Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Замок Страссфурт был запущен, так как Зигфрид, скорее всего, о своем имении заботился мало. Рассказывали, для того, чтобы вести разгульную жизнь, он совершенно опустился, вплоть до грабежа купцов. Но, все-таки, его боялись. У него были могучие ручищи и настолько сильный удар меча, что мог он разрубить самый крепкий щит. Говорили, что он носит пояс и перстень исландской королевы Брунгильды, которая с помощью Хагена предательски убила легендарного Зигфрида.
В замке продолжался начавшийся уже месяц назад пир. Зигфрид не прекратил пировать, даже получив вызов от своего сеньора. На пиры эти он тратил добычу от грабежа, не слишком беспокоясь об обороноспособности замка, веря, что легенда предка делает его самого грозным для кого угодно, даже для короля.
На каменный пол замка, где Зигфрид пировал с несколькими соседями и полуголыми девками, бросил Даго королевскую рукавицу и вызвал хозяина на поединок. В этот миг был он великолепен — в своем позолоченном панцире, в золоченом шлеме с павлиньими перьями, в красных сапогах из вавилонской кожи, с белым поясом и в белом же плаще.
Щит его покрыт был серебром, вот только меч, по-аскомански подвешенный на плече, выглядел скромно в ножнах из липовых дощечек.
Из-за стола поднялся атлетически сложенный сорокалетний мужчина, с огромными усищами и опухшим от пива лицом. Он сразу же оценил, чего стоит золоченый панцирь Даго, его шлем и щит. За эти вещи можно было получить большие деньги, если бы только в бою они не пострадали.
— Я Даго, господин из рода спалов, сын великана Бозы, бросаю тебе эту королевскую рукавицу и от имени короля вызываю тебя на смертный бой. Ты предал короля, не прибыв по его зову на войну, нарушая тем самым рыцарский обет, — сказал Даго на языке франков.
Зигфрид не слыхал о роде спалов, не слыхал он и о многих других великих родах, так как давно уже не бывал при дворе Людовика Тевтонского. Презрительно поглядел он на незваного гостя налитыми кровью глазами и хриплым голосом ответил:
— Разве неизвестно тебе, что я сам из рода Нибелунгов, а каждый член нашего рода омылся кровью дракона, что сделало его нечувствительным к ранам? Разве не видишь ты на мне пояса с золотыми оковками — пояс королевы Брунгильды? Или же показать тебе свой перстень, приносящий удачу в бою, что принадлежал ей же?
Подобные хвастливые речи считались перед боем проявлением изысканности и хороших манер. Соперники таким образом желали поднять себе цену в глазах собственных, противника и зрителей.
— Я, Даго Господин, ношу меч, заклятый Одином. Если вытащить его из ножен, кто-то из нас падет трупом!
— Это ты будешь трупом! — взревел Зигфрид и приказал слуге подать ему длинный, обоюдоострый, выкованный на Рейне меч, кольчугу, удлиненный щит и шлем, украшенный бычьими рогами.
Они вышли на замковое подворье, где ноги до щиколоток тонули в навозе.
— Будем драться пешими или конными? — задал вопрос Даго, с отвращением глядя на красные свои сапоги, заляпанные навозом.
— Пешими, собака! — проревел Зигфрид оскорбление.
— Твой перстень и пояс я брошу под ноги Людовику. А замок все твое имение с землями заберу себе, вместе с титулом графа, который получу от него же, — заявил Даго.
— А вот что мне достанется с победы, если расколочу я твои золоченые панцирь и шлем?
Снял тогда Даго с себя белый плащ и отдал его одному из ромеев. Потом снял он с себя позолоченный панцирь, шлем тоже отдал.
— Становись на бой с сыном великана! — воскликнул он, чувствуя, как вздымается в нем желание драться и воля к победе.
— Поосторожней, недомерок! — пронзительно заорал Зигфрид и, подняв меч, бросился на Даго, который даже не успел еще вытащить из ножен свой меч Тирфинг.
Щит выдержал удар франкского меча. Даго отпрыгнул на три шага назад и успел выхватить меч. В зимнем, кроваво-закатном солнце, клинок Тирфинга вспыхнул, будто залившися немедля кровью. Повсюду, куда падал отблеск Тирфинга, казалось, кровь льется потоком.
Вид этот на мгновение ошеломил Зигфрида. Теперь уже ударил Даго. Но Нибелунг инстинктивно прикрылся щитом, который застонал будто треснутый колокол и распался на две части. Зигфрид опять сделал замах своим мечом, что был намного длиннее Тирфинга, и вновь глухо откликнулся щит Даго. Движения спала ускорились: меч, могло показаться, подобно кровавому отблеску солнца, висевшего у них над головами, окружал Зигфрида со всех сторон. И вдруг, когда барон чуть наклонился, делая для своего меча чуть больший замах, Даго подскочил к нему и одним ударом снес голову.
Пронзительно вопя сбежали в замок полуголые девицы, что вышли на подворье, чтобы поглядеть на поединок. Соседи Зигфрида тут же вскочили на своих лошадей, решив, что товарищи Даго тут же начнут расправу и с ними. Они удрали через порушенные ворота на покрытую льдом реку Боду. Даго нагнулся над трупом, расстегнул на нем пояс и стянул с пальца Зигфрида золотой перстень Нибелунгов, Потом он презрительно сплюнул, увидав, что лицо барона погрузилось в навоз.
— Все слыхали, как человек этот назвал меня собакой и недомерком! — закричал он, все еще пылая ненавистью к Зигфриду. — Теперь вы и сами смогли убедиться, что я из рода великанов, потому что лишь великан может поразить Нибелунга!
Воины, которых Людовик предоставил Даго, скрылись в глубине замка. Даго не желал оставаться здесь даже на мгновение. Он вскочил на коня, а за ним и три ромея. Тевтонские воины нагнали их только через три стаи. Уже только, когда
