Бай Айран - Кодекс молчания

Хелл пересек комнату и встал напротив меня. Без церемоний бастард обнял мои плечи и прижал к себе. Я благодарно прильнула к своему другу, дав волю чувствам и слезам, которые он безмолвно понимал и так же утешал меня, роняя в душу семена веры в то, что наша дружба не изжила себя окончательно. Его длинные пальцы осторожно поглаживали мои волосы, цвета прошлогодней смолы. Они стали такими короткими, удивленно подумала я.

-Вы справитесь, моя королева, - тихо произнес Хелл успокаивающим голосом, он баюкал меня, словно я была маленьким ребенком, которого обидели старшие ребятишки.

Отстранившись от бастарда, я прикрыла на мгновение глаза, приводя себя в чувство. Тревога была невероятной, тревога за все, что происходило, но мне удалось побороть свои страхи и страдания. Чувства одного человека не могли погубить благополучие тысяч других.

-Ты прав, Хелл, ты прав, - скупо ответила я, оправляя свою рубашку. Прятать живот пока что удавалось, так что я не спешила переходить на платья, как мне советовал Беллс.

Хмурый взгляд достался мне, но Хелл только поджал губы и ничего не сказал, приняв мою холодность.

-Завтра мы отправляемся в путь, - сообщил он.

-Силенс берет меня в свой передовой отряд? – удивилась я.

То, что Хелл неуверенно отвернулся от меня, а потом посмотрел виноватым взглядом, рассказало мне о многом.

-Пришлось долго уговаривать его, - честно признался советник, решив, что я должна знать.- Все-таки оставлять резиденцию королевской семьи без кого-либо неправильно. Как будто король бежит из Дейста, так сказал мне он, - вздохнул Хелл, все еще чувствуя себя неловко.

В словах Силенса была доля истины, с которой спорить было бы глупо. Я сама задумывалась о том, что станется с замком, если в такой напряженный период и королева, и король покинут его. Но такое уже случалось перед битвой под Собачьим Клыком, так что люди должны были понимать, что монаршая семья не бежит, а идет на защиту своего государства. Конечно, объяснить это простому крестьянину или рыбаку, которые отдавали последние деньги на налоги, нелегко, поэтому нам придется терпеть недовольное роптание. И надеяться на то, что это не приведет к расколу Дейстроу на семь обособленных частей.

-Эверин, ты понимаешь, зачем ты едешь? – вкрадчиво спросил Хелл, словно он знал больше, чем я.

Отрицательно покачав головой я, видимо, расстроила бастарда.

-Ты должна помнить, что Силенсу нельзя приближаться к Монтэи. Ее яд убьет его мгновенно, Эв, мгновенно, - для верности повторил Хелл.

-Так что это работа для меня? – мягко уточнила я, словно бы эта истина не была очевидной.

Хелл безмолвно закивал, стараясь выглядеть непринужденным. Он, как и я, понимал, что это будет не просто. Но свергнуть Монтэю с ее воображаемого трона необходимо, а значит, я буду обязана сделать это. Последнее, что покажет моему королю – я способна жертвовать ради своего народа. Вряд ли мой поступок покажется ему доказательством и моей любви к нему, ведь Силенс больше не испытывал ко мне никаких трепетных чувств, обещав свободу после войны.

-То, что надо, - усмехнулась я, губы разъехались в ядовитой улыбке. Странна решимость охватила меня, и я была ей бесконечно рада.

Неуверенность на побледневшем лице Хелла не насторожила. Советник королевы должен принимать мои решения, так что ему ничего не оставалось, как согласиться.

Как и говорил Силенс, мы вышли на рассвете. Этот процесс был мне знаком, но я все равно с интересом наблюдала за сборами военной кавалькады, которая не брала с собой в путь ничего лишнего. Вещи были уложены, люди собраны, лошади смирно стояло под всадниками, но мы все не двигались. Напряжение стояло в воздухе вместе со снежной пылью, я сама дрожала от какого-то нетерпения, и замечала подобные чувства на лицах других солдат. Даже Коктон слегка приободрился, словно на некоторое время позабыл, что ждет нас всех в конце пути. Но молодости свойственно быстро оправляться, так что я была в восторге, похожая на маленькую девочку, неожиданно получившую сладкую конфету в подарок. Я действительно любила путешествия и запах свободного ветра, но все-таки это не то, ради чего я бы променяла долг перед королем. Силенс мог не понимать сей простой истины, но я не собиралась переубеждать его, не видя в своих попытках никакого смысла.

Но вот штандарт короля взметнулся в воздух, и наша процессия двинулась, еще нестройная и идущая косо. Вскоре мы обрели особый ритм, в котором и двигались, привыкая к окружению и скверной погоде. Иногда начинался снегопад, но мы не останавливались, ледяные хлопья залепляли глаза и рот, мешая дышать. Часто я чувствовала, что мои руки уже заледенели и онемели, я куталась в теплый меховой плащ, но за ворот постоянно попадали талые льдинки, и я беспрерывно ежилась. Лошадей постоянно приходилось придерживать, чтобы они не вспотели, и все равно от их горячих шкур поднимался пар. Я похлопала по шее Шудо, с которым мы так давно никуда не выезжали. Ощущая некоторую неловкость, я поняла, что жеребец уже привык к новому всаднику, который ухаживал за ним и исправно каждый день выводил их конюшен. Все же к моей радости Шудо узнал меня и был безумно рад предложенной сладкой моркови из урожая этого года. Пока он хрустел предложенным угощением, я смотрела на него и испытывала отдаленную тоску по тому времени, когда была только нечерией для принца Силенса. Теперь все круто поменялось. Я была женой, Силенс королем, а мой жеребец проводил свою лучшие дни в деревянном стойле. Я покачала головой, отгоняя ненужные мысли, вновь провела пальцами по гриве Шудо, его уши благодарно дернулись, ведь я как никто другой знала о том, как мой жеребец любит эту ласку. Холод начал пробираться под мой плащ, замораживая тело и мышцы. Я испуганно потрогала свой живот, но потом вспомнила слова Хелла и немного успокоилась. Во всей этой магии был несомненный плюс.

Первые три дня для меня прошли тяжело. Я ехала в одиночестве, потому что Хелл и Коктон были заняты разговорами с королем, который объяснял им некоторые нюансы. Меня в эти планы не посвящали, так что я только стискивала зубы, сдерживая свой гнев. Если Силенс перестал ценить меня в роли жены, почему он пренебрегал мною в роли королевы? Я чувствовала себя обманутой служанкой, которую добрый лорд зажимал по темным углам, когда был пьян, но отвернулся, стоило ей прийти к нему с округлившимся животом. Раздражение с каждым днем мое росло, но благодаря своей личной страже, я могла отвлекаться. Все это время со мной рядом ехала крепкая женщина, ее звали Трейта. Она доверчиво рассказала мне о том, что оставила дома детей и больного мужа, который не так давно вернулся из долины Собачий Клык. Трейта качала головой, когда рассказывала о том, как мужчина протестовал против ее участия в этой кампании, но сержант гарнизона Дейста настояла на том, что это дело чести, и если не едет он, то это должна сделать она. Говоря сбивчиво, быстро, она безутешно вспоминала свою маленькую дочку и старшего сына. Слова ее были пропитаны нежностью и любовью, и я непреднамеренно зашевелилась в седле, чувствуя в себе ту самую жизнь, о которой ворковала Трейта.