Денис Юрин - Призраки подземелий

– Слово даю, тебе они не страшны! – с такой уверенностью заявил Альто, что Аламез не смог ему не поверить.

Люди и гномы схожи во многом, и явное тому доказательство – их отношение к высшим силам. Что злых, что добрых божеств они почитают, одних – потому что любят, других – из-за того, что боятся, так что суть и нрав божества не влияет на факт поклонения. Без разницы, добрый ты бог или злой, одариваешь ли верящих в тебя благами или сеешь среди них зло, тебе всё равно будут поклоняться, но лишь до тех пор, пока ты не утратишь силу. Ослабшее высшее существо не воспринимается всерьез и осмеивается своими же неблагодарными творениями, и это в лучшем случае, а в худшем – утратившие веру предают бывших кумиров забвению и оскверняют святилища, которые их же предки построили.

Одним из нагляднейших доказательств этой прискорбной истины стал расположенный в самом центре Аргахара Храм Первого Молотобойца. До обвала это было место паломничества гномов со всего Махакана, один из самых красивых храмов во всем подземелье. Руины высокого здания ещё хранили в себе следы былого почтения, но также на его стенах виднелись и следы последующего презрения. Пока оказавшиеся отрезанными от других городов аргахарцы верили в силу Первого Молотобойца и ожидали чуда, ниспосланного, чтобы облегчить их тяжкую участь, Богов Великого Горна почитали и ублажали жертвенными подношениями, но стоило лишь попавшим в беду махаканцам понять, что ослабшие божества не в силах воссоединить их с остальными пещерами, участь храма была предрешена. Его не разрушили, нет, но сперва разграбили, а затем превратили в огромную свалку, в зловонное кладбище пищевых отбросов и гниющего барахла.

Когда отряд Сынов Великого Горна только приблизился к еще висевшим на петлях вратам когда-то величественного храма, то Дарка чуть не стошнило от исходящего изнутри зловония. На протяжении долгих лет в просторный зал торжественных молений сбрасывались всяческого рода отбросы. Таким способом потерявшие веру аргахарцы мстили богам Великого Горна, и прежде всего Первому Молотобойцу, за немощность и демонстрировали им своё презрение. Впрочем, здесь складировался хлам лишь первые лет пятьдесят, а вот второму и третьему выросшим в изоляции поколениям горожан было уже безразлично, куда скидывать хлам, да и вряд ли они помнили имена провинившихся перед Аргахаром божеств.

– Ну и чего вампирам здесь понадобилось? Что грабить-то кровососы шеварийские собрались? – выразил свое недоумение зажавший нос Аламез, остановившийся на верхних ступенях храма и лишь заглянувший внутрь дверного проема превращенного в свалку святилища. – Все реликвии, поди, уже по домам растаскали… Ищи их теперь! Может, Великий Горн того… чего-нибудь попутал на старости лет?!

На дерзость Дарка ответил не сердито нахмуривший брови Румбиро, и не остальные гномы, бывшие явно не в восторге от оскорбительных слов, а острая боль, мгновенно пронзившая живот наглеца. Великий Горн незамедлительно наказал моррона, осмелившегося выказывать пренебрежение на ступенях его же собственного храма, однако не стал доводить до того, чтобы жуткие спазмы вывернули грубияна наизнанку. Боль через пару секунд стихла, и получивший достойный урок Аламез смог подняться с колен.

– Билсер, Вигер, вкатывайте в Храм бочонки! Всем остальным тута оставаться, и смотрите, чтоб оборванцы здешние к нам не сунулись! Коль нахрапом полезут, руби всех подряд! – даже не взглянув в сторону приходящего в себя Дарка, отдал распоряжения Румбиро. – Вопросы какие есть?

– А коль шеварюги подоспеют? – задал кто-то вопрос.

– Коль так. – Румбиро ненадолго замолчал, а затем, сглотнув подкативший к горлу ком, ответил: – Стоять до последнего! Пока живы, в Храм не пущать!

Приказ командира – закон, но всё же парочка гномов осмелились нарушить распоряжение уважаемого командира. Вместо того чтобы вкатить бочки в храм, два самых крепких гнома подняли их над головами и, водрузив на широкие плечи, понесли, кряхтя при этом и переговариваясь своими «вторыми я» через ступеньку. Этот неординарный диалог не смог оскорбить носов находившихся рядом со зловонной свалкой, но зато всех изрядно насмешил. Загоготали все, кроме двоих: Румбиро, который уже поспешил войти в Храм и поэтому не слышал комичных звуков; и Аламеза, который из-за остаточной боли в мышцах живота не мог смеяться, а лишь улыбался.

Потерявшие веру вандалы основательно поглумились внутри святилища. Горы гниющего, кишащего червями и прочей отвратной живностью мусора на полу молельного зала были далеко не единственным проявлением святотатства. Статуи гномьих божеств были все до одной обезглавлены, а стены пестрели от сделанных нечистотами надписями, смысла которых Дарк, к счастью, не понимал. Однако на этом отомстившие Великому Горну за потерю им сил горожане не успокоились. Алтарь был сброшен с пьедестала и разбит молотками, притом настолько тщательно, как будто его перемололи в ступе, а затем высыпали на пол. Падшие верующие проявили завидное упорство и в другом; они сдолбили со стен все до единого барельефы, как-то умудрившись добраться даже до тех изображений святых сцен, что были почти под потолком. Одним словом, аргахарцы уничтожили и осквернили всё, что только смогли найти в подземной обители богов, и лишь после этого оставили храм в покое.

– М-да-а-а, – печально качая седеющей бородой, протянул Альто, стоявший возле кучки каменной пыли, бывшей когда-то алтарем. – Ничтожества всегда винят в своих бедах других и, пасуя перед трудностями, ищут тех, на чьи плечи их переложить. Ну, а когда не находят иль плечи хлипкими оказываются, делают несостоявшегося тяглового мула обычным козлом отпущения, вымещают на нем все свои обиды. Печально, это очень печально!

– К этому всё и шло! Махакан был обречен еще задолго до обвала. Землетрясение лишь ускорило процесс, – произнес Дарк, подойдя к другу, и вдруг сам испугался своих слов, ведь они как-то сами собой появились у него в голове и рвались наружу вопреки его воле. – Первопричина его гибели кроется не в слабости божеств, а в немощи гномьих правителей, почивших на лаврах и не желавших расширять территории и границы познания. Корабль живет только тогда, когда он плывет, движется. Остановка сулит верную смерть! Гномы ослабли духом, они потеряли стремление развиваться, подменив его ущербным желанием сделать свою жизнь комфортной. Нельзя улучшить мир, не познав его, а это трудно сделать, сидя дома на мягких подушках и лишь иногда выходя во двор наколоть дров да по малой нужде. Был бы Махакан иным, не остановился бы в развитии, как общность, такие, как ты, мой друг, его никогда не покинули бы! Разве не печально и одновременно не парадоксально, что защиту границ Великий Горн поручил именно тем, кто из подземелий и сбежал? На других он не смог положиться! Ты, Альто, и твои товарищи считаете себя проклятыми, а ведь вам выпала честь, честь признания! Вас признали лучшими гномами!