Бай Айран - Всадники Ветра

Первый Свет хотел научить чему-то, и я, о да, приняла эту истину с должным вниманием прилежного ученика. Он показал, что нужно ценить каждое мгновение, что я провела в душевной целостности и во внимании своих близких людей. Теперь ценность дружбы в глазах цвета янтаря вознеслась до самых небес, но благодарности моей не было предела. Столь ценный урок мог быть преподан только Первым Светом, и эта суть тоже являлась особым нравоучением. Не возникало сомнений, что Роуп не станет плохим Наставником, раз он так решил, значит, так должно. Не возникло ни протеста, ни противоречия, ни недоумения, все ясно и просто, как день, что сияет над головой, как и то, что солнце будет постоянно вставать утром и садиться вечером. Естественность прельщала волчью натуру, честность привлекала человека, а в едином союзе они полноправно владели моей преданностью и возможностями. Радовало и то, что волки откликнулись на это с той же сердечной простотой, что и я.

Я была готова ринуться к новым знаниям, как шквальная волна во время шторма, но чувства окрашивались не только стремлением, какой-то золотистый оттенок, переданный от Первого Света, преобладал над любопытством в несколько раз. И то явилась гордость. С безумным энтузиазмом можно было наброситься на любое дело, но именно ощущение значимости того, что совершено, придаст вкус окончательной победы. То явилась не моя мечта, нет, такие мысли я хранила глубоко под сердцем, боясь, что это когда-нибудь осуществиться, ведь в ином раскладе дел, куда начнет стремиться душа, если потеряет эту сладостную надежду на осуществления желания? Гордость стала воплощением того, что яро искалось мною в окружающих людях, наверное, только в Силенсе я натыкалось на это тихое понимание. Король смог утратить эту способность, потеряв старшего сына, принц же нашелся со смекалкой и хранил эту силу. Силу, что имела безграничную власть, а в сочетании со спокойным осмысливанием просто не имела себе равных на доске дипломатии. Но для меня все приобретало не вид политических дрязг между странами, что пытался предотвратить Силенс, для меня это была просто жизнь. Та самая, в которой обличался образ судьбы, к коему так страстно стремилось мое существо. Но это знание было даровано Первым Светом, а не собственной сознательностью, но горечь моей глупости просто не сумела бы затмить торжество триумфа.

Даже если возникали сомнения, то они появились уже после того, как я приняла решение получить все знания, коими обладал Роуп, несмотря на его неразделенную любовь. Нет, я не позволяла думать себе о том, что возникнут трудности или невыполнимые задания на этому пути, вдохновенность Первого Света превышала все «против». Оставалась решимость, крепкая и непоколебимая, что, безусловно, приведет к безраздельному успеху. Но для начала нужно отыскать силы и поднять все резервы, казалось бы, приличных способностей и бросить их на прохождение этого пути. О да, дорога к деревне Динео не зря проводилась под руководством какого-то отдельного человека, и не зря путешественник шел один. Это морально приготавливало к той цели, что поставит перед ним Первый Свет. Морп тренировал в людях этой магии терпение и повиновение, которые тоже пригодятся в общении с этим таинственным наставником. Учитель из этой деревни просто подготавливал к тому, что даст Первый Свет. Вот откуда безмерная мудрость в глазах юного Роупа, парнишка не раз говорил мне, как и Круэл, что он ему все рассказал. Не было сомнений, что он — это его Первый Свет. Я простила своему другу даже недоговорки. То была не его вина или его недоверие, то являлась в устах воля Первого Света. Я уважала ее, а значит, полностью готова повиноваться Роупу.

Любовь же Роупа перестала казаться такой разрушительной и ужасной, ведь все чувства человека должны в полной мере уважаться другим, на которого они направлены. Это было несвязной истиной до контакта с Первым Светом, когда тот вернул недостающий кусок души. Роуп не виноват в том, что в его семье есть традиция видеть во сне суженного или суженную. К его сожалению, в деревню я попала, будучи замужем за принцем Силенсом Могучим, и эту тайну точно решила не доводить до ушей юного наставника. Пусть между нами останется легкость, чем вырастет стена недоверия и глубокого оскорбления, которые возникнут после моего признания. Эх, если бы не воля Первого Света, то я не злоупотребляла бы нашей дружбой и рассказала все, как есть. Но мне не представлялось обучение у Наставника, который какой-то частью себя будет ненавидеть свою ученицу. Такая перспектива не только не прельщала, но и заставляла испуганно вжать голову в плечи. Но страх превратился в смешное подобие истинного чувства, он лишил меня этой абсурдности, за что я испытывала смесь благодарности и сожаления. Без гниющей руки, отнятой лекарем, все равно непривычно.

Может быть, я буду неловко себя ощущать, когда посмотрю в глаза настоящей опасности, но Первый Свет посчитал, что так лучше, значит, так оно и есть. Безропотное доверие распространялось на всё, на все его действия и даже бездействия, но грело сердце еще и то, что волки никоим образом не выражали своего недовольства, коего и в помине не существовало. Значит, то был не плод больной фантазии раненой девушки, так пришла правда в образе мудрого существа. Наверное, вы были начали задаваться вопросами, пожелали бы узнать, кто он, этот Первый Свет, а я… Может быть, поступала глупо, но не сомневалась в своих поступках, что не появлялось в моей жизни очень-очень давно. Он вселил уверенность, которой часто не доставало, он показал мне безграничность моих возможностей и даже приоткрыл полотно судьбы, что длинной сотканной из сотен и тысяч жизней тканью накрывала каждого человека с головой. Каждый день — это опыт, опыт, что нужно употребить во благо достижения заветной цели. Каждое утро — это новая жизнь, что может быть прожита тобой или кем-то другим. Каждый вечер — это короткая передышка в бесконечной погоне за счастьем. Каждая ночь — это таинство, что на следующий день показывает несколько нитей из своего полотна. Все это то единственно нужное человеку. Но каждый раз, размышляя о своей судьбе, мы отталкиваемся только от себя и собственных целей, забывая, что твой сосед точно так же мечтает о будущем. Если бы только люди умели видеть все нити, то силы их стали б безграничны, поэтому я понимала, отчего не всем дано получить это знание. Знание опасно, коль попадет в руки дураку, а представьте кровожадного убийцу, который сумеет проследить судьбу и мечты своей жертвы и просто обрубить очередной узел интриг грязным от крови ножом? Нет, вот почему Первый Свет так осторожно подготавливает меня к тому, что ждет впереди, что уже испытал Морп, Рейзар, Роуп и многие живущие в этой деревне. Три Авлонги, три простых истины, что когда-нибудь откроются и моему невежеству, вот этот намек дало огромное сознание, что абсолютно без усилий подчиняло себе людские сознания. Иные, то, кем они являлись, не понять всем, но я отметила, что волкам не нужно было разъяснять таких простых истин. Животные почти на уровне врожденных инстинктов обладали этими же знаниями, но были не в силах показать их человеку, оттого и существовали в моем мире Иные, носители информации, самой драгоценной, взятой из нутра сердец.

Я устало отняла лицо от шерсти Алди и поднялась на ноги, запах волка прочно впитался в мои волосы. Проснулась нужность в принятии ванны и пищи, так что пришлось поспешить и нагреть воду до того, как Роуп вернется домой. Вдруг простые действия вызывали привлекательность и давали нечто схожее с наслаждением, так что купание превратилось в некий ритуал очищения от прежних неправильных мыслей — вместе с телесной грязью уходила и грязь душевная. Расчесывая волосы, задумалась над тем, как теперь выглядит мое лицо, и с замиранием сердца подошла к зеркалу с зажмуренными глазами. Когда, наконец, набралась смелости посмотреть на свое отражение, то застыла немного ошарашенная увиденным.

Ровная, почти растянутая дуга тянулась от кончика левой брови через скулу, дотягиваясь до мочки уха. Но я заметила ее лишь тогда, когда убрала волосы, которые привычно спадали на лицо, это меня и удивило. Мое предполагаемое уродство отлично скрывалось, да и шрам не обещал быть таким отвратительным на вид, как тот, что покоился на груди. Тонкая серебряная цепь оставила болезненный, почти аккуратный росчерк, а, может быть, это руки Рейзар так умело зашили рану, что теперь она казалась вздувшейся царапиной. Не знать этого не казалось ужасным, поэтому я разглядывала свое лицо, отмечая глубокие синяки под глазами, оставленные короткой болезнью. Я поражалась им, ведь обычно по ночам беспробудный сон овладевал телом, так почему же лицо выглядит настолько уставшим, как будто я провела в седле, не слезая на землю, около недели? Наверное, сказывалось мое душевное состояние, вот и кожа так реагировала на яд, что растекался в сердце. Но изменения не заставили себя ждать. С упоением наблюдала, как прежний страстный блеск оживляет распахнутые от изумления янтарные глаза, как легкое сияние касается темных длинных густых волос, которые уже следовало бы постричь, но все не доходили руки. Они просто уставали. Такая знакомая на ощущение улыбка отразилась в гладкой поверхности зеркала, подивив своей озорной искоркой и искренностью, а милые морщинки у глаз не чуть не делали мою внешность близкой к старшему возрасту. Передо мной стояла женщина, странным образом заключенная в тело молодой и полной жизни девушки. Нет, я не забыла урок Первого Света, поэтому наслаждалась вниманием, которое, безусловно, будет обращено на мою личность, как только я сумею вновь преобразиться в принцессу Эверин Страстную без недомолвок.