Галина Гончарова - Эльфы, волшебники и биолухи.

Рон слушал этот голос, как музыку. Он свободен! Свободен!!! СВОБОДЕН!!!

Он опять будет жить! Будет двигаться, говорить, колдовать, пить вино, целовать красивых женщин.… У него обязательно будет ребенок! На этот раз он не будет уворачиваться от жребия всеми правдами и неправдами. Ему так безумно хотелось открыть глаза — и хотя бы просто посмотреть на окружающий мир. Кажется, он даже потянулся рукой к глазам, но на его кисть тут же легли жесткие пальцы.

— Рон, я понимаю, что вы вне себя от счастья…

По мнению Рона, этого никто не мог понять! Каково это — пару тысяч лет — или все-таки десятков тысяч? — просидеть в тесном предмете, существовать, — а потом опять начать жить! Да ему хотелось на голову встать! Просто так! Чтобы доказать, что у него есть голова и он может на ней стоять!

— …но если вы и дальше будете так наплевательски относиться к моим словам, я вам просто дам снотворного. Конечно, эффект будет непредсказуемым, может быть даже потребуется много времени для восстановления, но это все равно лучше, чем ваша глупая гибель! Лежите — и постарайтесь уснуть. А я посижу с вами.

Рон хотел, чтобы женщина поговорила с ним, пока он будет засыпать. Сейчас для него не было ничего лучше этого тихого, немного хрипловатого голоса. Песни ангелов!? Да кому они нужны!? У него теперь был свой ангел! И у нее даже было имя. Тина…

— Я не буду рассказывать вам свою историю, Рон. Но я расскажу вам о моем мире. Знаете, мой мир называется Земля. И представляет собой одну планету. На самом деле их гораздо больше, этих планет. Миллионы и мириады. И на многих есть жизнь. Иногда такая, как мы, иногда совсем другая. А я знала раньше только одну страну. И только одну планету. А моя страна называется Россией. Знаете, для меня это самое прекрасное место в мире…

Про нее один поэт даже стихотворение написал. Его звали Сергей Есенин…

Я не успела дочитать стихотворение до конца. Рон заснул примерно на середине второго четверостишия. Несколько минут я молча сидела рядом, а потом осторожно высвободила руки и пригладила растрепанные медные волосы. Как хорошо, что я старалась не отходить далеко от палатки. И когда Рон проснулся и выбросил мощную волну магии, оказалась рядом. Страшно даже подумать, как бы он себе навредил, продолжая колдовать или попытавшись двигаться. Я не обманывала волшебника. Его сущность только-только притиралась к другому телу. Если бы я использовала клон первоначального Рона, как это описывалось в подаренной Лефроэлем книге, все прошло бы быстрее и безболезненнее. Но для создания клона нужны были кровь, волосы и кусочек кости, кстати — взятый из живого тела. У Верховного волшебника все это было. Но явиться к нему домой и попросить образцы…

Спасибо, мне еще жизнь не надоела.

То же самое относилось и к краже. Чисто теоретически я могла провернуть операцию в духе Лары Крофт. Расхитить личный мавзолей Орланды ан-Криталь, передавить врагов, поцеловать друзей, походить на голове, одновременно стреляя с обеих рук…

Я могла попробовать.

Но жизнь — не голливудский боевик. И до сих пор мне просто свински везло. Мне не сожрали, не утопили, не пристрелили и не повесили просто потому, что считали безобидной дурой. Верховный волшебник меня такой не считал. Дурой — да. Наверняка. Но не безобидной. И наверняка понаставил на меня ловушек. А умирать мне рановато, у меня еще в жизни дела…

Вот и пришлось сидеть рядом с Роном Джетлиссом уже пятый день. Осторожно выправлять разорванные связи между душой и телом, поить с ложечки, обтирать холодной водой, держать за руку и всячески изображать из себя заботливую мамочку.

Но не надо считать меня доброй, белой и пушистой. Я была уверена, что после заточения Рон любит верховного волшебника, как я — касторку. И поможет мне в ма-аленькой такой войне. И не только.

У меня уже сложился план действий. Думаю, для Рона не будет очень сложным изобразить ко мне ну если и не безумную любовь, то хотя бы видимость ее. Тогда я и с Орландой расквитаюсь. И с муженьком тоже. Одно дело — гордо уйти прочь, стискивая зубы и шипя: «И вовсе мне даже никто не нужен… НЕ НУЖЕН, Я СКАЗАЛА!!!»

И совсем другое, когда я заявляю, что Ник и Орланда могут подавиться друг другом, а я им только спасибо скажу, потому что благодаря ним я нашла единственного человека, который что-то значит для меня. И это как раз Рон Джетлисс. Зная Ника… Он просто взбесится от того, что я предпочла ему другого. Зная Орланду…

Она тоже будет в бешенстве, потому что я выкинула на помойку мужчину, за которым она гонялась долго и упорно. А то, что Ник к ней не вернется, я даже не сомневалась. Еще не родился такой мужчина, который стерпит подобное обращение с собой. Даже подкаблучник дядя Паша с нашей кафедры, который лет двадцать сидит под каблуком у жены — и тот взбесился бы.

Я решительно выбросила из головы все лишние мысли, поднялась — и отправилась на рыбалку. У меня были с собой кое-какие припасы от эльфов, но Рону их лучше было пока не давать. Эльфы так же легко добавляли в свои продукты магию, как и поедали их. А если мне удастся поймать пару рыбешек, я сварю неплохую уху. Для Рона это будет полезнее эльфийских галет.

Когда Рон второй раз открыл глаза — он действительно смог их открыть. И тут же огляделся вокруг, получая огромное удовольствие от самых простых вещей, над которыми люди и не задумываются. Думать, видеть, слышать, дышать. Чувствовать запахи земли, ночного ветра, травы, цветов…

— Мы никогда не задумываемся над такими простыми вещами, пока не лишимся их.

Тихий голос прозвучал рядом так неожиданно, что Рон едва не подскочил на метр в высоту. Рука сама сложилась в позицию для атакующего заклинания.

— Спокойно, Рон. Это я, Тина. Вы помните мой голос?

Еще бы Рон его не помнил!

— Тина?

На этот раз говорить было почти не больно. Для того, кто знал боль в самых разных ее проявлениях, вообще сущие пустяки.

— Вот именно. Я рада, что вы, наконец, проснулись. А теперь закройте глаза и полежите смирно пару минут. Я хочу считать вашу ауру.

— Мою ауру? Вы медик?

— Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик… Вы послушаетесь — или мне прибегнуть к силе?

— Не надо.

Рон послушно закрыл глаза — и сильные пальцы легли ему на виски. Он почувствовал мягкое прикосновение чужой магии. Разум его протестовал против любого вмешательства, но Тина и не пыталась воздействовать. Она просто проводила осмотр. И через несколько секунд убрала руки.

— Можете открыть глаза. Я помогу вам сесть.

— Можно, доктор?

Рон пытался острить, но получалось плохо. Наверное, потому, что волшебница действительно была для него авторитетом в вопросах лечения. Сам Рон был поразительно бездарен в этой области. Убить? Пожалуйста! А вот вылечить…