Джо Аберкромби - Герои

— Наверно.

— А ты, ничего?

— А?

Она указала на его лицо и он потрогал зашитую разрезанную щеку. Он о ней уже и забыл.

— Чтоб ты знала, со мной тоже могло быть и хуже.

— Просто ради интереса — если бы со мной было чего-то, чем бы ты смог мне помочь? — Утроба открыл рот, затем до него дошло, что ответа-то у него и нет. — Не знаю. Может, добрым словом?

Девушка оглядела разрушенную площадь, по которой они шли, раненых, прислонившихся к стене на северной стороне, раненых, ведомых ими.

— Здесь невелика цена доброму слову.

Уторба неспешно кивнул.

— И всё-таки, что ещё у нас есть?

Он остановился шагах в десяти от северной оконечности моста, к нему подошёл Трясучка. Впереди протянулся узкий, выложенный камнем проход, на дальнем конце горела пара факелов. Людей ни слуху, ни духу, хотя Утроба как пить дать знал — чёрные постройки на дальнем берегу доверху набиты этими сволочами, у всех самострелы и пальцы чешутся о спуск. Мост невелик, однако прямо сейчас казалось — по нему до черта переть и переть. Умереть, сколько шагов — и с каждым шагом легко заполучить стрелу в яйца. Только если сидеть и ждать, стрела не станет менее вероятной. На самом деле более, ведь с каждой минутой всё темнее.

Поэтому он всморкнул в себя соплю, собираясь её выхаркать, заметил, что на него смотрит девушка, и вместо этого проглотил. Затем стряс с плеча щит и отставил его к стене. Вытянул из перевязи меч и вручил его Трясучке.

— Будь с ними здесь, а я перейду и гляну, есть ли тут кто с ушами, открытыми для голоса разума.

— Добро.

— И если меня подстрелят… поплачь.

Трясучка торжественно кивнул.

— Реку слёз.

Утроба высоко поднял руки и отправился в путь. Вроде бы не так давно он делал более-менее то же самое на склоне Героев. Отправлялся в волчье логово, вооружённый одной лишь нервной улыбкой и неодолимым желаньем посрать.

— Поступаю как надо, — пробормотал он себе под нос. Заправский миротворец. Тридуба им бы гордился. Это надёжно успокаивало — ведь когда ему попадут в шею, гордость покойника поможет запросто выдернуть стрелу, а то нет? — Вашу мать, как же я стар для такого. — Мёртвые, надо было уходить на покой. Улыбаться с трубкой у воды — отработан честный трудовой день. — Правильное решение, — снова прошептал он. Как было бы здорово, если бы, хоть разок, правильное решение было б заодно и безопасным. Но Утроба предполагал, что жизнь устроена немножко не так.

— Хорош! — раздался голос на северном.

Утроба остановился — здесь, во мгле, одинокий сразу всеми видами одиночества. Снизу бормотала бегущая прочь вода.

— Совершенно согласен, дружище! Я только поговорить!

— В последний-от раз, наша беседа вышла не слишком-то удачной. — Кто-то подходил с той стороны моста — в руке факел, на заскорузлой щеке оранжевый свет, лохматая борода, твёрдый рот с парой рассечённых губ.

Когда мужчина остановился на расстоянии вытянутой руки, то оказалось, Утроба улыбается. По его прикидкам, шансы, пережить эту ночь подскочили вверх.

— Горбушка, иль я стал совсем никуда не годен. — Вопреки факту того, что не прошла и неделя, как они пытались друг друга убить, встреча была скорее похожа на встречу старых друзей, чем старых врагов. — Какого рожна ты здесь забыл?

— Тут полно парней Ищейки. Входящий-Со-Стуком и его сучары с Кринны пришкондыбали без приглашения, и мы вежливо спроваживаем их до дверей. Какой-то твой вождь неразборчивый, в союзниках-то.

Утроба посмотрел вперёд на солдат Союза, собравшихся у факелов на южном конце моста.

— Про твоего можно сказать то же самое.

— Айе, чего уж там. Вот такие настали времена. Чем могу помочь, Утроба?

— У меня пленные, Чёрный Доу хочет вернуть их обратно.

Казалось, Горбушка глубоко усомнился.

— Когда это Чёрный Доу начал чего-то возвращать обратно?

— Вот прямо сейчас и начал.

— Видать, никогда не поздно измениться, а? — Горбушка выкрикнул через плечо что-то на союзном.

— Видать, да, — бормотнул Утроба под нос, хотя далеко не был уверен, что с Чёрным Доу произошли настолько большие подвижки.

С южной стороны на мост осторожно поднимался человек. Он носил союзный мундир, высокого, судя по отметкам, ранга, однако был молод и симпатичен. Он кивнул Утробе, и Утроба кивнул в ответ, затем тот обменялся парой слов с Горбушкой, затем оглядел раненых, вступивших на мост, и уронил челюсть.

Утроба услышал быструю поступь за спиной, уловил движение и обернулся.

— Что за… — Он запоздало попытался схватиться за меч и вспомнил, что меча нет, к тому моменту, как нечто уже промелькнуло, пролетело с ним рядом. Девушка — и прямиком в руки молодому человеку. Он поймал её, и они крепко обхватили друг друга, а потом поцеловались, и Утроба смотрел на это, и рука всё щупала воздух, где обычно висит рукоять, и вверх ползли брови.

— Неожиданно, — произнёс он.

Горбушкины брови были не ниже.

— Можеть, у них в Союзе мужчины и женщины всегда так здороваются.

— Пожалуй, стоит самому туда переехать.

Утроба оперся о покорёженные перила моста. Оперся рядом с Горбушкой и смотрел, как двое обнимают друг друга закрыв глаза, легонько покачиваясь при свете факелов, словно танцоры под медленную, никому кроме них не слышную музыку. Он что-то шептал ей на ушко. Уют, облегчение, любовь. Слова, несомненно иноземные для Утробы — и не только в языке тому причина. Он смотрел, как обтекая их, волокли ноги раненые — в их лицах зажглась искра надежды. Возвращаются к своему народу. Пускай побитыми, зато живыми. Утробе пришлось признать — эта ночь несёт с собой холод, зато внутри у него тепло. Пускай не горячка выигранного боя, не такое сильное, пламенное, как жаркая дрожь победы.

Но, подумал он, быть может, оно продлится подольше.

— Здорово. — Глядя, как солдат и девушка побрели по мосту на южный берег. Её обнимала его рука. — Посреди всего этого осчастливить хотя бы немного народу. Нехерски здорово.

— Так и есть.

— Заставляет задуматься, отчего человек выбирает наше с тобой занятие.

Горбушка тяжело втянул воздух.

— Поди трусит заниматься чем-нить другим.

— Может, ты и прав. — Женщина и офицер исчезли во тьме, следом прошаркали последние раненые. Утроба оттолкнулся от перил и отряхнул с ладоней сырость.

— Ну, да ладно. Пора назад?

— Пора.

— Рад был повидаться, Горбушка.

— Взаимно. — Старый воин повернулся и пошёл следом за остальными назад, к южной части города. — Не давай себя убить, угу? — бросил он из-за плеча.