Леонида Подвойская - Тьма

Этот монастырь уцелел чудом. Просто прокатилась не останавливаясь братоубийственная гражданская война через него дважды, особенно не останавливаясь. Ходили смутные слухи, что оба раза исчезали все его обитатели. Так что не смогли комиссары пустить их в расход. А потом… Бог знает, почему не тронули его потом. Может, уж в слишком глухом месте он стоял. А может, правду говорят, что доставляли отсюда чудодейственное снадобье сильным мира сего. Или, что со времён царей уходили сюда (в женский монастырь!?) на покой уставшие от власти правители, оставляя вместо себя двойников или их трупы? Ну, "уставшие от власти" - это уже даже не миф. Так, фэнтези.

Настоятельница встретила Максима не то чтобы радушно. Сдержанно встретила.

- Рекомендация отца Афанасия для нас многое значит, - отложила она письмо старого монаха. - Да и сами от мира не отреклись в такой степени, чтобы ни о чём не догадываться. История с монастырём, поверженным за содомский грех, нам известна. И там тоже перед проявлением гнева Господня появился вот такой огнём отмеченный монах. Который вознёсся в свете молнии на небо. Так?

- Это уже преувеличения, - улыбнулся юноша. - Стоял под деревом в грозу. Вот рядом и долбануло. А меня отбросило. Да, я был там - сопровождал отца Афанасия. А все эти "проявления гнева" - это он проклял…

- Знаю-знаю. Хорошо. Просьбу отца Афанасия… выполню. Обет молчания об этом давала прежнему Владыке. Новый ничем пока не обязывал. И, кроме того… Но, это дела наши, не мирские. Хотя…

Настоятельница что-то явно недоговаривала, не решалась, внимательно всматриваясь в пришельца.

- Отец Афанасий пишет, что Вы его исцелили, - начала она с другой стороны. И, жестом руки отметая возражения, продолжила. - Сёстры монахини тоже разнесли эту весть, весьма восторженно рассказывая само это исцеление.

- Сороки, - улыбнулся Максим.

- Не надо так, сын мой. Чудеса Господни так редко случаются, что весть о них - всегда радостна и желанна. Так вот… какая-то странная болезнь начала изъедать моих сестёр. Вы поможете нам? Вы, естественно, не обязаны… Я и так…

- Конечно, если это в моих… конечно помогу! И без всяких условий. А сколько их?

- Болеют уже девять. Но и многие другие… Они не жалуются, но я вижу.

- А какие… хотя, ладно. Пойдёмте, покажете.

- Вот так сразу? Вам следовало бы поесть, отдохнуть с дороги.

По этому "следовало бы" Макс понял - настоятельница согласна немедленно приступить к делу.

- Пойдёмте- пойдёмте. А… мой вопрос?

- Сразу же после нашего. Поверьте, получите всё в целости и сохранности. - Я только распоряжусь, чтобы там… приготовились. Мужчина всё-таки.

Такое Максим уже видел. Почти такое. Как чёрные точки, копошащиеся в глазах цыган. Только теперь и в глазах, и в лёгких. Оседая в самом низу, эта мерзость множилась и пожирала нежную ткань. И ещё страшнее было другое - словно трубка в пульверизаторе, тянулась оттуда тоненькая ниточка к гортани и выше - разбрызгивая невидимое зло вокруг.

- Откуда это? - обратился Максим к настоятельнице.

- Что "это"?

- Зараза эта откуда?

- Мы… не знаю.

- Ладно. Кто первая заразилась? Хорошо, - подошёл он к молодой задыхающейся монахине. - А вы идите пока. И вообще, ограничьте сюда доступ.

- Мы и так…

- Тогда я Вас попрошу - пусть сюда вообще никто не ходит. Всё контакты - только через меня. Все, кто здесь уже бывал, тоже пускай перебираются сюда.

- Но это же пол - монастыря со мной вместе.

- Тогда вот что… сел Максим на одну из пустующих коек. Остальных я потом посмотрю. Но кому становится плохо, - немедленно сюда.

- А Вы?

- А что я? - улыбнулся целитель, уже простирая руку над первой пациенткой. - Ко мне зараза не прилипает. Меня эта мерзость боится. Идите, распорядитесь.

И вновь, в который раз Максим ввязался в битву за жизнь неизвестных ему людей. Правда, на этот раз - пациенток восторженных и благодарных. Не смея приближаться, девушки и женщины со своих коек во все глаза смотрели на происходящее перед ними чудо. Юношу и насторожило и обрадовало "молчание" бус. Теперь он знал их главное предназначение и такое их поведение могло означать одно - в преддверии главной своей миссии они уже не желали "размениваться на мелочи". Ладно, справлюсь и сам. Вы только меня потом не подведите.

Когда первая исцелённая - симпатичная монашка лет двадцати пяти, попыталась на коленях поцеловать руку спасителю, тот как-то неловко отпрянул.

" Какие-то одни и те же изъявления благодарности" - вспомнил он и порыв исцелённой Стервозы. "Неужели непонятно, что нормальному человеку это просто… гадко?"

- Да что вы. Вставайте. Я не духовное лицо, - вслух сказал он. - И немедленно исчезайте, чтобы не заразиться вновь.

Это была исключительно благодарное целительство. Даже пока не целительство, так, "дезинфекция". В отношении троих, самых первых, пришлось позаниматься восстановлением лёгких. А у остальных эта гадость больше пощипала, чем пожрала. Как моль шубу. Макс вздохнул, поняв, что не отвертится. Придётся заниматься и с остальными. В большей или меньшей степени. Но потом. А сейчас - луна - и копошащиеся чёрные точки среди розового свечения здоровых клеток. Солнце - и опять чёрные точки. И ещё глаза. Восторженные, восхищённые, удивлённые, какие-то ещё, но очень приятные взгляды. Но распушать хвост перед восхищённой публикой не приходилось - терзало нетерпение. Каждую ночь эту монастырскую палату - мрачное, похожее на какой-то грот с узкими оконцами помещение, покидало несколько монахинь. А через трое суток, когда, казалось, вот-вот это всё закончится, настоятельница прислала ещё четверых. Правда, у них всё это только начиналось - Максим справился с бациллами у этих женщин за одну ночь.

- Всё! - сообщил он утром настоятельнице. - Всё! Теперь… я посплю немного… А потом, надо ещё раз всех осмотреть. Всех! И узнать, откуда это.

Почти неделя была потрачена Максимом на полное исцеление пострадавших от этой странной заразы, а заодно - и некоторых других заболеваний. Уже не задумываясь над ощущениями монахинь, Максим щедро одаривал пациенток своими золотыми лучами. И неудивительно, что к концу Максимового подвижничества его стали и здесь почитать за некого воскресшего пророка. Поклонение вот-вот могло перерасти в крайние формы массового психоза, и настоятельница посчитала за благо исполнить своё обещание.

- А потом вам придётся уйти незаметно. Иначе вся моя паства двинется за вами с хоругвями и песнопениями.

- Да, конечно… А по источнику этой… болезни, выяснили что?

- Не касаясь тайны исповеди, могу сказать, что и он - там-же.

- Кто-то лазил?