, что подумает обо мне великий демиург.

Логрус брезгливо поморщился:

– Ну зачем так грубо-то сразу? Не любишь Генриха – значит, не любишь, делов-то! – Его излишне спокойные интонации вызывали у меня сильнейшие подозрения в неискренности демиурга. – Сама все поймешь со временем!

– И не собираюсь! – мрачно набычилась я. – Отдавай мне Астора, немедленно!

Логрус проказливо показал мне пальцы, сложенные в откровенно издевательскую фигуру, и гаденько хихикнул:

– А если не отдам?

– Весь мир по кирпичикам разберу! – мстительно пообещала я, угрожающе поигрывая желваками. – Да, кстати, еще и Эткина верни в придачу!

– Ну и обнаглела же ты, девушка! – вовсю веселился Логрус, падая на спину, хохоча и брыкая ногами в простых кожаных сандалиях. – До беспредела! Может, поторгуемся?

– Запросто, – согласилась я, заодно припоминая, который уже по счету раз со мной пытаются заключить похожую сделку. – Чего тебе нужно?

– Да вот нужно бы кое-что, но только у тебя этого нет, – мгновенно поскучнел Логрус.

– И что это за штука?

– Не штука, – с печалью в голосе пояснил сверхдемиург, – а душа – обычная человеческая душа…

Я почувствовала, как у меня буквально челюсть отваливается от удивления.

– Да этих душ вокруг, – я широко распахнула руки, – хоть пруд пруди. Выбирай любую!

– Э, нет, – горестно вздохнул Логрус. – Мне какая попало не подойдет, мне особая нужна… Я есть великая Пустота, Ничто и Все одновременно. Чтобы меня заполнить и гармонично слиться с моей плотью, мне требуется особенная душа – великая и могучая при жизни, магическая, не теряющая своего «я» при каждом новом и последующем перерождении. А таких душ в мире – не более десятка и наберется, да и не разбрасывается ими никто, потому что принадлежат они лишь архимагам и магистрам…

От таких откровений меня даже в жар бросило. Я вытащила из кармана скомканный платок Марвина, расправила изрядно замызганную тряпку и утерла ею свой разгоряченный, повлажневший от испарины лоб. И каковым же оказалось мое потрясение, когда из подаренного некромантом комка ткани, грязного и засморканного, вдруг выкатилась яркая красная звезда, метнулась к пораженно замершему Логрусу и, как мне показалось, буквально впиталась в его лоб. Демиург побледнел и замертво повалился на свое облако… Перепуганная почти до обморока, ничего не понимающая, я тормошила его за плечо, пытаясь привести в чувство…

– Ульрика? – Демиург наконец-то соизволил открыть глаза, поразившие меня блестящими, пьяно расширенными зрачками. – Где ты ЕЕ взяла?

– Да не брала я ничего, – с виноватыми интонациями залепетала я, покаянно отводя взгляд, – это во-первых. А во-вторых, – я уже все на место положила…

– Блистательный образчик сногсшибательной женской логики! – во весь рот ухмыльнулся Логрус, демонстрируя полный комплект безупречно белоснежных зубов. – Ульрика, не лги и смотри мне прямо в глаза. Что ты там видишь?

– Темно и страшно… как в лесу! – трагическим шепотом выдала я, наигранно щурясь и жмурясь.

– Вот демоны Нижнего уровня! – не на шутку рассердился мой собеседник. – Да ты не в нос смотри, а в глаза…

– Ну смотрю уже! – вздохнула я, словно нашкодивший ребенок. – Если ты сейчас скажешь, что я опять сотворила невесть какую ерунду и в очередной раз все испортила, то лучше пойду в вулкан прыгну…

– Ни-ни, – расцвел еще более ослепительной улыбкой Логрус, – наоборот, ты сотворила чудо! Где ты взяла дибука?

– Так это… – уклончиво забормотала я, не осмеливаясь сразу поверить ушлому сверхдемиургу, обладавшему чересчур оригинальным чувством юмора, – Ланс мне рассказывал о душе, пойманной ими в носовой платок, но признаюсь – все это выглядело настолько бредовым, что я…

– Что ты им не поверила! – вдохновенно закончил за меня Логрус. – И зря! О, Ульрика, это же не просто душа, а бессмертный дибук, видимо принадлежавший ранее весьма могучему колдуну и способный принципиально изменить все мое дальнейшее существование. Теперь я ощущаю запахи и слышу звуки. Теперь я уже не пуст… Я даже, – тут Логрус посмотрел на меня совсем по-другому, не так безразлично, как прежде, а тепло и сочувственно, – начал понимать смысл слова «любовь»…