Максим Далин - Моя Святая Земля
- Но это же меня убьёт, добрейший государь! - взмолился Дамьен. - Это куда жесточе, чем эшафот, я уже стар, у меня больная спина - о, Господи, а ведь ещё и дознание впереди, ведь дознание, ваше величество! Пытки - хуже казни, я бы отдал всё и так - ну, пожил, что там, проиграл - и отдал бы - но ведь мне не поверят, пока не переломают кости!
- А разве, предлагая ссылать в каменоломни тех, кто не мог с вами расплатиться, вы справлялись об их возрасте, мессир? Или об их здоровье? Думаете, это никого из них не убило?
- О, Боже! Но они же - простолюдины, с лошадиными хребтами, их удел - тяжёлая работа, не всё ли равно... Погодите! - Дамьен, заметив движение Эральда к двери, тяжело бухнулся на колени и скривился от боли. - Погодите, умоляю вас, государь! Я бы всё вернул, клянусь! Около полутора миллионов золотом, это фактически годовой доход, чистыми деньгами, плюс кое-что по мелочи... Холан брал с тех, на кого его люди писали доносы, вкладывал в банк Урстена и земли, а прокурор Шодар делил с ним конфискованное... Я покажу сам - лишь бы не пытки...
- Я понял, - сказал Эральд. - Я подумаю.
- А Наджел - ваш смертельный враг, государь. Ему мало перепало, но он ждал, он уже чувствовал корону на своей голове - и никогда не простит её потери...
- Я знаю, - кивнул Эральд. - Спите, Дамьен. Надеюсь, вас больше не будут мучить кошмары.
Дамьен взглянул снизу вверх - взглядом больного пса. Камера Уютного Дома растворилась в темноте. Эральд открыл глаза.
Они оба наблюдали: Сэдрик - встревоженно, а Алвин - удивлённо.
- Кому ты снился перед коронацией? - спросил Сэдрик таким тоном, будто Эральд сделал что-то непозволительно рискованное. - Вместо того, чтобы отдохнуть...
- Не ворчи, - улыбнулся Эральд через силу и стёр испарину со лба. - Дамьену. Я не собирался, так вышло. Это как... позвал он меня, что ли. Как Бриан в своё время.
- Раскаялся? - спросил Алвин с кривой усмешкой.
- Нет. Но готов изо всех сил сотрудничать со следствием, потому что его ужасают пытки. Алвин, нам надо запретить пытки. В принципе.
- Э... - Алвин так удивился, что даже не нашёлся с ответом сразу. - В смысле - вообще?
- Ну да.
- Государь, - сказал Сэдрик, - перегибаешь немного. Не хочешь смертей - это понятно. Думаешь о милосердии там, о справедливости - это красиво, может, и сработает. Но как ты заставишь какого-нибудь гада сознаться? Ну, ладно, ты-то, может, и заставишь. Ты - благой, рядом с тобой их пробивает на совесть. А простой дознаватель?
- В том мире, где меня воспитали, заставляют, показывая улики. Опрашивая свидетелей. Беседуя.
- Ага, - хмыкнул Алвин. - Да наплевать им на беседы! А свидетелей можно и подкупить, и запугать.
- А если взять первого встречного и достаточно долго пытать, он признается, что хотел украсть луну с неба, лишь бы его оставили в покое. Я не прав?
Похоже, такой поворот не приходил ребятам в голову - Сэдрик кивнул, а Алвин задумался.
- Как можно верить в признание, если его выбили? - продолжал Эральд. - А если человек от ужаса кого-нибудь оговорит? Соврёт, лишь бы спастись от боли? Будем пытать заведомо невинного, чтобы он подтвердил?
- Ну, это не о Дамьене, - сказал Алвин. - Дамьен замаран от носа до хвоста.
- Он рассказал много всего только от ужаса, - сказал Эральд. - А если ты прикажешь его пытать, он просто умрёт, он нездоров и не слишком силён физически.
- Государь, неужели жалеешь эту мразь? - Сэдрик покачал головой.
- Он - гад, но живой человек. Мы его накажем и справедливость восстановим, но не будем мучить беззащитного - он ведь беззащитен сейчас, Дамьен. Помнишь Валиена, Сэдрик? А ведь они вообще все так же абсолютно беззащитны - те, кто в тюрьме сидит, виновные и невинные. С ними можно делать что угодно - пытать, казнить... Право сильного? Убить и поизмываться перед смертью? Или, в нашем случае, сослать и поизмываться перед ссылкой?
И никто больше не возразил.
- Хочешь это особо отметить? - спросил Алвин. - Кроме милости к сосланным из-за недоимок?
- Было бы отлично, - сказал Эральд. - Знаешь, я ведь понимаю, что всё равно будет. Что адом всё пропиталось, злобы кругом предостаточно, людей так и тянет отомстить за все беды тому одному, который попался... но, если отметить особо, если подчеркнуть в манифесте, сделать законом - может, хоть кого-нибудь спасём, братишка?
Алвин придвинул к постели столик с бумагой и подсвечником и принялся делать пометки на листе с манифестом. Сэдрик вздохнул:
- Ну да, государь, всё верно... но ты всё равно - немного слишком. Когда ты так - мне почему-то делается страшно за тебя.
- Сегодня коронация, - сказал Эральд. - Все присягнут - и мы перестанем "ходить опасно". Алвин, что мне надо делать?
- Тебя придут одевать, когда часы на ратуше пробьют восемь, - сказал Алвин. - Свита Хуга придёт в девять. А пока - молиться, наверное.
- Я в храме Розы помолюсь, - сказал Эральд. - Лучше расскажи мне про банк Урстена. Ещё рано, зачем зря время терять.
Алвин стал рассказывать о финансовой системе Святой Земли и всего Севера, а Эральд слушал, пытался разобраться и с непривычки путался в понятиях и сложных взаимодействиях между банками и королевскими дворами. Думал, что об этом непременно надо будет говорить и говорить много раз, пока положение финансовых дел не станет привычным и очевидным.
Ещё думал о прогрессе и пытках.
О том, что с чертежом атомной электростанции в любом случае никогда ничего не выйдет, да и с большинством более простых вещей, скорее всего, не выйдет. И даже не потому, что инженер из Эральда абсолютно никакой. Скорее, потому что нужда в вещах приходит со временем, а с нуждой появляются и изобретатели - и то, что не вовремя свалилось в гармоничный мир, смотрится забавным курьёзом, как этот несчастный роллер или фонарик. Может, и можно будет поговорить о каких-нибудь жизненных удобствах - но только ради собственного комфорта: Святая Земля не совершит рывка в научно-техническом прогрессе, в лучшем случае - появится какая-нибудь занятная мода.
Но, возможно, удастся чуточку сдвинуть отношение людей к самим себе. В сущности, это и есть прогресс... и в этом смысле между Святой Землёй и той Землёй, где Эральд вырос, разницы гораздо меньше, чем можно подумать. Разве что - тут удивляются, а там придумывают рациональные объяснения чему угодно.
А обычные люди чудовищно, нестерпимо беззащитны. Везде.
И если у короля и есть какой-то особый долг - так это попытаться защитить хоть кого-то.
***
Раньше Хуга пришла Джинера. Увидела - и улыбнулась.
- Вы великолепны, государь! - и присела в реверансе. - Я ведь не видела тебя в достойном костюме, ты был одет, как наёмник из дальних стран... и вот я сражена, поражена и очарована.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});