Александр Зорич - Семя ветра

Шет быстро достиг окраины лагеря. То ли ночной воздух был этому причиной, то ли что-то иное, но на душе у него было тревожно. Его нечеловеческий слух улавливал какой-то странный шорох, как будто под землей копошится огромная крыса. Крыса. Если и крыса, то мертвая. Но о происхождении шороха Шет пока не мог сказать ничего – кроме того, что этот шорох производит существо, которое не живет. Скальные громады Дагаата возвышались перед ним. Башни, бастионы, бойницы. Пока недосягаемые. Ничего, он погуляет по ним завтра.

7

Шет гулял долго – он осмотрел все, что хотел. Укрепления. Войска. Корабли. Звездное небо. Полумесяц. Еще один полумесяц – вышитый на боку шатра Ганфалы. Что-то там в этом шатре, Хуммер его раздери?

Шет подошел ближе. Трое растерзанных варан-ских солдат лежали у входа в палатку. Над ними стоял сильный запах крови. Шет бросил быстрый взгляд на их раны. Не стрелы, не меч, не дротик. Что-то совсем другое.

Шет не стал тратить ни одного лишнего драгоценного мгновения. Он бросился к шатру и откинул полог.

Слепец был спокоен и умиротворен. Он сидел на ложе Ганфалы, и его челюсти были сомкнуты на груди бездыханного тела. Они были сомкнуты на медальоне. Можно было бы назвать его счастливым, если бы Слепцу было дано знать разницу между счастьем и несчастьем. Можно было сказать, что он счастлив по-своему.

Когда в шатер вошел Шет, он не обратил на него никакого внимания. Слепец, слившись с Семенем Ветра, попросту проигнорировал Сиятельного князя.

Сам Шет оке Лагин сразу понял, что произошло. Так вот он каков, тот хваленый урод, которым Ганфа-ла испытывал на прочность Герфегеста Конгетлара! Вышло так, что Слепец испытал на прочность Ганфа-лу. Надзирающий над Равновесием оказался подделкой. Шет улыбнулся – явленная ему ирония судьбы никогда не оставляла его безучастным. И этому уроду тоже нужно Семя Ветра.

Шет подошел ближе. Слуховые бугры Слепца встре-воженно вздрогнули. Человек был слишком близко. Угрожающе близко. Слепец разжал челюсти и выпустил медальон с Семенем Ветра. Сейчас он снова сольется с ним, но сначала убьет человека. Еще одного человека.

Шет бросил взгляд на искалеченного лапами Слепца Ганфалу. Его язык вывалился наружу, а в глазах застыл ужас. Грудь была разворочена, и кишки вывалились на одеяло, сшитое из шкурок морского калана. Похоже, он слишком крепко спал под этим теплым одеялом, когда этот замечательный, невесть откуда взявшийся слепой паук зашел к нему в гости.

Ложноязык Слепца метнулся в сторону Шета – он был отрезан Когтем Хуммера, в мгновение ока покинувшим ножны Сиятельного князя, никогда не жаловавшегося на недостаток реакции. Слепец неохотно поднялся – но Шет не дал ему соскочить с ложа. Он отсек ему две передние ноги – они упали на ковер, застилающий пол шатра, и зазвенели, обратившись двумя голубыми ледышками. Коготь Хуммера может делать и не такое.

Теперь Слепец понял, если, конечно, был способен понимать, что имеет дело с человеком не совсем обычным. Но раньше, чем он сумел сделать что-нибудь – прыгнуть, прижаться к полу, вытянуться всеми своими лапами к опасности, Шет оке Лагин разрубил пополам его омерзительное пупырчатое тело. И еще одним взвешенным и точным ударом отсек ему голову. Слепец, отданный во власть Когтя Хуммера, застыл в неподвижности и упал на пол шатра. Серьга в ухе Сиятельного Князя вспыхнула маленьким изумрудным солнцем. Так было всякий раз, когда Шет был чем-нибудь особенно доволен.

– Надзирающий над Равновесием не смог справиться с такой простой и наивной нежитью, – сенти ментально буркнул себе под нос Шет, попирая ногой ледяные останки Слепца. Они уже никогда не соберутся вместе. А зачем?

Затем он подошел к ложу, залитому кровью и забрызганному остатками мозга. Шет прикоснулся к медальону, который по-прежнему висел на шее у Ган-фалы. Странно, но Слепец не смог сорвать его. «Небось, две недели заговаривал от посторонних рук», – вздохнул Шет и одним неуловимым движением разорвал цепь.

Он открыл медальон на пороге шатра. Семя Ветра. Еще одной магической вещицей больше. Шет оке Лагин обернулся. В темноте шатра можно было различить тело Ганфалы, от которого исходило неприметное голубое сияние. Все-таки маг. И тело Слепца.

– Что здесь происходит? – спросил встревоженный Горхла, выныривая из темноты.

– Слепой паук убил твоего хозяина, – лениво бросил Шет, одевая медальон с Семенем Ветра себе на шею.

Горхла провел ладонью по лицу. Слепец. Откуда он здесь? Хозяин мертв. Что теперь? Рыбий Пастырь мертв. Надежда и опора Алустрала мертв. Но не успел Горхла сказать хоть слово, как Шет оке Лагин, положив руку ему на плечо, прошептал:

– Выбрось из головы лишнее. Если бы не этот урод, мне пришлось бы сделать это самому.

Глава чертвертая

ОЗЕРО ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЙ

1

– Сиятельный князь, – Ваарнарк отвесил Шету оке Лагину легкий поклон, – позвольте переговорить с вами в столь ранний час.

Серело. Свинцовые тучи медленно ползли по небу. Ветер крепчал. Слегка штормило. Рассвет будет скоро. Но не настолько скоро, чтобы имело смысл трубить построение. Баранский лагерь еще спал – солдаты полночи трудились, собирая метательные машины, приготовляя снаряжение, и их командиры, с позволения Шета, решили дать им хорошенько отдохнуть перед последним кровопролитием. В этом не было ничего опасного – и Шет, и остальные прекрасно понимали, что защитники Дагаата не станут атаковать во второй раз. «Может быть, они и самоубийцы, но уж наверняка не глупцы» – так думал каждый. Инициатива в руках Шета, а значит, можно спать спокойно.

Его лагерь спал. Но сам Шет оке Лагин не сомкнул глаз. Всю минувшую ночь он посвятил куда более захватывающим вещам. Медальон с Семенем Ветра висел теперь на шее Шета, наполняя его легкие силой морского бриза, а его тело – стремительностью самой переменчивой и неутомимой из стихий. Шет не смыкал глаз, а потому приход главы Дома Орнумхониоров в общем-то не был для него неожиданностью. Разве что он ожидал Ваарнарка несколько позже. И когда только он успел пронюхать о смерти Ганфалы?

– Говори же, – Шет оке Лагин пригласил гостя в глубь своего шелкового шатра.

Ваарнарк решительно вошел. Чувствовалось, что его переполняют слова, намерения и предчувствия. Что он мучительно размышляет о том, с чего разговор начать, чем закончить и как сделать так, чтобы он не затянулся. Лицо Ваарнарка было землисто-серым, глаза усталыми, а речь, несмотря на все старания сделать ее уверенной, казалась вязкой и несколько медленной.

– Мой первый союзник. Рыбий Пастырь, Надзирающий над Равновесием, мертв.