Александр Кацура - Волшебная реликвия

– Старик! – закричал в ужасе вице-колдун и вскочил. – Это ты мне все смешал! Это ты!

Старый колдун, задушенный в подземелье свой башни по прямому приказу вице-колдуна, смеялся над ним с того света.

Во всех больших городах империи началось брожение. Солдаты империи, еще некоторое время назад упорные и бесстрашные, бросали оружие и возвращались по домам.

Сидевших на карантине людей освободили. Но шестеро наших героев сумели бежать, не дожидаясь этого события.

Они сидели в высокой угловой башне крепости, расположенной за регулярным парком, прохладным озером и лесом, в четырех милях от Главного дворца. Их заперли наверху башни, в круглом сухом помещении, где они валялись на соломе и поплевывали вверх тыквенными семечками. Далеко вверху сияло сквозь скрещенные балки небо. Иногда до них долетал помет от гнездившихся на балках птиц. Из двух узких бойниц был восхитительный вид на округу – холмы, дальние горы, редкие облака на синем небе да парящие под облаками орлы. Ребята по очереди дежурили у этих окошек, вылезти через которые, к сожалению, было нельзя.

Способ бегства они нашли простой и грубый. В их помещение вел деревянный люк в полу, запертый снизу. Сержант предложил сложить солому на люк и поджечь. Так и сделали. Дым устремился вверх. Со стороны казалось, что дымящаяся башня горит и чадит, как факел. Но смотреть на это было некому, потому что стража давно разбежалась.

Узникам дым особых хлопот не причинял. Через час доски люка задымились, а еще через час узники легко выбили полусгоревшие доски. Лестница вниз была каменная и не пострадала. Спускаясь, они сбили замки сначала на камере пятого этажа, а затем на камере третьего этажа. Из первой камеры вышла бледная, как привидение, женщина с распущенными светлыми волосами. Она посмотрела на своих освободителей невидящими прозрачными льдисто-голубыми глазами, качнулась и медленно побрела по ступеням вниз.

А вот когда распахнулась камера третьего этажа, удивлению наших героев не было предела. Согнувшись, чтобы не разбить лоб, из-под каменной арки вышел капитан Олан Корц. С веселым изумлением смотрел он на сержанта и его парней. Те, в свою очередь, обалдело уставились на него. Корц первый пришел в себя.

– Спасибо, сержант, – сказал он со спокойной улыбкой, – а теперь скажите: что я могу сделать для вас?

– Можете, – сказал сержант.

– Что именно?

– Отдайте мне на месяц ваш шлюп. Вашу «Фортуну».

– Берите! – равнодушно пожал плечами Олан Корц.

– А вы? – спросил сержант.

– У меня другие планы.

– А именно?

– Я давно мечтал засесть за мемуары.

– Желаю успеха!

– И вам того же!

Уже через три дня, погрузив на шлюп все необходимое, команда сержанта отправилась с попутным ветром на запад, в море Ста Земель. Олан Корц не только отдал корабль, он еще снабдил путешественников деньгами.

– Вы давеча спросили меня, сержант, почему я не положил в пустой сундук полтинник или сотню. Вот держите. – И Корц швырнул увесистый мешочек. Сержант ловко поймал его и без зазрения совести сунул в бездонный карман.

– А говорили, что небогатый человек.

– Говорил. Но сейчас не говорю.

– Видите как? – весело сказал сержант. – И у вас прибыль. И нам лучше.

– Там сто сорок четыре монеты, – сказал Корц.

– Да? – искренне удивился сержант. – Щедро! А почему такая сумма?

– Цифра серьезная. Вообще-то это двенадцать на двенадцать, мера человеческая и мера Ангела, как называет это число святой Иоанн в своем знаменитом Откровении. А времена-то у нас сейчас какие? Апокалиптические, верно ведь? Но в данном случае я продолжаю свои незатейливые числовые шутки. Добавьте те пятнадцать, из сундука на острове, и получится…

– Сто пятьдесят девять, – пробормотал сержант и недоуменно тряхнул головой.

– Именно, – подтвердил Олан Корц и хитро подмигнул.

– Но вы же не знаете, что означает это число?

– Не знаю и знать не хочу. Меня это больше не интересует. А вам, сержант, глядишь, и поможет.

– Будем надеяться, – пробормотал сержант.

Полученные деньги облегчили задачу. Удалось нанять несколько матросов, закупить провиант. Встал вопрос о капитане. Но неожиданно встала Сэнди и сказала:

– Вместе с вами, сержант, мы справимся сами. Вы будете командовать с мостика, голос у вас зычный, а я – вычислять маршрут. А ребята наши… Они ведь и парус поднимут, и якорь опустят, и секстантом пользоваться умеют.

– И морские узлы вязать, – добавил Валик.

Сержант смотрел на девушку, словно взвешивал.

– Твоя правда, Сэнди, – сказал он наконец. – Чужой капитан нам был бы помехой. Да и зачем он нам, когда свой есть? Точнее, своя! – И он с отеческой улыбкой слегка потрепал девушку по плечу.

Сэнди залилась краской.

Миновав Форбосский пролив, они вышли в Эллеспонт, а затем в теплое море Ста Земель.

– Почему оно так называется? – спросил Валик.

– Это огромное море, протянувшееся больше чем на тысячу миль. – Сэнди подняла глаза от карты, на которой что-то измеряла. – Далеко на западе узкий пролив выходит в океан. Но нам так далеко не надо, достаточно проплыть примерно половину. По берегам этого моря жили и живут сейчас множество народов во многих землях и странах. Отсюда и название – море Ста Земель или, проще, Стоземельное море.

Высоко на рее сидела мартышка Базз и корчила Валику рожи. Валик добродушно погрозил ей кулаком.

Вечером все, кроме вахтенных, собрались в кают-компании.

– Сэнди, – сказал Арик. – Ты обещала нам когда-то рассказать историю твой обезьянки.

– Неужели? – удивилась Сэнди. – А вам разве интересно?

– Сэнди, у тебя совесть есть? – сказал Галик.

– Ну хорошо. Не обижайтесь, пожалуйста. Это было довольно давно. Я жила тогда в Блиссе. На взморье. В полузатопленной барже. Иногда я гуляла по берегу вдоль морской кромки и уходила далеко-далеко. А где-то там, за поросшими виноградом холмами, за платановой рощей, располагался обезьяний питомник.

– О, я там бывал, – воскликнул сержант. – Честное слово, бывал, когда во флоте пару лет служил. Давненько это было. Любопытное заведение. Шимпанзе, мартышки, орангутаны – кого там только не было. Веселое место, ну, что твой цирк! Гориллы ой какие! Надо знать обезьян, их беспокойный норов. А проворные до чего, черти. Эти… которые мартышки. Ух какие быстрые. А дразнятся как! Жуть. И смешно, конечно. Опыты там с ними проводят.

– Да, – сказала Сэнди. – Там проводили опыты. Скрещивали шимпанзе с орангутаном, гориллу с павианом, макаку-резус с мартышкой. Что-то резали, что-то вставляли, что-то выращивали в пробирке. Мучили обезьяну по-страшному. Заспиртовывали обезьяний мозг. Зачем? Не знаю. Но эти ученые, эти врачи мне глубоко не симпатичны. Однажды сторож на моих глазах вынес тощую болезненную мартышку и хотел швырнуть ее прямо в огромный мусорный бак, где копошились какие-то умирающие существа. «Как вы можете?» – спросила я. А он только удивился. Я взяла у него бедную больную обезьянку и унесла к себе на баржу. Мне тогда и самой есть было нечего, но обезьянку я выходила. Она оказалась необыкновенно умной. Надеюсь, вы это заметили?