Оксана Панкеева - Пересекая границы

Камилла выбралась из бассейна, сладко потянулась и завернулась в мягкую махровую простыню.

— Не знаю, Алиса, — сказала она. — Ты это все так складно излагаешь, не придерешься. Только я знаю одно: мое чутье меня никогда не подводило. Оно никакой логики не знает, но чует всегда правильно. И оно мне говорит, что с вами связываться себе дороже. Так что вы тут думайте, рассуждайте, стройте планы, а я пошла. Закладывать я вас не собираюсь, но и участвовать дальше в этой идиотской затее не буду. Мне, между прочим, все равно, кто у нас будет королевой. Кто бы ни был, король ко мне ходил и ходить будет, потому что так, как я, ни одна королева не умеет. А ты, Алиса, и не научишься, рот у тебя маловат.

Уев графиню Монкар, Камилла величественно направилась к выходу из большой купальни.

— Потаскуха! — прошипела вслед та. — Тоже нашла чем похвастаться! Одним природа дает рот, а другим мозги! Дориана, поторопи своего недоучку, а то и эта настучит.

— Пентар сказал, что пороется в литературе и организует этой живучей лахудре одно верное и неснимаемое проклятие. «Мертвый супруг» называется. Этот мертвый к ней ни одного живого не подпустит, — пообещала Дориана, — а через некоторое время и ее заберет.

— Смотри, — забеспокоилась маркиза Ванчир, — чтобы он королю ненароком не повредил как-нибудь.

— Не повредит, — пообещала виконтесса. — Просто не подпустит. Да король и сам не станет с проклятой связываться, мало ему своего проклятия?

— А он что, правда проклят? — поинтересовалась герцогиня Дварри.

— Говорят, — пожала плечами Алиса. — Точно никто не знает. Если б знали, не видать бы ему короны. Попробовать выяснить, что ли? Был бы королем Элмар, насколько все было бы проще…

Дамы сделали вид, что не слышали этого, и разговор перешел на вечные ценности.

Кантор спрятал в карман подписанный чек и надел шапку.

— Я в город и назад. Переведу деньги на свой счет и вернусь. А ты пока посторожи, чтобы не сбежала, а то вдруг она нас кинула. Ничего с нее не снимай и вообще с ней не разговаривай.

Он исчез за дверью, а Саэта осталась со связанной ведьмой.

Крошечный бревенчатый домик состоял всего из одной комнаты, в которой помещались огромная печь с лежанкой, грубо сколоченный стол и несколько таких же стульев. На стенах висели полки с посудой и пучки сушеных трав. На одном из стульев сидела пленница, связанная по рукам и ногам, с завязанными глазами и в полиарговом ошейнике. Все прошло отлично, осталось только дождаться Кантора, убедиться, что финансовый вопрос решен, и убить эту мерзавку, чтобы больше не портила людям жизнь. Мало ли что они ей пообещали… Интересно, она в самом деле поверила, что ее отпустят, или просто выбрала легкую смерть? А может, все-таки кинула? Если не будет никаких осложнений, через часа три все это закончится. Можно будет вернуться домой. К Гаэтано, к ребятам… Гаэтано, наверное, испереживался. Он так не хотел ее отпускать, видно было… И обрадовался, когда узнал имя ее напарника. Наверняка знал, что из себя представляет товарищ Кантор, они ведь раньше вместе работали…

Она мельком взглянула на связанную ведьму. Арана-Патриция сидела неподвижно, выпрямившись, насколько позволяли связанные за спинкой стула руки. Все в порядке. Все на месте. Сидит. Ну и пусть сидит. Связали крепко, не выкрутится. А потом — домой… Саэта поймала себя на мысли, что, когда все закончится, ей будет не хватать Кантора. Его светских манер и хамских выходок. Его философских рассуждений и матерных монологов. Его понимающих и насмешливых глаз, серьезных шуток, этнографических лекций и всего остального. И еще не будет хватать рояля. Почему бы ей было не играть на чем-нибудь поменьше, на скрипке или на лютне, к примеру? На чем-нибудь таком, что можно было бы взять с собой и хранить в хижине на базе? И сдался ей именно рояль?! Самый громоздкий инструмент, какой можно себе вообразить.

Не надо об этом думать. Избравший путь воина не должен жалеть и сомневаться. Лучше заняться чем-нибудь полезным. Пистолет почистить, что ли? Нет, не сейчас. Разберешь, а он понадобится… Или халупу эту подмести от нечего делать? Лучше ни на что не отвлекаться, а следить за этой паршивкой, а то что-то она зашевелилась, плечами дергает…

— Сиди смирно, — прикрикнула Саэта.

— Мне неудобно, — жалобно отозвалась Арана.

— Потерпишь, — бросила Саэта. — Твоим мужикам и похуже приходилось.

— Что тебе до них? — пропел волшебный голос с какой-то совершенно другой интонацией. — Ты ведь их ненавидишь. Они тебе отвратительны. У них грязные липкие руки и глаза. Тебе противен их вид и прикосновения. Это они искалечили твое тело и душу. Они отобрали твой Огонь. Заставили тебя работать на них. За что их жалеть? Пусть умирают. Иди со мной.

Голос проникал под череп, ввинчиваясь в мозг, и вызывал странное покалывание внутри.

— Замолчи! — закричала Саэта, зажимая уши ладонями и вскакивая с места. Рот ей заткнуть, немедленно, как же она колдует в ошейнике?.. Саэта схватила первую тряпку, какая попалась ей под руки, — старое полотенце, валявшееся на столе, — бросилась к пленнице и успела заметить, что случилось: ошейник расстегнут!

А пока Саэта огибала стол, она забыла, куда бежала… Нет, вспомнила. Вот же ее подруга сидит, привязанная к стулу. Кто же это ее? Зачем? Ее непременно надо развязать. Вот так. А самой сесть на стул. И завести руки за спинку. Да, конечно, именно так и надо. Так будет лучше…

Она очнулась привязанной к стулу. К тому самому, от которого несколько минут назад своими руками отвязала пойманную ведьму. С тем самым пыльным полотенцем во рту. О боги, как же Арана расстегнула ошейник? Надо было ей сразу рот заткнуть, кто же знал, что она и голосом может…

— Вот так, — удовлетворенно произнесла Арана-Патриция уже своим обычным голосом. Хотя и обычный ее голос тоже был прекрасен, такой же глубокий и почти волшебный. — Я с удовольствием посмотрела бы, как ты пристрелишь своего приятеля. Это было бы проще и интереснее, но даже это поучительное зрелище не стоит двух миллионов. — Она грациозно присела на лавку, закурила сигарету и продолжила, насмешливо глядя на связанную Саэту: — Он, конечно, не такая легкая добыча, как ты, с ним придется повозиться, но он мне нужен. У него мои деньги. К тому же хороший воин мне не помешает, я опять собираюсь в дорогу. Так что лучше полюбуюсь, как он перережет тебе горло. Это будет живописно… Хотя… Такое я уже десятки раз видела. — Она очаровательно улыбнулась, понаблюдала, как Саэта дергает веревки и мотает головой, и спокойно сказала: — Дергайся, дергайся. Трепыхайся. Это тоже ужасно забавно. Но у тебя ничего не выйдет. Ты будешь сидеть и ждать. Я специально сняла с тебя чары, чтобы ты все сознавала и ждала смерти. Чтобы тебе было страшнее умирать. Когда твой друг станет моим, я тебе даже рот освобожу, чтобы ты могла кричать и визжать. А пока сиди и жди.