Людмила Астахова - Теперь или никогда

«Так я тебе и поверил, Волк, – мысленно фыркнул диллайн. – Ждать ты станешь ровно полтора дня. Порода у тебя не та, чтобы ждать».

– Талес, пригласи ко мне Мирари. Если, конечно, она не спит.

– Так точно, ви… ваша светлость.

Мирари… Несколько смутных воспоминаний о маленькой девочке: неуклюжее существо, ковыляющее по садовой дорожке; она же, но чуть старше, играющая с кошкой; нерешительная улыбка на некрасивом лице, мгновенно погасшая, не встретив отклика. И фоном – бурчание Лайд. Ее образ, как туман, прячущий в своей зыби лица девочек. Казалось, стоит пристальнее вглядеться, и сквозь их черты проступит нелюбимая, навязанная, глупая жена – вечная обуза и укор. Потому и не всматривался. Девушки как девушки, старшая и младшая, Мирари и Сина. И вдруг мужчина старше его, другой крови, из чужого народа, увидел в старшей княжне что-то особенное, заставившее просить ее руки через несколько часов после знакомства. Ничего не мешало Аластару Эску дать согласие, то есть абсолютно ничего. Девушки ведь с пеленок знали, что выйдут замуж по воле родителей и к их выгоде.

Но в князе вдруг взыграло диллайнское ненасытное любопытство. Ни один из совиного племени не способен противостоять вопросу «Почему?».

В дверь осторожно постучали.

– Можно?

– Конечно, Мирари. Я вас… жду.

И она вошла. В простом домашнем платье, наброшенном поверх ночной сорочки, с шелковым платочком на груди, с наскоро заплетенной косой… Видит Меллинтан, Которая Свет, эта девушка сияла изнутри, словно фонарик. Золотая, теплая, удивительная… И Аластар прозрел. По-настоящему.

Кто никогда не тосковал о несбывшемся, кто не глядел вслед чужому счастью, тому никогда не понять Аластара Эска. Ибо он затосковал о том, чего не было, нет и уже не будет. Так бывает. Когда тебя в дороге застигнет ночь, сырая и ветреная. А ты идешь или едешь по пустынному тракту в полном одиночестве и неожиданно где-то вдалеке, на холме, заметишь светящийся маленький золотой огонек – окно в доме, уже невидимом во тьме. И воображение нарисует идиллическую картинку домашнего семейного уюта: стол накрыт, из котелка торчит аппетитное куриное крылышко, на лавках сидят румяные малыши, добрая улыбчивая хозяйка разливает по тарелкам похлебку, отец семейства рассказывает какую-то занятную историю, которая с ним однажды приключилась, дети хохочут, собака растянулась возле очага и положила голову на лапы, а кошка, напротив, взирает на людей с легким презрением. Чужое счастье, не твое, несбывшееся, от которого тебе не достанется ни крошки.

Мирари – такое же далекое теплое окошко, и мимо него Аластару Эску предстоит пройти. Он не знал Мирари-девочку, увидел на миг Мирари-девушку, и никогда ему не доведется познакомиться с Мирари-женщиной. Никогда.

– Эрн Рэймси просил у меня твоей руки, – медленно сказал князь.

Глаза девушки вспыхнули золотым огнем.

Что это было? Испуг? Радость? Удивление?

– Я решил сначала спросить у тебя.

– Спасибо, отец, – поспешила отблагодарить Мирари.

– Не за что. Что скажешь?

Ни у одного аптекаря во всем мире не сыскалось бы столь точных весочков, которые смогли бы взвесить песчинку, склонившую княжну к такому выбору. А может быть, то была не песчинка, а целая гора?

– Я согласна.

И снова удивила. Своей отвагой и силой воли. Лишь влажно блеснули глаза.

– Мне кажется, он хороший человек…

– Я тоже так думаю, отец.

Он протянул руку для поцелуя, а сам коснулся губами пахнущей травами макушки. И не посмел сказать, что сожалеет… о несбывшемся. А потом долго-долго смотрел в закрытую створку двери, считая завитушки затейливой резьбы.

Ушла. Унесла свой огонек. Несбывшаяся Мирари… Несбывшийся Рамман… То, чего не будет…

И, разумеется, эрн-Рэймси останется союзником только до тех пор, пока этого хочет Вилдайр Эмрис. Наивно было бы полагать, будто девочка сыграет какую-то существенную роль. Но это к лучшему, это значит, что ролфи берет ее не ради выгоды, а ради огонька, согреющего его дом и его сердце на далеких холодных островах.

«Я становлюсь сентиментальным, – подумал Аластар. – Зато теперь я вижу твой свет, Меллинтан».

По дороге в свою комнатку, куда торопилась забиться, словно зверек в норку, Мирари пыталась вспомнить, как выглядит этот эрн-Рэймси. Да, они вошли в столовую рука об руку – хозяйка дома и самый почетный гость, а потом сидели рядом, но теперь хоть убей, а ни за что не вспомнить ни цвета глаз, ни оттенка волос. Клыкастый, как все ролфи, вот и все впечатления.

А теперь… он станет ее… язык не поворачивается сказать… Мужем? И увезет на Ролэнси за море.

– Мирари! Куда бежишь?

Сина и Рамман устроили засаду прямо возле спальни.

– Что хотел отец? Ты ведь к нему ходила? – требовательно спросила Сина, всегда тонко чувствовавшая сестринский настрой.

– Моей руки у него просит Эвейн эрн-Рэймси.

Сестра так и застыла с приоткрытым ртом.

– А ты?

– А я… – Девушка посмотрела прямо в глаза Рамману. – Я согласилась.

Ждала, что он все поймет. Но граф Янамари ответил дружеской улыбкой и совсем-совсем не расстроился. Ни капельки. Видит… Словом, кто-нибудь обязательно видит, как это было горько и обидно.

– Он – великий воин, соратник Священного Князя, удивительный человек, – сказал Рамман. – Ролэнси теперь наш союзник, и моя мать писала…

Но Мирари уже не слышала голоса молодого человека, только кивала, соглашаясь.

Тот, кто теперь должен был заменить Предвечного, просто обязан оценить мужество, с которым старшая княжна приняла этот удар.

А потом, конечно, полночи рыдала в подушку. И даже не из-за Раммана, и вовсе не оттого, что не хотела идти замуж за эрна Рэймси. Просто жизнь сделала слишком резкий поворот, и теперь все в ней будет иначе, не так, как прежде. Вообще-то это страшновато и в двадцать, и в пятьдесят, и в сто пятьдесят лет тоже.

Рамман

Никогда прежде Рамман не видел Аластара Эска таким сосредоточенным и собранным: ни перед знаменитой ночной встречей в охотничьем домике, ни во время предыдущих заседаний Совета Восьмерых, многие из которых походили не на собрание соратников, а на базарную драку. Поначалу юношу шокировала эта взаимная резкость, непримиримость позиций и очевидная неуступчивость союзников Эска. И только потом стало ясно – это стиль общения диллайн. Одиночки они по природе, а потому в тесному свойском кругу для детей Дилах не существует авторитетов. Никто не указ, никому нет веры на слово. Но только до мгновения, пока не дана клятва верности или, как говорят сами диллайн, не заключен «договор о границах власти».

Молодому Янамари казалось, церемония будет торжественной и таинственной, пройдет где-нибудь на руинах древнего замка, ночью, при свете факелов. Так, как описаны в старинных балладах торжества диллайн. Аластар, между прочим, не поленился рассказать о своем участии в чем-то подобном. Правда, было это давненько, Эску едва сравнялось шесть. Однако трепет полуистлевших знамен на ветру и рев огня в огромных чашах до сих пор слышались в его голосе, а отражения трех лун дрожали в зрачках, так же как когда-то в водах священного озера.