Павел Блинников - Гамбит

— Но как он смог забрать все его вероятности?

— Очень просто. Это смог бы сделать и ты, если именно ты убил Шамана. Видишь ли, если кто-то убивает колдуна, то все его вероятности переходят к убийце. Хотя в этом случае все получилось слегка запутано. Перед смертью Шаман каким-то образом все же смог начать отдавать вероятности своему ученику, но когда я его убил, все встало на свои места и вероятности потекли к Хабе.

— А как он смог их удерживать, если ни у меня, ни у Патуги не хватило бы сил на это?

— Просто вы с Патугой удивительно бездарные ребята. А Хаба настоящий талант.

— И что теперь будет с Хабой? Он что и правда станет новым Шаманом? — спросил я, не слишком обидевшись на предыдущую реплику.

— А вот этого я действительно не знаю. Видишь ли, когда такой неопытный колдун получает такую прорву вероятностей, с ним может случиться все что угодно.

— Но ведь теперь ему никто не сможет объяснить, что делать дальше. И он даже не слишком хорошо умеет управляться со Знанием. А значит, стать новым Шаманом ему будет еще сложнее. Или вы хотите помочь ему в этом?

— Вот чего я точно не буду делать, это помогать кому-нибудь, кроме тебя, становиться колдуном. У меня уже есть один ученик, и с ним достаточно хлопот. Но у него есть неплохой шанс научится всему самому. С таким количеством вероятностей, ему по плечу любая задача.

— И даже научиться Знанию?

— Да, даже это.

— А если его попытаются убить?

— Если его попытается убить сильный колдун, то он его убьет. А обычного убьет сам Хаба. Я же говорю, Шаман несколько лет копил вероятности для Патуги. И это все делалось для того чтобы тот был в относительной безопасности при встрече с другими колдунами. Кроме того Хаба видел весь масштаб моего и Шаманского колдовства, так что теперь он знает к чему стремиться. С кого брать пример, так сказать. Если конечно захочет. В любом случае для меня это дело закончено. Если судьбе будет угодно, у Африки будет свой Шаман, если нет, то нет. Но скажу тебе по секрету, династия Шаманов, конец которой положили Хаба и я, зародилась примерно так же. Африка вообще самый загадочный континент из всех. Ингода мне кажется что она действительно выбирает себе Шамана, для того чтобы он ее охранял. И убирает, когда тот начинает ей мешать. А быть может это Страж тех полей и лесов старается. Этого я не знаю.

— А что за страж?

— Потом. — устало сказал шеф. — Быть может, я тебя с ним даже познакомлю когда-нибудь. Короче говоря, дело закрыто.

— А как же то, что вы говорили ему на прощанье? — не отставал я.

— Про то, что если он станет Шаманом, мы встретимся? Так это уже другое дело. Если он станет Шаманом, то перестанет быть Хабой. И в любом случае с Хабой мы больше никогда не встретимся. По крайней мере, я.

— Так уж и никогда. А как же ваши слова о том, что нельзя никогда говорить никогда?

— Это тебе нельзя. А мне можно. Я лично стер вероятность нашей встречи с Хабой. И закончим на этом.

Спорить было бессмысленно. Шеф принял свое твердое решение, а значит больше не скажет ни слова. Я допил виски и закурил, обдумывая услышанное. Уже не в первый раз дело оборачивалось совершенно не так, как я его себе поначалу представлял. И вместо того чтобы решать проблему Бориса мы по-настоящему решали проблему инквизиторов и колдунов. И вдруг я спохватился, потому что не задал еще одни вопрос.

— А что произошло со мной на поле боя? Вы следили? — спросил я у шефа.

— Конечно следил. Ты почти сошел с ума. И почти стал настоящим колдуном.

— Это как?

— Ты же хотел всех убить. Даже не всех, а все. И если бы ты не пришел в себя, у тебя получилось бы.

— Как получилось? Вы хотите сказать, что я бы смог все уничтожить?

— Все на что хватило бы твоих вероятностей. И тогда ты бы стал настоящим колдуном, и навсегда безумным. Так часто бывает с нашим братом. Свое первое колдовство мы совершаем или в состоянии аффекта, или наоборот в полной умиротворенности. И, как правило, первое колдовство определяет, по какому пути ты пойдешь. По пути зла и разрушения, или добра и созидания. И потом с этого пути тебе было бы очень тяжело свернуть. Я знаю только один пример, когда колдун полностью поменял свой путь, и свою суть.

— Это были вы?

— Да.

— А что было бы со мной, если я стал злым колдуном?

— Мы расстались бы. Впрочем, мы расстались бы, даже если ты стал самым хорошим. Я уже говорил тебе что нашу работу ты сможешь делать правильно только до того момента пока остаешься моим учеником. Пока зависишь от меня и идешь по моему пути. Но как только ты станешь колдуном в полном смысле этого слова, у тебя появится другой путь. И это будет конец.

— А почему я не могу выбрать ваш путь?

— Потому что мой путь такой один. Он только мой и ничей больше. Так же как в Африке может быть только один Шаман, в мире может быть только один Гамбит. А теперь иди, проветрись. Мне надо отдохнуть, а ты слишком много думаешь, чтобы я смог насладиться покоем.

Я послушно встал и ушел. Последние слова шефа повергли меня в смятение и грусть. На какое-то мгновение я даже захотел навсегда остаться учеником. Меня признаюсь пугала перспектива остаться одному. Но я понимал, что это невозможно, когда-нибудь я стану колдуном, и пойду своей дорогой. Это неизбежно, как неизбежно все остальное. И эти мысли пролились на мой воспаленный мозг успокаивающим бальзамом. Я перестал волноваться по этому поводу, как впрочем, и по всем остальным. Я снова стал самим собой — человеком который не переживает из-за таких пустяков как собственная жизнь. И я вышел из дома шефа, и пошел по улицам. Меня ждала ночная Прага. И я действительно собирался неплохо проветриться.

В принципе я хотел на этом закончить эту книгу, которая кому-то покажется сказкой, а кому-то даст номер, по которому можно будет позвонить в случае чего. Но неожиданно для меня последняя история получила внезапное продолжение совсем недавно. Вернее она закончилась недавно. Вообще все получилось довольно странно, пока я искал какие из сотен историй включить в эту книгу, мы с шефом много и нудно это обсуждали. И поэтому первая история случилась совсем недавно, вторая пару лет назад, а третья где-то, год назад. И закончилась она, когда я уже собирался отправлять книгу в издательство, но решил подождать и послать не в какое-нибудь, а в русское издательство. В конце концов, родился я в России, писал эту книгу на русском языке, так что я подумал, что первой ее должны прочитать граждане России. Но в Москву мы с тех пор заезжали только один раз, и то на сутки. И вот наконец я дождался отпуска и поехал на родину. И первым делом решил не посылать рукопись, вы уж извините, а пригласить на свидание бывшую одноклассницу. Было лето, и мы пошли в Московский зоопарк. Мы долго ходили меж клеток, и моя девушка захотела отойти на минуточку, по каким-то неотложным физиологическим делам. В это время я как раз стоял рядом с клеткой со львами. Я подошел поближе, и на табличке прочел: "Африканские львы". И вдруг я заглянул в глаза одного льва, и увидел, что они начали стекленеть. А потом лев подошел к прутьям клетки и прямо передо мной, на земле, вывел своими большими когтями какие-то слова. Сначала я не понял, что он написал. Но было очевидно, что это был какой-то текст. Я включил Знание и уже через минуту знал, что там было написано. Текст был прост, и в то же время давал поводы для размышлений. На земле было написано: "У Африки снова есть Шаман. Скажи Гамбиту, чтобы приезжал в гости". Я тут же достал телефон и набрал восемь восьмерок. В телефоне почти сразу зазвучал голос шефа.