Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц
Базил заметил в руках у веселого Лео подаренную «Песнь старца Гортулейя».
— У тебя, я вижу, хорошее настроение, — он неловко улыбнулся.
— Так и есть. Я проспал утреннее застолье, но новость о том, что мы скоро выезжаем в Йефасу, греет мою душу и сердце, подобно священному огню в руках служителя Гортулейя. Так зачем ты явился?
— Кхм… Рад, что хоть у тебя все хорошо. Я здесь для того, чтобы поговорить. С глазу на глаз…
Ловкое тело Лео изогнулось — он легко соскочил с кровати, в один прыжок оказавшись рядом с Базилом, который пребывал в смятении оттого, что увидел поутру.
— Представь, через месяц мы прибудем в Йефасу, где я стану одним из бессмертных богов Севера! — произнес мечтательно Леонард.
— Лео…
— Но я не забуду о тебе, не переживай.
— Лео…
— А, да?
— Я хочу узнать кое-что по поводу Йевы.
— Что? — оторвался от честолюбивых фантазий Леонард и уже более серьезно посмотрел на друга, с которым вырос.
— Она меня так и не простила, из-за того случая… Прошло почти два года, но… — горестно начал Базил.
— А ты как хотел? Скажи спасибо, что отец не узнал, иначе бы у тебя были крупные проблемы.
— Я… я уж было решил, что Йева смилуется надо мной, простит и можно будет начать сначала. Я так счастлив был, когда она стала смотреть на меня уже не так озлобленно, как раньше. Но в последнее время она снова резко охладела…
— Не догадываешься почему?
— Поутру ее посадили рядом с молодым старейшиной, тем человеческим рыбаком, которого должны на суде…
— Тихо!..
— Извини… Я хотел узнать: не могла ли она ненароком увлечься им, даже несмотря на то, что он бывший человек? Потому что я больше не нахожу других причин для того, чтобы она меня не простила…
Леонард зло рассмеялся. Его всегда поражали добродушие Базила и его неспособность видеть дальше собственного носа.
— Увлеклась, да еще как. У сестры дурной вкус!
— Вот оно как…
Управитель побледнел, осунулся: его опасения подтвердились. Он боялся, что увлечение рыбаком могло охладить и так уже еле тлевшие чувства. Последние два года Базил старался снова их разжечь, ведь дедушка твердил ему, что граф будет лишь рад, если его дочь останется в замке…
— Что, поплохело? — Леонард похлопал друга по спине и шепотом добавил: — Не волнуйся, законами запрещено передавать дар человеку, так что этого доверчивого теленка скоро прирежут. Клык свой могу заложить, что наврал он отцу про кельпи, желая удивить его. Помнишь, я тебе рассказывал?
— Помню, — вздохнул Базил. Его абсолютно не интересовала история жизни молодого старейшины. — Но что теперь делать с моей любимой Йевой?
На жердочке забил крыльями ворон Таки-Таки, который только что проснулся.
— Йевой! Йевой! — громко каркнул он.
— Выжди, — ответил Леонард. — Пройдет немного времени, и я осушу рыбака, стану бессмертным, а сестра забудет о нем сразу по возвращении в замок. Это же женщины. У них души нет. Ну поплачет она по рыбаку, зальется слезами, но никуда не денется. А там снова обратит внимание на тебя…
— Мне кажется, что ты плохо знаешь свою сестру.
— Да я ее знаю лучше, чем она себя! Живи мы в другом месте, я бы женился на ней. В Филонеллоне братья часто берут в жены сестер. Но здесь так… не принято, — печально вздохнул Леонард. — А может, это и к лучшему, потому что ей уготована черная старость, а мне — вечная жизнь.
Базил только произнес:
— Надеюсь, ты прав.
— Конечно прав. Я всегда прав! — усмехнулся Леонард. Затем, поправив повязанную на глазу ленту, продолжил: — Не бойся, я тебя уверяю: твоя она будет, твоя… И не понадобится изворачиваться, как в тот раз, и врать, подсовывая вместо отвара против беременности обычный златовик, чтобы она понесла. Пойми же, что ей теперь никуда не деться: женихов у нее, кроме тебя, нет.
— Ох! Да, зря я тогда это сделал, зря… — Базил встал с кровати и, пятясь, направился к выходу. Вид у него был удрученный. — Я ведь думал, что она ничего не поймет, просто примет все как есть, когда это случится…
И, пристыженный оттого, что ему напомнили, пожалуй, о единственном за жизнь плохом поступке, он пошел к себе в комнату. На душе у Базила было мерзко, пусто. Он почесал свое оттопыренное ухо и попытался отвлечься хотя бы на замковые обязанности, подготавливая гостей к отбытию. Но почему-то ему казалось, что появление рыбака спутало не только его планы…
* * *
Ближе к полудню посол и его свита собрались внизу, в холле. От провожающих было не протолкнуться: одетая в самое праздничное прислуга, деловитые помощники — все как днем ранее, когда здесь встречали гостей.
Уильям тоже скромно стоял среди челяди. И вновь различал передаваемые шепотком сплетни, которые ему уже порядком надоели.
Рядом с ним поначалу примостился старый Него, не знавший, куда ему, никому не нужному, приткнуться. Но вскоре Базил обратил внимание на деда, растерянно щиплющего куцую бородку, и подозвал его, и Него, неуверенный, но счастливый от внимания, устремился к внуку и уже оставался подле него, среди графских помощников. Оба они, удивительно похожие друг на друга: и вытянутыми лицами, и оттопыренными, как лопасти у мельницы, ушами, и тонкими бровями, — преданно смотрели на Филиппа фон де Тастемара. На их лицах выражалась исключительная покорность, за которую граф и приблизил их к себе.
Казначей Брогмот, прозорливый кривоногий вампир, снял свою забавную шапочку с пером ворона и привычно помял ее. Его живые масленые глазки смотрели то на свиту, то на молодого старейшину, будто гадая, чем закончится эта интересная уловка с передачей дара.
— Примите мои благодарности за ваше гостеприимство, — сказал Ханри Обуртальский, прощаясь.
— Хорошего вам пути, — кивнул покровительственно Филипп.
— Пусть Ямес убережет и нас, и вас!
Ханри вместе с рыцарем Вирджином по очереди нежно припали к ручке Йевы, отчего та трогательно вспыхнула щечками. Но когда толстый Даймон присосался к ее кисти толстыми губищами, она заметно побледнела. Довольный вызванным смятением, барон с гоготом вышел из замка вслед за остальными. Графская дочь же как можно скорее, но незаметнее принялась оттирать платочком кожу от его слюней. Одетый в длинный белоснежный кафтан Леонард пожал послу руку и красиво улыбнулся. Глаза его счастливо сияли при мысли о том, что скоро им с отцом предстоит отправиться в долгий путь — в Йефасу.
В хозяйственном дворе конюхи подвели вычищенных и сытых коней. Гости взобрались в седла и в последний раз посмотрели на графа, накинувшего поверх зеленого котарди плащ.
— Погода Солрага благоволит
