Кэролайн Черри - Врата Изгнанников

Насколько Вейни мог видеть, камни шли далеко, прямо к скалам, стенам этого каменного колодца.

Путь ссыльных. Врата Смерти. Враги Манта, если бы им удалось прорваться через Сейирн Нейс, оказались бы здесь, на голой равнине, над которой властвовали эти камни.

Здесь ссыльные Мант скакали к Сейирн Нейс, пересекали равнину, прекрасно зная, что обратно не вернуться, что они живут и умирают так, как захотят Скаррин и Мант.

Вроде как пересечь ладонь Бога, подумал Вейни; и поежился от холода богохульства, несмотря на раскалившуюся на солнце броню и пот, бежавший по нему от толчков кобылы, каждый из которых втыкал нож в его внутренности.

Камни измеряли расстояние: ровно сто пятьдесят два. Чи знал их количество. Они все знали. Число лордов, допущенных в совет. Они стояли, как молчаливые обвинители проклятых: безглазые, они смотрели на них, безротые — обвиняли их, стоя ждали, приветствуя вернувшихся ссыльных, которые хотели только увидеть Мант и вернуть себе тело или жизнь. Что именно — решат высокие лорды.

Взрослый мужчина должен думать о таких делах мрачно и решительно, как думали Хесиен и Ранин; думать о родственниках и друзьях, которые уже должны узнать, что их родич решил вернуться.

Но и их враги наверняка узнали об этом — как узнали и то, что леди удалось проникнуть к уху Скаррина, а потом, очень быстро, лорд Хранитель сообщил всем, кому осмелился сообщить, о том, что Хранитель Юга участвует в непонятной игре леди.

И все бросились плести интриги, чтобы сохранить то, что имели.

Кровь — потечет потоком; быть может уже течет, по самым далеким и неприметным связям, которые были у Союза Шайен, течет с того мгновения, когда некоторые силы в Манте узнали, что Киверин Асфеллас возвращается. Возвращается, чтобы отомстить за всех своих мертвых друзей, так он сказал — совершенной местью, разработанной за долгие годы ссылки; его враги умрут, пораженные той самой силой, которая правит всем при дворе.

Шайен, Союз Воинов, от которого остался он один. Это его знак был вытатуирован на родном теле Киверина над сердцем. Осталось совсем мало лордов, которые когда-то поддерживали его, почти никого. Но у высоких лордов есть телохранители и свои собственные источники слухов, и только дураков заставали врасплох — а он еще послал к ним гонцов из Морунда и Теджоса.

Наверно он все сделал хорошо. Жить или умереть — он все сделал хорошо, устремясь к невообразимой цели.

Но внутри него остался маленький удивленный голос, малыш уезжает все дальше и дальше от дома, и тоскует по тому, кто должен скакать рядом.

Эй, парень, печально сказал Киверин, мне тоже кое-кого не хватает. Этот день должен был увидеть Пиверн, пропади мы все пропадом. Это он должен был смеяться, видя, как лорд Хранитель пропустил их назад и уполз, спасая свою шкуру.

Мальчик не понимал того, что видел, и думал только о том, что они все ближе и ближе к воротам, которые, если захочет Сюзерен, могут выпить их в доли секунды, и что у леди есть имя, которое, как она верит, знает Скаррин.

Мальчик боялся, что леди, за которой он уже ехал когда-то, и мужчина, который предал его, — что они лгали ему с самого начала.

Да, я тоже боюсь этого, сказал он мальчику. Но у нас нет выбора, не так ли?

Никогда не говори с ним — гласит мудрое правило, никогда не общайся с тем, кто управлял этом телом до тебя.

Но этот не ушел. Он все еще здесь. Он смотрит на все, как будто хочет изучить его—

Большинство из них не хочет умирать.

Ты бросил меня волкам, расплакался малыш. Ты убил моего лорда.

Да, я так и сделал. А потом ты попытался убить меня. Что касается Ичандрена — я пытался спасти его. Всю эту кашу заварил Арунден — чтобы избавиться от соперника. А сейчас Арунден — пожива для воронов. Перестань распускать сопли, парень. Смерть — мы оба перед ее лицом. Весь мир таков. И вокруг нас не самая плохая компания, из тех, кого я знаю. Гаулт был лжец, Ичандрен все ему прощал, а Арунден вообще предатель с руками по локоть в крови. Проснись и посмотри вокруг себя, парень. Проснись и пойми, что мир, в котором ты родился, помойная яма Манта…

Почти нестерпимый жар солнца, блеск земли, облака пыли, которые поднимались вокруг них, долгий путь для усталых лошадей, и вкус крови после каждого толчка.

Чем дольше они медлят в этом месте, подумал Вейни, тем дольше лорд в Манте слушает советы других, меняет свое мнение, приходит к другим выводам — или какая-нибудь другая сила использует представившуюся возможность, берет силу Мировых Ворот Манта и обрушивает на стоячие камни Нейсирн Нейс.

И тогда бы они увидели последнюю картину в своей жизни: небо и земля рвутся напополам, ветер с воем подхватывает их и бросает в расселину, и они, сознавая, что умирают, летят вниз — только Небеса знают как долго и как мучительно.

Эта мысль держала его в седле, хотя было тяжело дышать. Он закашлялся, вытер рот, и увидел кровь, размазанную по пыльной руки.

Холод пронзил тело Вейни, голова закружилась, как если бы правда наконец нашла его, ударила и выбила из него мозги.

О Небеса, не здесь, не сейчас, еще нет, не в этом месте.

Вейни сплюнул кровь и вытер небритый подбородок, потом вытер руку о грязные бриджи. Моргейн впереди. Он прикинул расстояние, которое еще надо проехать — они на пол пути, еще столько же до каменного прохода, ведущего в Мант: слишком далеко, и все, что он может сделать…

— не заставить ее остановиться. По меньшей мере дать ей пересечь эту равнину и безопасно добраться до той стороны, где у нее появится надежда; здесь вынуть Подменыш невозможно: если выпустить наружу силу ворот, можно уничтожить весь мир.

И, проклятье, слишком поздно для лекарства Чи: оно не вылечит сжатую в тиски грудь и не вернет дыхание; тем не менее он достал сложенный пакетик, красный туман застилал глаза, почти ничего не видно. Он подцепил пальцем то, что, как он надеялся, было одной пилюлей, но, быть может, и больше — кто знает? Он едва не уронил ее, но сумел засунуть в рот и сдержать кровавый кашель. Он сглотнул и вытер рот — красная полоса протянулась по обратной стороне ладони — и стал ждать, надеясь, что сила вернется к нему.

И она пришла. Он осознал, что сердце забилось как сумасшедшее, в глазах все потемнело, боль прекратилась — но вдохнуть он все равно не мог. Он потерял равновесие и сообразил, что Моргейн смотрит на него и натягивает поводья. Сила улетучилась, налетели холод и тепло, и в какой-то ужасный момент он сообразил, что падает, земля стремительно понеслась навстречу…