Роберт Джордан - Корона мечей

Эгвейн удержалась от того, чтобы поправить палантин, напомнив себе, что она Амерлин и Айз Седай и ей ни к чему эти трюки. Она ощутила острое желание обратиться к саидар. Только сейчас она полностью осознала, какой опасности подвергалась.

– Найнив теперь тоже Айз Седай, Лан. Ей нужен хороший Страж.

Одна из женщин позади нее судорожно вздохнула, но Эгвейн не отрывала взгляда от лица Лана.

– Надеюсь, она найдет себе героя из легенды, – коротко рассмеявшись, ответил он. – Только герою под силу вынести ее характер.

Этот смех – холодный, жесткий – придал Эгвейн решимости.

– Найнив в Эбу Дар, Лан. Ты знаешь, какой это опасный город. Она разыскивает там кое-что, в чем мы отчаянно нуждаемся. Если Черная Айя узнает об этом, ее убьют, чтобы заполучить то, что она ищет. Если Отрекшиеся узнают... – Прежде его глаза казались холодными как лед, но боль, внезапно вспыхнувшая в них при упоминании об угрожающей Найнив опасности, убедила Эгвейн в том, что она на верном пути. Найнив имела на него все права – не Мирелле. – Я посылаю тебя к ней, чтобы ты защищал ее как Страж.

– Мать! – воскликнула за ее спиной Мирелле.

Эгвейн вскинула руку, призывая Зеленую сестру к молчанию:

– Безопасность Найнив – в твоих руках, Лан.

Он не колебался ни мгновения и даже не оглянулся на Мирелле.

– На дорогу до Эбу Дар у меня уйдет по меньшей мере месяц. Арейна, седлай Мандарба! – Сделав движение, чтобы повернуться и уйти, он вдруг остановился и протянул руку, точно хотел прикоснуться к накидке Эгвейн. – Прости меня за то, что помог увезти вас из Двуречья. Тебя и Найнив. – Лан скрылся в палатке, и тут же Мирелле, Нисао и все остальные окружили Эгвейн.

– Мать, ты не понимаешь, что делаешь, – тяжело дыша, сказала Мирелле. – Это все равно что разрешить ребенку играть с зажженным фонарем в дровяном сарае. Поняв, что его узы перешли ко мне, я хотела сначала подготовить Найнив... Я надеялась, что у меня будет время. Но она так быстро получила шаль... Она не сможет... Она не готова к тому, чтобы справиться с ним. С таким, каким он стал.

Эгвейн призвала на помощь все свое терпение. Они все еще ничего не понимали.

– Мирелле, дело не в этом, даже если бы Найнив вообще не могла направлять. – Так и было, пока что-нибудь не разозлит ее хорошенько. – И ты прекрасно это понимаешь. Есть кое-что, чего ты сделать не можешь. А именно – поставить перед Ланом цель, настолько для него важную, чтобы он захотел жить ради ее достижения. – Это был решающий довод. Он должен сработать надежнее остального. – Для него безопасность Найнив и есть важнейшая цель. Он любит ее, Мирелле, а она любит его.

– Это объясняет... – нерешительно начала Мирелле, но Нисао перебила ее, недоверчиво воскликнув:

– О, конечно, нет! Только не он! Она, может, и любит его или воображает, что любит, но женщины гонялись за Ланом, еще когда он был безусым юнцом. Иногда им даже удавалось заполучить его – на день или на месяц. Он был прекрасным юношей, хотя в это и трудно поверить сейчас. К тому же, кажется, у него и здесь есть свои привязанности. – Она бросила взгляд на Мирелле, и та слегка нахмурилась, красные пятна вспыхнули на щеках. Больше никакой реакции не последовало, но и этого вполне достаточно. – Нет, Мать. Любая женщина, воображающая, будто держит на привязи Лана Мандрагорана, очень скоро вынуждена будет признать, что в руках у нее всего лишь воздух.

У Эгвейн вырвался невольный вздох. Некоторые сестры были убеждены, что для спасения Стража, чья связь с Айз Седай оборвана ее смертью, непременно надо прибрать его к рукам, проще говоря, затащить в постель. Это якобы отвлекает его от мыслей о смерти и понесенной утрате. Мирелле, по-видимому, позаботилась и об этом. Но даже если между ней и Ланом произошло именно это, настоящего брака тут, похоже, нет. Иначе Мирелле не говорила бы с такой легкостью о передаче уз. В таком случае Найнив просто ничего не узнает об этих явно неглубоких отношениях.

– Чему быть, того не миновать, – рассеянно ответила Эгвейн.

Арейна подтягивала подпругу на седле Мандарба, действуя с заметной сноровкой, причем высокий черный жеребец вел себя так, точно уже привык к ней. Стоял, подняв голову и не проявляя никаких признаков беспокойства. Николь прислонилась к стволу могучего дуба и, скрестив руки на груди, наблюдала за происходящим. Вид у нее был такой, будто она в любое мгновение готова пуститься наутек.

– Не знаю, чего добивалась от вас Арейна, – спокойно продолжала Эгвейн, – но дополнительные занятия для Николь теперь прекращаются.

Мирелле с Нисао вздрогнули. На лицах обеих появилось одинаковое выражение – такое безграничное удивление, что на мгновение они сделались похожими друг на друга, точно одна была отражением другой. Глаза Суан тоже округлились, точно блюдца, но, к счастью, она взяла себя в руки прежде, чем кто-либо успел заметить ее изумление.

– Ты и в самом деле все знаешь, – прошептала Мирелле. – Арейна хочет одного – быть рядом с Ланом. Наверно, думает, что он способен научить ее тому, что пригодится ей как Охотнице. А может, надеется, что он вместе с ней отправится на Охоту.

– Николь хочет стать второй Карайган, – язвительно добавила Нисао. – Или второй Морейн. По-моему, она воображает, что в силах заставить Мирелле передать узы Лана ей. Хорошо! Теперь, когда он выходит из игры, мы, по крайней мере, можем поступить с этой парочкой так, как они заслуживают. Как бы ни сложилась моя собственная судьба, мысль о том, что им придется тяжко расплатиться за свое поведение, наполняет меня радостью.

До Суан наконец начало доходить, что происходит; на ее лице появилось оскорбленное выражение, она устремила на Эгвейн удивленный взгляд. То, что кто-то раньше нее сложил воедино разрозненные части головоломки, возмущало ее, наверно, не меньше, чем мысль о том, что Николь и Арейна шантажировали Айз Седай. А может, последнее обстоятельство ее не слишком и взволновало. В конце концов, Николь и Арейна не Айз Седай. Какой в таком случае с них спрос?

Заметив множество устремленных на нее взглядов, по большей части отнюдь не дружелюбных, Николь прижалась к стволу дуба, точно надеясь, что он укроет ее от них. Пятна на белом платье наверняка не удастся отстирать, даже если по возвращении в лагерь Николь прямо в нем сунуть в горячую воду. Арейна, все еще занятая конем Лана, даже не догадывалась, какие тучи сгустились над ее головой.

– Справедливое негодование, – согласилась Эгвейн, – но только в том случае, если вам самим не в чем упрекнуть себя.

Все тут же и думать позабыли о Николь. Мирелле и Нисао застыли точно изваяния, широко распахнув глаза. Ни одна из них не осмеливалась даже скрипнуть зубами. На лице Суан проступило жестокое удовлетворение; с ее точки зрения, они вообще не заслуживали милосердия. Любого наказания для них было бы, по ее понятиям, мало.